Страница 92 из 223
Не найдя нигде во дворца ни доктора, ни фельдшера, Боженко опрометью выбежал из дворца в сад и перебежал Александровскую улицу. Но, оказавшись в Липках, он свернул не направо — на Виноградный, на квартиру Иванова, а налево: Василий Назарович решил сбегать за врачом — единственным, какого он знал, дружком детских лет, за доктором Драгомирецким, на Рыбальскую. В эту пору, в обед, старый Гервасий Аникеевич должен быть дома!..
Успеть бы только привести его к Иванову, дружку своему, пока из него не вытекла вся кровь до последней капельки!
И Василий Назарович побежал изо всех сил, а бегал он как молодой.
2
А во дворце, в большевистской комнате номер девять, ревком никак не мог прийти к окончательному решению.
Леонид Пятаков наступал на брата Юрия:
— Я говорю это тебе как солдат! Что я, зря сидел два года в окопах? Мы должны взять инициативу в свои руки! В бою инициатива решает все! Если мы навяжем им бой, то получим возможность маневрировать! В введении боя маневр решает все!
Юрий Пятаков нервно пожимал плечами и саркастически улыбался:
— У тебя что ни слово, то — решает: инициатива решает, маневр решает…
Леонид в отчаянии разводил руками:
— Гамарник, ты же все–таки солдат: разъясни ему, что тот, кто первым начинает бой, получает множество тактических преимуществ! И это в самом деле решает…
— А я думаю, — повысил голос Юрий Пятаков, — что решает прежде всего сила! Нас мало, чтобы первыми начать боевые действия! Да и политически, подчеркиваю — политически — ним невыгодно, чтобы население считало нас нападающими! Твои теории — это авантюризм!
— Ну, начал ярлыки пришивать!
— Да квалифицирую твое наступление как политическую аферу! — Юрий Пятаков вошел в раж. — Если мы проиграем бой, — а у меня нет сомнения, что с такими силами, как у нас, поражение неизбежно, — то ответственность за кровопролитие падет на нашу партию!
Леонид Пятаков вскочил с места:
— Готовится к бою и думает его проигрывать! Не о поражении, а том как победить, нужно думать, когда собираешься идти в бой!
— А я совсем не собираюсь!
Леонид сел, совершенно ошеломленный.
— Как не собираешься? Ты же председатель ревкома!..
— И именно потому, что председатель я, а не ты или кто–нибудь из горячих голов, — Юрий попытался пошутить, но шутка у него не получилась, — именно потому я снова настаиваю: наша тактика должна быть тактикой… активной обороны!
— Но ведь в восстании это — абсурд! И что это означает, активная оборона?
— Ми вооружаемся и ждем наготове. Ведь мы меж двух сил: между силой Временного правительства и силой Украинской рады.
— Это одна сила: контрреволюция! И они хорошо организованы — солдаты, а не тыловые крысы, у них сколько угодно оружия и боеприпасов.
— Вот видишь! — Юрий Пятаков укоризненно смотрел на брата. — А ты призываешь брать инициативу, осуществлять маневр… Если хочешь знать, это смахивает… на провокацию!
Гамарнику наконец удалось вмешаться в спор двух непримиримых братьев.
— Я думаю, — сказал он как только мог мягко, — вы оба правы; конечно, наступать лучше первому, но ведь переть на рожон не годится. Я предлагаю еще раз, и как можно более точно, подсчитать наши силы и силы противника.
— Верно! — поддержали другие члены ревкома. — И давайте не терять времени на споры: нужно действовать немедленно.
— Ну, давайте еще раз подсчитаем… — Леонид макнул рукой. — Как руководитель вооруженными силами ревкома докладываю. Красная гвардия «Арсенала» — шестисот человек, Шулявки — триста, Железнодорожного района — триста, Подола — четыреста…
— Что ты нам все о своей Красной гвардии долдонишь! — прервал Юрий Пятаков. — Это же все не обученные военному делу люди! Пиджаки с винтовками! — фыркнул он, — Ты нам выложи, сколько настоящих солдат на нашей стороне!
