Страница 51 из 58
Последние дни
В конце октября 1885 года, накануне тридцатилетия своей службы, Илья Николаевич написал прошение в учебный округ об оставлении на службе еще на пять лет. Попечитель П. Н. Масленников знал, что кое-кто в губернии недолюбливает директора народных училищ, и рекомендовал министру Делянову оставить симбирского директора на службе лишь до 1 июня 1887 года.
Илья Николаевич ждал ответа. Декабрьская сессия сызранского земского собрания вновь решительно высказалась за рост церковноприходских школ и усиление клерикализма в народных школах. Как большое упущение земцы отметили, что по вине дирекции училищ «псалтырь и часослов были даже пропущены в списке книг, допущенных к употреблению в школах».
7 декабря Илья Николаевич отправился с проверкой в Сенгилеевский и Сызранский уезды.
Шестнадцать лет минуло с той поры, когда он впервые поехал осматривать народные школы губернии. За это время он изъездил ее вдоль и поперек, побывав почти в четырехстах селениях. По Сенгилеевскому и Сызранскому уездам, как правило, ездил в конце года, когда здесь открывался санный путь по скованной льдом Волге.
Осмотр сенгилеевских школ прошел благополучно. Но отсюда Илья Николаевич отправился не в Сызранский уезд, как обычно, а в село Жадовка Карсунского уезда. Для изменения маршрута имелась причина: он хотел непременно встретиться с работавшим там учителем Феофилактом Степановичем Кирилловым.
Этого педагога он знал еще со времени его ученичества в начальной школе чувашского села Явлей Алатырского уезда. Способный паренек, бойко отвечавший на экзаменах, запомнился. Желая помочь Кириллову, мечтавшему продолжить свое образование, Илья Николаевич направил его в Промзинское двухклассное училище, пообещав выхлопотать для него стипендию, если будет хорошо заниматься. Вскоре директор убедился, что Кириллов идет в числе лучших. Тогда он попросил учителя Преображенского дополнительно позаниматься с ним и подготовить в Порецкую учительскую семинарию, заверив, что и там Кириллов тоже будет получать стипендию. Подопечный оправдал надежды. Летом 1884 года он закончил семинарию.
Одним из лучших в Симбирской дирекции было двухклассное Жадовское училище Карсунского уезда, открытое Ульяновым еще в 1882 году в специально построенном для школы двухэтажном удобном здании. Это было четвертое и последнее училище повышенного типа (с четырехлетним сроком обучения), которое удалось открыть. Вот сюда-то и был направлен Кириллов. Зная, что местные власти с подозрением относятся к учителям-поречанам, Илья Николаевич просил его быть осмотрительнее в своих действиях и разговорах.
Опасения оказались не напрасными. Школу стали частенько навещать уездный исправник, становой пристав, архимандрит Жадовской пустыни, председатель уездной земской управы, священник, жена местного помещика-фабриканта. Каждый из них не столько интересовался занятиями детей, сколько тем, что читает молодой учитель, о чем думает, с кем общается. А когда ничего «крамольного» обнаружить не удалось, начались мелкие придирки по самым разным поводам. Невзлюбил молодого учителя и местный поп, который решил открыть в селе церковноприходскую школу.
Илья Николаевич беспокоился за судьбу молодого педагога. Через несколько месяцев после его назначения директор училищ вместе со своим помощником Красевым приехал в Жадовку. Учитель рассказал им о визитерах, о трудностях работы, выразил опасение, что здесь его «сконфузят». Илья Николаевич, хорошо понимая тревогу Кириллова, успокаивал его. Объяснил, что уволить его без достаточно веской причины никто не сможет. Посоветовал спокойно делать свое дело, поставить школу по успеваемости в первый разряд. Убедившись, что тот почувствовал себя более уверенно, директор уехал.
Теперь, спустя год, Илья Николаевич решил снова побывать в Жадовке. К своему удовлетворению, он обнаружил, что Кириллов успешно занимается с детьми, освоился в школе и даже успел жениться. Короче, нашел себя, встал на ноги. Илья Николаевич уезжал успокоенным. Путь его лежал в Сызранский уезд.
