Страница 17 из 61
— По вашу душу, товарищ майор, — не поднимая задницы, буркнул «сверчок».
Вошедший с интересом посмотрел на них, безошибочно признал в Меньшове старшего и поздоровался.
— Командир батальона майор Сушкин.
— Капитан Меньшов. С пополнением… Хороши, однако, у вас подчиненные, — не умолчал ротный, покосившись на трезвеющего сверхсрочника.
Комбат неприязненно глянул на виновника. Тот весь подобрался.
— Опять наклюкался, Иванов?
— Никак нет… Виктор Петрович, — с трудом ворочая языком, нагло врал «сверчок». — Ночью — было дело… В свободное от службы время… Спал плохо. И температура. Болею я…
— Такой контингент нам и попадает. Кого-то сокращают, а на их место… таких вот, по контракту.
Он взгромоздился на стол.
— Пополнение — это хорошо! Главное, что ко времени. Я получил приказ прибыть к тридцатому числу в станицу Петропавловскую. Это в трех километрах от Грозного…
— Значит, все же Чечня? — взволнованно перебил его Черемушкин.
— А вы думали, вас на минеральные воды послали?.. Там, на месте, будем ждать дальнейших указаний.
— Какова наша функция? — спросил капитан Меньшов.
— Ребята, вы откуда приехали?.. Будем разоружать бандформирования и обеспечивать конституционный порядок… Сколько с вами людей?
— Тридцать три человека.
— Не густо, — качнул головой Сушкин. — А узкие специалисты? Гранатометчики, снайпера?
— Нет, — пожал плечами ротный.
— Что у вас за вооружение?
— Стрелковое оружие, — с обидой за насмешливый тон, заявил Черемушкин.
— И все?! Ну, блин, спасибо. Удружили…
Он слез со стола и пружинно прошелся к единственному в кабинете окну, превращенному мешками в огневую точку. Остановился, разглядывая яркую отдушину.
— В запросе я требовал классных специалистов. Понимаете, именно классных. Нам не в бирюльки играть предстоит.
— А мы и не за тем приехали! — огрызнулся Черемушкин, которому не пришелся к душе ни этот потертый майор, ни его пренебрежительный тон.
Сушкин обернулся, обливая его сожалеющим, отцовским взглядом.
— Эх, лейтенант. Ты еще не знаешь, в какие помои попал. Думаешь, наша дорога в Чечню усыпана розами? Или боевики добровольно сдают оружие и встречают с хлебом-солью?.. За каждый шаг будем драться. Только они к войне готовились, оружием владеют с пеленок. И там не восемнадцатилетние салаги. Там спецы, уже обкатанные в боях… Твои люди для меня, уж извини за прямоту — мясо. Мясо, поставленное на убой.
Достав пачку сигарет, комбат закурил, выдохнув струю дыма.
— Отчего, думаете, уже потери пошли? И это еще вначале, пока мы до Грозного не добрались? Потому как посылаем пацанов, что автомат только на плакате видали, а к пулемету без инструкции не подойдут… А когда придется убивать, не всякий переступит через себя. Не так оно просто — стрелять в человека.
Черемушкин молчал.
— А ты говоришь, не за тем приехали. Ваша первейшая задача — солдат уберечь… Ладно, хватит демагогии. Пожитки сносите на второй этаж, там есть свободное расположение. К вещам приставьте часового… Ребята у меня ушлые служат, упрут и не заметишь… Через пару часов будут гости из штаба, с напутственной речью, — майор слепил подобие улыбки, продемонстрировав золотую коронку. — Когда клерки уберутся, жду у себя. Поломаем голову, как быть дальше.
Приняв из тента нагруженный ящик, Турбин с Кошкиным, кряхтя от тяжести и отбивая ноги, потащили в здание.
Первый этаж, после солнца, казался кромешно темным. Спотыкаясь, они дотелепались в правое крыло, с передышками поднялись по лестнице, попав в более светлый и просторный коридор.
Покраснев от натуги, внесли в открытые двери. Казарма, заставленная двухъярусными кроватями, с тремя квадратами окон — пыльных и засиженных мухами, сквозь которые слоился свет — такая же мрачная и нелюдимая, как и все вокруг.
Поставив ношу к стене, они завалились на койки передохнуть.
