Страница 26 из 81
Водитель большегруза, наблюдавший со стороны, затворил дверь, набросил засовчик и замкнул в проушинах висячий замок.
— Мы не опоздаем, Сантьяго? — сверилась со временем Ира, перешедшая в виду особой благосклонности с Мартинесом на ты.
— Госпожа Ирина, до вылета еще двадцать минут. Ехать нам и того ближе. Но и опоздай мы, самолет зафрахтован на весь день, полчаса в любую сторону никакой роли не играют.
Сказав водителю грузовика следовать за микроавтобусом, они расселись по местам, задвинув за собой дверь. Васильев, у которого спеклось в глотке, полез за водой.
— Как же вы живете в такой жаре? — он искренне недоумевал.
Мартинес расхохотался.
— Это еще не жарко!
— Тогда что это, если на градуснике тридцать шесть по Цельсию?
— У нас в середине июля за сорок пять зашкаливает. А сейчас лето уже подходит к концу.
— Вам бы наши январские морозы.
— Помню! — ностальгически вздохнул Сантьяго. — Когда еще в Союзе учился… Зима, морозяка заворачивает, а я из общежития в гастроном за портвейном бегу… Жребий на меня упал, — с охотой пояснил он Ирине.
Микроавтобус, мягко шурша колесами, выехал за территорию. Справа и слева до самого шоссе простирался выжженный зноем пустырь.
— Самолету за рейс весь груз не переправить. Придется летать дважды. Не забывайте каждый вечер выходить по рации на связь, — давал последние инструкции Санычу Мартинес. — Чтобы мы за вас не волновались. Санчес знает позывные и частоты, доверьте это дело ему.
Морозов глядел в затемненное тональной пленкой окно, за которым мелькала автострада и согласно кивал. Гавана оставалась позади, микроавтобус мчался по пригородному шоссе, вдоль которого зеленел вплотную подступающий лес…
Впереди ждал затор. Десятки машин скопились на узком участке, перед смятой лобовым столкновением легковушкой, развернувшейся поперек дороги. Дорожная полиция, не взирая на гудки клаксонов и нервозность собравшихся водителей, неспешно производила сопутствующие замеры.
— Я же говорила, что опоздаем! — высунулась в люк Ирина.
Мартинес вздохнул, тут он был бессилен что-либо сделать. Сорок томительных минут ожидания на солнцепеке превратились в часы. Наконец водители разобрались по своим брошенным машинам, медленно-медленно трогались вперед, проезжая мимо изуродованной легковушки, оттянутой тросом на обочину.
… Охранник в камуфляжной униформе поднял полосатый шлагбаум, пропуская машины. Грузовик развернулся подле двухэтажного здания диспетчерской, водитель спрыгнул из кабины, откинул капот и полез копаться в моторе.
Ученые высыпали на площадку. Борисов из своей сумки достал коробку с табаком и курительную трубку, набил ее. Отойдя в сторонку, с наслаждением задымил, взирая на мол, где привязанный к кнехтам обычной веревкой, покачивался небольшой самолет на водных лыжах. Дул легкий ветер, теребя волосы.
Мартинес вышел из диспетчерской с летчиком. Они о чем-то спорили.
— Какие-то проблемы? — как и положено руководителю экспедиции, подтянулся к ним Морозов.
— Никаких, — отозвался Сантьяго, сжигая взором летчика. — Согласно контракту, амфибия нам предоставлена на целый день, и время вылета в нем не оговорено.
Вышесказанное, вне всякого сомнения, причислялось пилоту, высказавшему недовольство возникшими проволочками. Он зачастил скороговоркой, тыча на часы и что-то пытаясь доказать.
— О чем он? — спросила Борисова Ира.
— Говорит, что объявлено штормовое предупреждение. Дорога каждая минута, если хотим долететь без приключений, а наш дорогой Мартинес устраивает проволочки.
Из складского ангара, вытирая руки о затертый комбинезон, появился грузчик.
— Где ваши вещи?
Шофер грузовика с отсутствующим видом отпер фургон, грузчик стал перекидывать поклажу и коробки с провизией на тележку.
— Мы уж как двадцать пять минут должны быть в воздухе!.. — располагаясь на травке, заметил Борисов.