Леонид вспыхнул:
— Красная гвардия — это самые лучшие бойцы! Они лучше даже большинства солдат которые думают только о том, чтобы вернуться свое родное село… — Но он махнул рукой и вынул записку из кармана. — Пожалуйста: Третий авиапарк — шестьсот, Пятый авиапарк — двести, воронежские дружины — тысяча человек, понтонный батальон — шестьсот…
— Подожди, Леонид, — остановил Гамарник. — Нет необходимости зачитывать весь твой список. Говори в целом: сколько мы имеем бойцов под винтовкой?
— Шесть с половиной тысяч! Три тысячи здесь, на Печерске, остальные по другим районам. Вопрос связи с другими районами — вопрос первостепенной важности. Связь со всеми нашими частями решает…
— Снова — решает! — Юрий Пятаков нервно задергался. — Что же тогда не решает? Ты говори, какой силой располагает штаб?
— Штаб имеет в городе самое малое… десять–двенадцать тысяч, — не совсем уверенно произнес Леонид.
— Вот видишь! Двенадцать тысяч отборного, вымуштрованного войска: юнкера, «ударники», георгиевские кавалеры, казаки! А еще на подходе сколько?
— Этого ч не ногу знать, — подавленно ответил Леонид. — По сведениям железной дороги из разных пунктов фронта движется на Киев… семнадцать эшелонов…
— Вот видишь! Семнадцать железнодорожных эшелонов! А еще из округа идут казачьи полки — сколько и откуда, неизвестно!
Гамарник заметил:
— Не все отправляющиеся с фронта прибудут сюда: Фастов, Казатин, Коростень обещали задержать их…
— Обещали! А удастся ли им выполнить свои обещания?
— Но к нам же тоже идет помощь, и еще какая! — снова вспыхнул Леонид, обрадованный поддержкой Гамарника. — Второй гвардейский корпус! Шестьдесят тысяч штыков и артиллерия! Артиллерия! Бош и Тарногродский обещали…
— Обещали! Тарногродский сам впутался в заваруху…
— Не в заваруху, а поднял восстание, как настоящий большевик.
— О том, кто настоянии большевик, а кто не настоящий, рассудит истории, — высокомерно прервал Юрий.
— Долго ждать!
— И подождем!.. Подождем в обороне, пока твоя Бош поможет твоему Тарногродскому выпутаться из… истории…
— Слушай! — вспыхнул Леонид. — Ты председатель ревкома, который должен осуществить восстание, а ты…
Но все товарищи поторопились остановить Леонида:
— К порядку! Оставьте ваши споры! Время не ждет!
— К тому же, — добавил Гамарник, — мы должны иметь в виду еще и Центральную раду. У нее самое малое тысяч восемь в городе, а на подступах к городу… Нужно окончательно выяснить, не пойдет ли с нами Центральная рада, или мы, в самом деле, окажемся, как говорит товарищ Юрий, меж двух сил…
— Это одна сила! — закричал Леонид. — Генеральный секретариат — орган Временного правительства на Украине. Раз мы поднимаем восстание против Временного правительства, то, значит, и против Центральной рады!
— Но в таком случае… это еще восемь тысяч против нас? — констатировал Гамарник.
— Да! — сразу откликнулся Леонид. — Так и нужно считать заранее!
Все зашевелились:
— Войска Центральной рады это еще не Центральная рада: вон Затонский уверяет, что богдановцы выступят с нами…
— Да и войсковой съезд, согнанный Центральной радой, принял решение, направленное против Временного правительства и казачьего съезда!..
Пятаков поторопился сделать резюме:
— Итак, одну из противных сил нужно нейтрализовать. Мы должны еще раз попробовать договориться с Центральной радой, чтобы ее войска придерживались нейтралитета. А раз Центральная рада сама, не уверена в своих вооруженных силах, то я убежден, что…
Леонид насмешливо крикнул:
— Ну да! Ты договоришься! У тебя же там дружки: Петлюра, Грушевский, Винниченко… Те самые, которые вчера тебя с Затонским… выгнали из Центральной рады…
— Леонид! — застонал и вскочил Юрий Пятаков. — Я призываю тебя… Товарищи! — апеллировал он ко всем. — Я требую призвать товарища Леонида Пятакова к порядку! Иначе я сложу свои полномочии председателя — пускай он председательствует!
В эту минуту дверь открылась и в комнату быстро вошел Лаврентий Картвелишвили. Он сегодня дежурил по Совету рабочих депутатов и неотступно сидел у телефонного аппарата.