На скрипучих панцирных сетках из постельных принадлежностей имелись разве что списанные, судя по виду, матрасы и подушки, в которых пыли больше, чем пера. Ни белья, ни привычных штор, ни шаров-светильников. Впрочем, светильники заменяла лампочка, свисавшая на шнуре с потолка …
— Хоромы не люкс, — оценил обстановочку Кошкин, вытягиваясь на кровати в обуви.
— А ты чего ждал? Японский телевизор, сотовый телефон и девочек по вызову?.. Нормальные полевые условия.
— Точно. Не хватает валуна вместо подушки и тумана взамен одеяла.
В коридоре послышалась возня. Пятясь задом, появилась обтянутая бушлатом спина, втаскивая очередной ящик. Распрямившись, фигура превратилась во взмокшего Клыкова.
Отдышавшись, и видя, что предыдущие носильщики не спешат вниз, за оставшимися ящиками, он упал на свободную кровать.
— Идем, — позвал перетянутый в поясе ремнем Бурков, встав в дверях. — Там еще таскать и таскать.
— Без нас народу хватит, — проворчал Валера, отвернувшись от напарника.
— Как хочешь, — без эмоций ответил Иван и вышел.
— Занесло же нас! — удрученно произнес Клыков.
— А ты чего ждал?.. Сдается мне, через недельку и такому будешь рад.
Турбин открыл форточку, проветривая в казарму, и, смахнув пыль, устроился на потрескавшемся подоконнике.
— Я где-то читал, что здесь два года назад заваруха была…
— Какая? — не к месту хихикнул Клыков, уминая плоскую подушку.
— Такая! — оскорбился за смешок Юра. — Ингуши передрались с осетинами. Конфликт застарелый меж ними, еще с тех пор, как Сталин депортировал ингушей в Казахстан… Землю не поделили, кровь взыграла. Разругались, дома пожгли, людей — кого в заложники, кого под автомат и к стенке.
— Впервые слышу, — зевнул свинарь. — И чем дело закончилось?
— Наши вмешались. Аккурат по этому селу границу провели. Писали, — живут по-дурацки. На каждой половине своя власть, своя школа, свой магазин. Пешком границу пересекать опасно, только с сопровождением.
— И как они распознают, кто из них кто? — удивился Володька. — По мне все кавказцы на одно лицо.
В коридоре вновь зазвучали шаги. В дверях выросла тень. Касаясь плечом косяка, стоял Черемушкин, строго глядя на них.
— Что, сачки?.. Вот где ваше товарищеское отношение проявляется? Пока там парни корячатся, вам трава не расти. А ну — живо вниз!
Сетки недовольно заскрипели. Три силуэта безмолвно проскользнули мимо лейтенанта и загремели топотом, сбегая по вниз лестнице.
Пролетел день, и покрасневшее солнце сместилось к тающим в дымке горным хребтам, окрашивая в багрянец легкие облака и равнину. Сумерки густели, просыпав на темнеющем небе алмазную россыпь звезд…
Из полка так никто и не приехал. Отужинав в сухомятку, уставшая от переезда рота впадала в сонную дремоту.
Устраиваясь в спальном мешке, Черемушкин мысленно отдал должное родным тыловикам: здешний старшина наотрез отказался выдать не то, что постельное белье, но даже одеяла.
— Вы на вещевом довольствии не состоите. Не имею права!
В половине десятого, когда в расположении отчетливо звучал храп, по коридору пробежал дневальный, заглядывая во все закутки и оповещая:
— Сбор в актовом зале!
На кроватях завозились, но вставать никто не торопился. Наконец, с неохотой, поднялся Меньшов.
— Хорош валяться! — гаркнул он, подгоняя разморенное воинство. — Или команды не слышали?..
… В актовом зале неярко горел свет; с входной двери предусмотрительно сняли пружину.
Помещением пользовались редко, нетронутая пыль бархатистым слоем устилала длинные, составленные рядами, скамейки, цепочка следов вела на помост, где двое бойцов устанавливали под выцветшим транспарантом: «Народ и армия едины!» крытый сукном стол.
Влившись вместе с шумной толпой, Юра занял место в углу и самоотверженно боролся со сводящей скулы зевотой. Вокруг громыхали, передвигая скамьи, рядились из-за мест. Под потолок потянулся жидкий табачный дым.
— Глянь на Максимова! — толкнул его Кошкин.