Страница 14 из 60
– Действуйте. Барон, проследите. По пути к исходным рубежам наверняка часть машин поломается. С богом, господа. Опыт, как не надо действовать, для нас также полезен, тем паче на чужой шкуре.
Офицеры разошлись, и около танковой вереницы поднялась суета. Командиры вытаскивали разомлевших в тени унтеров и стрелков, собирая их в строй «трижды три». Так бронеходчики окрестили состав своей части. Тройка танков составила взвод, а три взвода – роту, которую вчерашние конники упорно именовали сотней по казачьему обычаю. Наконец три роты составили батальон. Понятно, что из-за поломок ни в одном из батальонов двадцати семи полагающихся машин не набралось.
Играя в детстве в «казаки-разбойники», мы не задумываемся, что боевые действия составляют ничтожную часть времени на военной службе, основное наполнение которой – долгий, кропотливый и ничуть не романтичный труд по поддержанию боеготовности к решающей минуте. Команды бронеходов не предавались праздности ни на борту кораблей до Гуанчжоу, ни в пути по железной дороге. Они постоянно учили языки, включая сотню-другую слов на китайском, непрестанно лазили на железо, изучая его до последней гайки. После разгрузки с платформ на станции с непередаваемым названием западнее Чанчжоу беспокойная жизнь танкистов превратилась в ад кромешный. День пытались двигаться к японским позициям, сгубив несколько моторов, поймавших клин от перегрева. Потом две ночи ползли в относительной прохладе, а днем под немилосердным солнцем устраняли огрехи в двигателях и ходовой, чтобы сберечься от напастей в следующую ночь. Круглые сутки офицеры были с унтерами и рядовыми. Не сравнить со спокойной службой в тылу, когда золотые погоны лишь изредка сверкают на плацу и в казарме.
В сентябре ближе к Шанхаю обычно не жарко, ветер с Восточно-Китайского моря снижает температуру. Как назло, ныне припекало, что летом, а в танковом чреве палило, как в русской печи. Даже ночью двигались со снятым верхним броневым листом, дабы раскаленный тринклер отдавал тепло китайцам, а не в отделение управления, где изнемогал водитель, он же – командир танка.
Крайне простое управление машинами позволило быстро подготовить и послать в Поднебесную два десятка кавалерийских офицеров на должность командиров команд или, как теперь модно говорить, экипажей. Ясно, что прошедшие крещение огнем молодые люди не проведут остаток дней за рычагами. Задача та же, о которой Брусилов говорил комбатам, – набираться опыта, чтобы к новой войне командиры рот не понаслышке знали, как ведет себя бронеход в настоящей битве.
Жаль, что среди кавалеристов мало технически подкованных людей. Выпускник реального училища, а потом и Горного института в Санкт-Петербурге ротмистр Петр Николевич Врангель был счастливым исключением. Он без восторга воспринял приказ отправиться в Китай, где воевать надо не в седле, а следя за здоровьем неотлаженных боевых механизмов, однако смекнул, что на сем поприще у него нет соперников в продвижении по службе. Если, конечно, бронеходные войска получат продолжение и развитие.
Барон женился незадолго до китайской компании, оттого супругу вспоминал часто. Оленька, Ольга Михайловна, сказочный ангел из Санкт-Петербурга, чай скучаешь по мужу, уплывшему на другой край глобуса? Не думала, сердешная, что молодой ротмистр из парадного лейб-гвардейского конного полка, обреченный, казалось бы, на синекуру до отставки, вдруг умчится за тридевять земель на войну, хоть Россия и не воюет ни с кем. Пусть труден характер конногвардейца, а без кутежей, попоек и амурных походов никак нельзя – другие офицеры засмеют, признайся, душа моя, тоскливо без Петеньки? А не дай бог кто-то из питерских хлыщей вокруг тебя увивается, ему не пережить моего возвращения.
Молись за меня, Оля. Судьба офицера – странная штука. Штаб-ротмистр Востряков из того же конного полка погиб безо всякой войны возле Нарвской заставы, разгоняя январский бунт пятого года. Его нашли на каких-то задворках с простреленной головой, а коня украли. Непременно узнаю убийцу – нашинкую тонкой стружкой.