Слова его потонули в басовитом громовом раскате. Все разом обернулись к самолету. У изумленного грузчика выпучились глаза, пакет с вещами Санчеса шлепнулся на площадку. Над молом вспучился огненный гриб, клубясь и разрастаясь. В небо всплеснул фонтан огня. Побелевший как мел пилот очнулся от столбняка, ринулся в диспетчерскую за огнетушителем.
Спасать было уже нечего. Летчика обдало удушливой волной, он невольно заслонился рукой от нестерпимого жара. Всюду горели разбросанные взрывной волной обломки. Пламя с жадным треском пожирало разорванный надвое фюзеляж…
Хлестала вода из пожарных брандспойтов, заливая последний огонь. Пожарный с машины обдавал струей выгоревший, еще дымящийся остов самолета. Полицейские, оцепившие берег, баграми вытаскивали на сухое место выброшенные прибоем обгоревшие фрагменты. Мужчина в штатском дописывал осмотр места происшествия.
Засунув руки в карманы брюк, Морозов понуро наблюдал за работой полицейских. Случившийся взрыв, полностью уничтоживший транспортный самолет, до глубины души потряс его. Все могло быть иначе, много страшнее и трагичней, не застрянь они в дорожной пробке и не потеряй в ней те полчаса, которые, в конечном итоге, спасли им жизнь. Экспедиция терпела фиаско, еще никуда не отправившись, и он словно приговора ждал, что скажет Мартинес, толкующий в стороне с полицейским начальством.
— Считаю, что с отправкой нужно повременить, — вернувшись, сказал господин Сантьяго. — Хотя бы до того момента, как спецслужбы выяснят причины взрыва.
Морозов был вынужден поддержать коллегу, но видит бог чего ему это стоило. Он был совершенно потерян, изменился в лице, голос дрожал, как надорванная струна.
— Самолет взорвался не сам по себе, и это очевидно. Я не имею морального права рисковать вами ради…
Сглотнув подкатившийся к горлу комок, он не договорил и отвернулся, махнув рукой.
— А я так не считаю! — поднялся с травы Борисов, покусывая стебелек. — Вся эта чехарда начинает смахивать на дешевый триллер!.. Обратите внимание, кому-то поперек глотки стоит наша высадка на остров. Сперва какой-то чудак звонит мне по телефону и требует, чтобы мы носа туда не совали. Если мы вдруг ослушаемся, то пеняем сами на себя.
— Кирилл, ты почему до сих пор молчал?! — схватил его за плечи Морозов, заглядывая в глаза. — Когда это случилось?
— Вам угрожали? — в свою очередь удивился Мартинес.
— Позавчера утром, в день открытия конференции. И что интересно, тот, кто звонил, намеренно изменил свой голос. Ну, помните, друзья, когда у нас в России только пиратские видеокассеты появились, переводчик гнусавый был? Еще ходили слухи, что он специально прищепку на нос сажал… Возникает законный вопрос: зачем искажать свой голос перед человеком, которого никогда прежде не знал, и который не знает тебя?
— По вашему, — рассудительно заметил Санчес, полулежа на своей сумке, — вы со звонившим уже сталкивались?
— Он очень хотел, чтобы его не узнали!.. на том и основывается мое предположение, и не более. Что происходит потом… Я не стал выслушивать угрозы и бросил трубку. И тогда, если против нас действуют умные люди, им приходится доказывать всю серьезность своих намерений. Вас, Ирочка, никто убивать не собирался. Запугать, да, и тем самым повлиять на нас. Они верно рассчитывали, что вы, прибежав с большими глазами, обо всем расскажете, а мы сопоставим утренний звонок с происшествием на карнавале, и сделаем соответствующие выводы. То есть, если следовать логике — последуем доброму совету. Но, чтобы быть уверенным наверняка, следует дожать, и их человек проникает в ваш номер и прячет на постели змею. Расчет все тот же, на женскую психологию — запугать!..
— А мы, идиоты такие, вместо того, чтобы свернуть манатки и драпануть в Москву, фрахтуем самолет, и собираемся вылететь на остров, — докончил за него Васильев. — Мы сами не оставили им выбора. Они и время так рассчитали, чтобы самолет взорвался уже над морем. Потом пойдиразберись, отчего произошла катастрофа!