Схватка с Оборотнем

— Что случилось? — спросил Миронов.

— Ошибка вышла, товарищ майор, — с трудом заговорил сотрудник. — Я вошел, говорю: «Зыбин здесь?» А он сразу: «Ты кто?» Я вытащил удостоверение, он взглянул и сразу ударил чем-то железным, выскочил — и все.

— Вася, перевяжи! — приказал Миронов и выпрыгнул на улицу.

Он махнул рукой шоферу, чтоб подавал машину, прикинул, куда мог сбежать Зыбин, и пошел, обходя вагончики. В одном разговаривали женщины. В открытую дверь они могли видеть любого, кто прошел бы к пролому в заборе.

— Девушки, — обратился он к ним, — сидите здесь, разговариваете, а тут кто угодно ходит, может из прорабской документы унести.

— Кому нужны они, добро такое… — ответила одна из женщин.

— Да и никто не ходит, — сказала другая. — Мы уже с полчаса здесь, один прораб только и прошел.

— Зыбин? — спросил Миронов. — Чего это не на стройку, а от нее?

— С ним это бывает, — ответила женщина.

— Он давно прошел? — как бы мимоходом спросил Миронов. — Он мне нужен насчет краски.

— Да совсем недавно. Вы его поищите, может, тут он.

Миронов взглянул в пролом: улица была пустынна. Он подошел к машине. Шофер и Луганов сажали в нее сотрудника.

— Василий Николаевич, — сказал он Луганову, — ты оставайся здесь и установи, что случилось. Прошел Зыбин через этот пролом. Куда делся, кто видел — все надо знать. Я — в управление. По дороге завезу товарища в больницу. Потом возьму у прокурора санкции на обыск. Обыщу дом Пивнева. Если застанем дома, отлично, но едва ли он домой пойдет… Держи связь с нами. В прорабской телефон.

Миронов сел в машину, надел на забинтованную голову сотрудника его заячью шапку и приказал ехать в больницу. Машина тронулась.

Луганов вышел в пролом. Перед ним раскрылась широкая панорама окраины. Впереди видны были черные точки людей, перемещающиеся в сторону городских улиц, обозначенных линиями домов. Луганов прибавил шагу. Сейчас ему надо обдумать, куда и как мог направиться преступник. Он огляделся. Мимо стройки шла наезженная дорога, дальше виднелись бурые очертания тайги. По обе стороны дороги мерцал под утренним туманным солнцем непроходимый снег… Вряд ли Зыбин успел сесть в попутную машину и выехал из города. Пока Луганов ждал Миронова в машине, он не слышал проходящих грузовиков. Скорее всего, Зыбин кинулся в город… Чем объяснить, что он напал на сотрудника? Видно, не выдержали нервы: ждал все это время, когда за ним придут. Луганов ускорил шаг, догнал одного из прохожих — маленького мужчину в ватнике. Заглянул ему в лицо. Нет, не Зыбин. У того лицо на фотографии дерзкое, скуластое, с курносым носом и глазами навыкате. Правда, фотография была снята почти двадцать лет назад…

Миронов, сдав раненого на руки врачей, немедленно начал действовать. Он попросил местных товарищей усилить наблюдение за аэропортом и автовокзалом, связаться с ГАИ, чтобы те взяли под контроль тракт, и вместе с оперативным работником поехал к дому Зыбина. Дом этот стоял на пустынной улице, в ряду таких же рубленных из лиственницы кряжистых срубов, укрывшихся в глубине двора, за забором.

Оставив шофера у ворот, Миронов с сотрудником прошел в калитку и постучал в дверь. Долго не открывали, потом дверь распахнула высокая худая старуха в платке, осмотрела гостей и, молча посторонившись, пустила их в дом. Пройдя сени, они вошли в горницу. Из кухни, вытирая руки тряпкой, вышла хозяйка, сорокалетняя черноволосая женщина с узким лицом. Она молча показала рукой на стулья. Миронов и сотрудник сели.

— Муж когда ушел на работу? — спросил Миронов хозяйку.

— Ушел, как рассвело, — сказала она, угрюмо разглядывая вошедших, — он завсегда так уходит.

— А потом приходил? — спросил сотрудник.

— Нету, а может, и приходил. Нас никого дома не было.

— Во время рабочего дня он домой заходит? — спрашивал Миронов, продолжая внимательно оглядывать обстановку дома.