Ротмистр вынырнул из мыслей о питерской жизни и проводил взглядом танки, с натужным грохотом моторов и бряканьем гусениц расползающиеся по намеченным исходным, и неторопливо закурил. Паровые котлы тягачей Т-1 только начали прогреваться. Минут через сорок можно выдвигаться за танками, оказывая помощь обездвиженным. Невдалеке он увидел Брусилова, что-то энергически втолковывающего британскому генералу.
Явно ничего не добившись, Алексей Алексеевич сделал поворот кругом и зашагал к ремонтникам, зло сплюнув на пересохшую землю. Англичанин дернулся. Он счел плевок личным оскорблением, будто брызги полетели в его физиономию, но не стал связываться. Что возьмешь с русского хама? Врангель усмехнулся. Он прекрасно понимал, что его командир едва сдержался, чтобы не заехать островному коллеге в морду.
– Не для чужих ушей, Петр Николаевич, но я предпочел бы иметь в союзниках микадо, а не этих… – Генерал дернул головой в сторону штабных палаток британского корпуса. – Всего-навсего попросил два десятка конных вестовых, чтобы оповещали, где наш танк застрял или сломался. Знаете, барон, что мне ответил заморский выскочка? У них, представьте себе, есть поважнее дела, чем русские зеленые коробки. Зла не хватает. Поставили бы надо мной какого-нибудь лорда-пэра с родословной от динозавров, особо за танки ответственного, нас за людей хоть бы держали.
– Они не хотят понять, что одним только разрывом проволочных заграждений мы сбережем тысячи людских душ в наступающих рядах, – поддержал барон, понимавший, что Брусилову просто необходимо выговориться.
– Людских?! Окстись, дорогой Петр Николаевич. Китайцев они к человечеству не причисляют. По крайней мере к такому, о коем следует волноваться. Дважды воевали с ними в прошлом веке за право беспрепятственно скармливать местным опиумную дурь. Тогда десятки миллионов от опия умерли! Что им сотня тысяч подстреленных на японской проволоке.
– А мы просто учимся на их крови… Алексей Алексеевич, сие действительно надо России или только опыт набираем в практических действиях?
– Скажу по секрету, о коем многие догадываются, за помощь императрице в изгнании японцев Россия требует признания Маньчжурии не во временной аренде, а в вечном нашем пользовании. То бишь Россия тем краем прирастет навсегда, с постоянным незамерзающим портом в Желтом море. Поэтому сжимаем зубы и терпим, Петр Николаевич.
– Да, Порт-Артур навечно – знатный приз. Скажите, Алексей Алексеевич, а с чего англичане так взъелись на японцев? Раньше дружили, торговали, армия микадо сплошь британским вооружена.
– Тоже секрет полишинеля. Они чаяли натравить союзничков на Германию и отбить Шаньдунский полуостров с Циндао, дабы у кайзера здесь не осталось колонии. А японцы подумали и решили – китайцев бить сподручнее, нежели германцев. Вот Лондон и рассвирепел. Как же, обманули нас желтозадые макаки. Так что воюем за русскую Маньчжурию и британское уязвленное самолюбие.
С осознанием высокой миссии Врангель забрался на трактор около водителя и приказал неспешно выдвигаться на север, где час назад осела поднятая танковыми гусеницами пыль. До утра барон ни разу не сомкнул глаз. Невзирая на высокое происхождение, он самолично работал гаечным ключом, подтягивая траки до нужного натяжения, орал на китайских воинов, мешая местные, русские и немецкие ругательства, не менее двух раз облазил каждый бронеход на исходной позиции. Несмотря на его усилия, количество годных к бою машин уменьшилось на две. Когда темное звездное небо подернулось серой предрассветной дымкой, барон сел на землю у трактора, уронил голову на ленивец и отключился. Рев тринклеров и близкая артиллерийская стрельба не проникли через барьер изнеможения.
Поручик Виктор Эдуардович Бетлинг, также почти не отдыхавший ночью, не мог себе такого позволить. Когда карманные часы показали приближение времени «Ч», он обменялся взглядами с усатым британским сержантом, который тоже оказался на ногах и выглядел образцово, будто выспался минуток шестьсот, а потом принял ванну и выкурил сигару. Члены экипажа, наскоро облегчившись и умыв лица скверно пахнущей водой, полезли на броню. С юга закашлял мотором невидимый в рассветной дымке бронированный собрат. При дальности полкилометра танки друг другу ничем не помогут.