В дороге его нагнал инспектор Красев. На станции Никулино они встретились, и инспектор решил проводить Илью Николаевича до Сызрани. По дороге Красев рассказал ему о положении дел в Карсунском уезде. Они складывались неплохо. Земство не сокращало, а, напротив, увеличило ассигнования на содержание школ более чем на полторы тысячи рублей. Значит, можно увеличить жалованье учителям до 180 рублей в год. Но больше всего Илью Николаевича обрадовало сообщение Алексея Алексеевича о том, что крестьяне по-прежнему считают более нужными земские школы, и не церковноприходские.
В вагоне третьего класса было многолюдно и душно. Утомившись, Илья Николаевич прилег на лавочке и задремал. Проходивший мимо кондуктор заметил: «Подбери ноги-то, старик, проход загородил». В это время пола шубы Ильи Николаевича соскользнула на пол и открыла синий фрак с золотыми пуговицами. Кондуктор оробел, вытянулся, начал извиняться. Илья Николаевич подтянул ноги, сам извинился перед кондуктором.
В Сызрани его ожидала заранее условленная встреча со старшей дочерью, возвращавшейся из Петербурга домой на рождественские каникулы. Отсюда они вместе и поехали на лошадях в Симбирск.
Илья Николаевич хорошо знал эту дорогу, каждый подъем и мосток на ней. Обычно разговорчивый, оживленный, он, однако, в этот раз тяжело молчал, сутулился. Дочь с тревогой всматривалась в осунувшееся, постаревшее лицо отца, расспрашивала о новостях. Настроение у отца было подавленное, он с горечью рассказывал о росте церковноприходских школ в губернии, о неприязни сызранского земства…
Да, этот уезд все больше и больше беспокоил Илью Николаевича. Десять лет назад именно Сызрань была предметом его гордости. Здесь строились и открывались лучшие в губернии школы, здесь выделялись средства на увеличение учительского жалованья, здесь во всем поддерживали его усилия. А какие люди возглавляли уездный училищный совет! Председательствовал в нем Федор Михайлович Дмитриев, бывший профессор Московского университета, человек интеллигентный, увлеченный делом народного образования, умеющий смотреть вперед. Ведь именно он поддерживал только что приступившего к работе инспектора; он ездил к губернатору за разрешением учительских съездов, уговаривал земцев выделять деньги для нужд сельской школы. А инспектор Владимир Игнатьевич Фармаковский?! Человек, стоявший горой за народную школу, просветитель по призванию!
А что нынче? Фармаковский еще в конце 1881 года уехал в Оренбург — был назначен директором народных училищ этой губернии. Инспектор Аристовский, сменивший его, был далеко не идеальным работником, до Владимира Игнатьевича ему далеко: апатичный, болезненный, постоять за учителей не мог, бывал в школах мало. Сейчас назначен новый — Петр Алексеевич Смышляев, но он работает-то всего три месяца… При таких обстоятельствах неудивительно, что верх берут те земцы, которые решительно высказываются за развитие церковноприходских школ. Симбирскую дирекцию терпеть не могут. Потому и выражают сомнение в возможности «улучшения» школьного дела. Это, по существу, открытый выпад лично против Ульянова, обвинение в том, что он не относится к своим обязанностям должным образом.
…От Сызрани ехали почти сутки. Прибыли домой в среду 25 декабря, на рождество. Начинались каникулы у Владимира, Ольги и Дмитрия. Илья Николаевич не хотел омрачать праздничное настроение родных, старался быть жизнерадостным. Из всех вестей его больше всего радовало сообщение Анны о том, что Александр успешно завершает свою конкурсную научную работу в университете.
Город веселился: затевались балы и вечеринки; молодежь пропадала на катке, где гремела духовая музыка. А у Ильи Николаевича, как всегда в конце декабря — начале января, была большая работа по подведению итогов учебной работы.
Отчет составлялся на основании сведений, представляемых пятью инспекторами, а также собственных наблюдений и выводов. Он не засиживался в кабинете — за год осмотрел 74 школы, во многих побывал по три раза.