— Да чего вам надобно-то? — спросила жена Зыбина. — Вы б сказали…

— Дело у нас не к вам, а к гражданину Зыбину, — пояснил Миронов, — да вот мы его застать нигде не можем. На работе нет, дома нет.

— Опять чо натворил? — спросила старуха, взглядывая на дочь.

Та не поднимала глаз.

— Натворил не натворил, потом разберемся, а вот интересует нас: приходил ли он сегодня с работы или нет?

— Не было нас, — сурово повторила дочь.

Старуха поглядела на нее и отвернулась.

— Повторяю вопрос, — сказал Миронов, — отвечать вам необходимо.

— А на чо вам знать? — упорствовала Зыбина.

— Вот странная женщина. Да поймите же, не из личного интереса вас спрашиваем!

Ни хозяйка, ни старуха не обратили на эти слова внимания. Сколько ни бился с ними Миронов, узнать ничего не удалось. Прибыл Луганов и несколько сотрудников. Они привезли разрешения на обыск. Сразу же приступили к работе. Луганов тем временем отправился к соседям, чтобы расспросить их о Зыбине.

В доме было много добра. В кладовой и в спальне были сложены тюки мануфактуры, связки шкурок, песцовых и собольих, серебряные ложки и вилки, старинные сервизы. Миронов удивленно покачивал головой. Для кого и для чего копилось все это? Когда он осматривал сундук с туркменскими коврами, один из сотрудников приоткрыл вешалку, задвинутую занавесом. Там среди прочей одежды висели шляпа и серое пальто.

— Мужа? — спросил у хозяйки сотрудник.

Та, коротко взглянув, кивнула. Миронов с удивлением отметил, что Зыбин, видно, модник, хотя это и не вязалось с образом кулачка-накопителя. Миронов задумался: что же это за личность — Зыбин… Вошел Луганов, долго отряхивался перед дверью, тер щеки, потом позвал:

— Андрей Иванович, поехали, надо поговорить.

Когда они сели в машину, Луганов, сдерживая волнение, сказал:

— Зыбин успел побывать дома до нашего приезда. Соседи сказали. Был на мотоцикле. Своего у него нет, это мотоцикл кого-то из приятелей.

— Значит, он успел собраться?

— Да. И теперь искать его будет трудно. Что говорят жена и ее мать?

— Отказываются говорить.

— Надо их убедить.

— Трудно. Я Евангелие нашел. Старуха, видно, старообрядка. А это трудный народ.

— Подключим местных товарищей и выясним всех друзей и знакомых Зыбина.

На следующий день было установлено, что Зыбин украл мотоцикл неподалеку от стройки. Мотоцикл принадлежал инженеру из НИИ, который проектировал дома этого квартала. Пострадавший заявил в милицию о пропаже только к вечеру, поэтому в КГБ об этом узнали лишь утром. Кроме того, были допрошены четверо приятелей и собутыльников Зыбина. По их словам, Зыбин был «парень свойский», любил выпить, но буйством не отличался. Никаких секретных разговоров с приятелями он не вел. Среди его знакомых приезжих не было. Домой Зыбин не приглашал, предпочитал пить у других, объяснял это разногласиями с тещей. Куда мог скрыться Зыбин, они не знали, но считали, что сделать это ему легко, так как у него много знакомых среди оленеводов и каюров.

Вечером в управление были вызваны старуха и ее дочь. Допрос вел Миронов, Луганов внимательно наблюдал за ними.

— Почему вы скрыли, что вчера ваш муж приходил домой с работы?

Зыбина смотрела в пол, перебирала концы оренбургского платка.

— А вы не спрашивали.

— Спрашивал. Говорите, Пелагея Амвросиевна, правду. За дачу ложных показаний вы будете привлечены к ответственности.

Женщина вскинула на Миронова черные глаза.

— А вы не пужайте.

— Я не пугаю, я хочу, чтобы вы знали. Вы имеете дело с органами госбезопасности. Не отвечая нам или давая ложные показания, вы вредите государству.

Женщина ничего не сказала.

— Что взял муж, когда вернулся домой?

— Свитер взял, доху.

— Еще. Ружье взял?

— Взял. Рукавицы теплые. Белье. Снеди всякой дня на три.

— Он был на мотоцикле?

— На ём.

— Что он говорил?

— А чо ему говорить?

— Объяснял он вам, зачем уезжает, когда ждать?

— Ничо не объяснил. Он хозяин, что ж ему объясняться.