Страница 40 из 61
Солдат, сидевший на корточках возле палисадника, и незаметный с нескольких шагов, подбежал к нему.
— Собирай народ. Только поживее.
На сборы ушло минуты две. Лейтенант, слушая оглушительно громкую в ночи топотню, поморщился: слыхать за версту.
— Что вы как стадо слонов?! — Приглушенно заворчал он. — Всю округу переполошите. Турбин, где связист?
— Здесь я, — отозвался боец, высовываясь из-за квадратной фигуры старшины Максимова.
— Связь проверил, работает?
— Работает, — вздохнул тот, поправляя на плечах брезентовые лямки.
— Смотри, не дай тебе подвести…
Растянувшись вереницей, они неслышно шли мимо дворов. Выплывшая из-за туч луна повисла над поселком, предательски заливая мертвым отраженным светом пустынную улицу.
Выйдя к перекрестку, Максимов, шедший в дозоре, отделился от забора и просмотрел дорогу. Перебежав ее, растворился во мраке.
Присев на корточки, Турбин слышал стук собственного сердца. В затылок дышал Володька, тихо засмеялся:
— Ну, блин, прямо как в боевике…
Взводный на шепотки погрозил кулаком.
С той стороны негромко свистнули. Пригнувшись, они по одному пересекли дорогу. Стрельба слышалась все отчетливее, и судя по ней, до эпицентра боя совсем недалеко.
Черемушкин нагнал старшину, тормознул за плечо, показал пальцем на металлические ворота. Максимов стащил с плеча автомат и передал взводному. Ступив носком на стальной шарнир, схватился за витиеватый проволочный узор сверху, подтянулся, заглядывая во двор. Перебросив ногу, оседлал ограду, тихонько спрыгнул на землю.
Лейтенант не услышал даже щелчка открываемого замка. Створка ворот отошла, в неширокую щель проскочил Сумин, добежал до веранды, взяв на себя огород.
Пока все шло удачно, Черемушкин даже боялся сглазить. Двор был пуст. Дальше они двинулись огородами. В саду случилась заминка. Наткнувшись на ограждение из сетки-рабицы, старшина озадаченно спросил Черемушкина.
— Что будем делать, командир?
Лейтенант отодвинул солдата, подсел к сетке, пробуя пальцем толщину проволоки. Приподняв полу бушлата, снял с ремня штык-нож, соединил отверстие в лезвии с ножнами и, без особых усилий, перекусил первую ячейку. Работал он не торопясь, с каждым новым щелчком опускаясь все ниже. Взявшись за верхний край, оттянул вырез на себя.
— Пошли.
Клыков зацепился штанами за острый крючок, дернулся, выдрав приличный клок. Как не были все в напряжении, не удержались от приглушенного смеха, взирая на его попытки приставить на место оторванный лоскут.
Луна светила ярко, отбрасывая по дневному контрастные тени. Держась теней, они миновали двор, уперевшись в кирпичную ограду. Турбин опустился на карачки, подставляя плечи товарищам.
Наступая на прогибающуюся спину, взвод преодолел и это препятствие. Коновалов, лежа животом на ограде, подал ему автоматный ремень. Схватившись за прочную лямку и упираясь в кирпичи, Юрий с трудом, в неудобном, стесняющем движения бушлате, взобрался наверх и перевалился в кусты.
— Тихо ты! — зашипели на него.
А стреляли совсем близко, чудилось, в том же дворе. Вжимаясь в стену сарая, лейтенант выглянул за угол. Указательный палец сам нашел спусковой крючок.
Возле ворот, выходящих на улицу, удобно примостился на ящике автоматчик, стреляя в бойницу.
— Приготовиться, — шепотом приказал лейтенант, проверив взглядом двор.
Похоже, больше никого не было.
Подняв автомат, он поймал сидевшего у бойницы на мушку и выстрелил. Короткая очередь, оглушившая его, ничем не выделилась среди других, звучавших повсеместно. Чеченец отвалился от забора, уткнулся в землю.
— Есть! — обрадовался Черемушкин.
Не разгибаясь, он выскочил из-за угла и в несколько прыжков достиг середины двора.
Со звоном вылетело разбитое стекло. Вспышка в окне выдала неизвестного; трасса прошила воздух над лейтенантом. Он вдруг окаменел, прирос ногами к земле, потеряв способность двинуться. Стрелок из дома вновь наводил автомат, и промахнуться с такого расстояния второй раз не мог.
— Командир! — Темная фигура рванулась к лейтенанту от стены сарая, ударила всей массой, сшибла с ног.
Застучал автомат…
Замешательство было секундным. К дому, согнувшись в три погибели, ринулся Турбин. На ходу запнувшись, он полетел кубарем, чем… спас себе жизнь. Автоматчик переключился на него, и пули просвистели, не задев самую малость. Подхватившись с земли, Турбин перекатился к дому, трясущимися от волнения руками вырвал из клапана гранату и, вытащив чеку, забросил в окно.
В доме шарахнуло так, что разбитая в щепы рама с остатками стекла, вылетела на крыльцо.
Он поднялся, ноги предательски подламывались в коленках.
Окруженный бойцами, лейтенант Черемушкин стоял подле распростертого тела, опустив голову.
— Как же так, Максимов? — не замечая никого, шептал он. — Как же так?..
Полуприкрытые глаза старшины смотрели мимо него на бледный диск луны, теряя живой блеск.
Стащив со стриженой головы шапку, лейтенант провел ладонью по его теплому еще лицу, закрывая веки. Расстегнув бушлат, вытащил из кармана военный билет и пачку писем, переложил к себе.
— Прости, Максимов…
Разведя створки ворот, они высыпали на дорогу, готовые немедленно вступить в бой. С перекрестка по ним открыли огонь, заставив залечь.
Упав за тополем, Турбин бесцельно высадил рожок по перебегающим боевикам, автомат заглох. Думая, что перекосило патрон, он еще раз передернул затвор, но «калаш» вновь ответил сухим щелчком бойка. Отстегнув, отбросил пустой магазин, угодив в забившегося в придорожную канаву Клыкова.
— Ты!.. — прохрипел, пихнув его берцем в плечо. — Ты чего не стреляешь?!
Клыков поднял на него обезумевшие глаза, невнятно пробормотал.
— Струсил, сволочь?! Стреляй!
Схватив сдрейфившего свинаря за болтающийся по спине капюшон, дернул к себе. Материал не выдержал и с треском оторвался. Повизгивая побитым щенком, Клыков подполз к нему, высунул измазанный ствол и выпустил очередь по крышам.
Матерясь, Турбин всовывал снаряженный рожок в автомат, и не попадал. Руки тряслись, как с похмелья. Сделав над собой волевое усилие, он вставил на место проклятый рожок, загнал патрон и подсел к тополю.
Боевик в болтающемся фалдами белом балахоне перебегал улицу, метя укрыться за поддоном кирпича. Поймав его на мушку, Турбин нажал на спуск, и автомат забился в руках, как живой. Чеченец на бегу запнулся, словно зацепил проволоку, полетел на землю.
— А! — торжествующе вскричал Турбин — Можно вас, сук, бить, можно!.. Стреляй, Валерка, ну!..
Клыков ответил какой-то жалкой, вымученной улыбкой.
— Ты держи их, чтобы ни одна сволочь… А я счас…
Уперевшись ладонями в заледеневшую грязь, он порывисто вскочил и зигзагами побежал к пылающему «Уралу». Брезентовый тент уже начисто выгорел, огонь пожирал деревянные борта, чадили занявшиеся покрышки.
Пули противно запели над самой головой, он упал и пополз.
Извиваясь всем телом, Турбин подобрался к лежащему возле дымящегося колеса солдату, перевернул к себе.
Рука его одеревенело упала, грязные пальцы не по живому скрючены. Помочь ему было уже нечем.
Он пополз дальше, от тела к телу, теряя им всякий счет, не находя живых.
— Куда, Турбин?! — окликнул засевший за водопроводной колонкой лейтенант. — Назад! Убьют, дурак!
Собравшись с духом, Турбин добежал до уткнувшегося в дерево бронетранспортера. В салоне гудело пламя, вырывалось наружу, облизывая броню.
В метре от десантного люка лежал обгоревший человек, от его одежды все еще исходил дымок. Турбин не сразу распознал в изуродованном ожогами лице комбата. Волосы и брови его обгорели, водянистые пузыри вздулись на лбу и на впалых щеках, с ладоней лохмотьями отставала кожа…
Он не поверил, услышав слабый стон; наклонился к комбату, пытаясь уловить признаки жизни. Боясь причинить лишнюю боль, коснулся пальцами шеи, нащупывал артерию. Под огрубевшими подушечками почудились слабые толчки.