Глаза войны

Но сейчас другая ситуация, я должен ему улыбаться и показывать, как я заинтересован в сотрудничестве. Его нельзя расстреливать, он — источник информации. Я должен якшаться с убийцей наших солдат и офицеров для спасения жизни тех, кто служит, живет рядом со мной.

Для нормальной психики это непонятно. Если враг, значит должен быть уничтожен или же взят под стражу и передан следственным органам.

Но здесь оперативная работа, здесь «закулисье». Ради получения информации пойдешь на многое. Даже на то, чтобы здороваться, общаться с убийцей наших ребят. «При всем разнообразии выбора — другой альтернативы нет!» — вспомнился мне слоган рекламной компании.

Через час отправился на встречу. Главное, чтобы Саша был еще жив. Агент может придти раньше на место встречи и убить его, а потом и меня. С него станется.

Так, Сережа, спокойно, спокойно! Дыши глубже. Не паникуй, еще не хватало источнику заподозрить, что ты его боишься, или волнуешься. Он возьмет психологический верх. Ты должен его «пересмотреть». В глаза, жестко, прямо, пока тот не отведет взгляд. Не можешь смотреть в глаза — смотри в переносицу, там, где череп стыкуется с носом, или чуть выше. Первое правило.

Второе. Не говори много, пусть агент говорит, можешь открыть рот лишь для того, чтобы максимально разгрузить его от той информации, которой он обладает. А также для отработки задания.

Третье. Улыбаться. Источник не должен видеть в тебе противника, чтобы раскрыть душу. Ага, бандит матерый тебе откроет и душу и сердце! В лучшем случае — цинк с патронами! Или ладонь, на которой будет лежат граната без чеки.

Спокойно, не нервничай, думай, успокойся. Ты уверен в себе! Тренируй мышцы лица, разминай их, улыбайся, вот так лучше! Теперь сделай самую обаятельную улыбку. Еще теплее. Хорошо. Теперь давай тренируй взгляд. Внимательный и строгий. Ты видишь «Демона» насквозь. Он должен это чувствовать. Он должен ежиться под твоим взглядом, ему хочется заползти в щель. И помни, что ты не частное лицо, и занимаешься оперативной работой не в свое удовольствие, а в интересах государства.

Ему плевать на государство. Он ненавидит Россию, он ненавидит русских. Я для него — лишь средство достижения цели. Месть — движущая сила.

Как ни странно, но он для меня тоже. Способы достижения цели у нас здесь совпадают. Это при условии, что он не врет и действительно желает отомстить за своих близких. А если врет? И все это ловушка? А что это означает? Что? Ловушку. И звиздец!

Осталось метров триста до места встречи, а еще до конца не решил, как именно и что надо говорить ему.

От волнения вспотел, а нельзя потеть, нельзя. Сбавляю шаг, расстегиваю бушлат, снял шапку, достал платок, вытираю пот на голове, шею, теперь руки. Не хватало еще, чтобы агент заметил, что у меня влажные руки. Во-первых, это неприятно, во-вторых, показывает мою слабость.

Женщины любят чувствительных мужчин, значит впечатлительных, значит тех, кто плохо контролирует свои эмоции. Следовательно, тех, у кого потные руки. М-да, ну и вкусы у этих женщин!

О чем это я? Надо думать о встрече! А я о женщинах! Во дурак! Все, собрался! Шапку нахлобучил, платок убрал, руки еще раз вытер о бушлат.

Потел я как от волнения, так и от того, что приходилось идти по грязи. Бронетехника размесила все дороги, от асфальта осталось лишь одно воспоминание и отдельные куски. Идешь и вытаскиваешь ноги из этой грязи. И потеешь от нагрузки физической и от волнения. От чего больше?

Вот и вижу нужный дом. Во рту предательски пересохло. И чего я так волнуюсь, как будто первую встречу провожу?

Домик я этот облюбовал давно уже. Он стоял несколько обособленно от других. С дороги его закрывали два недостроенных строения. Сам дом обнесен высоким каменным забором. Дом строили и не достроили, а потом кто-то из духов устроил там огневую точку. И нашим войскам ничего не оставалось, как сделать несколько залпов по этому квадрату.

Недалеко от дома я поправил автомат, который у меня висел на правом плече стволом вниз. Потом снял с плеча. Чем черт не шутит!

Снял с предохранителя, передернул затвор. Патрон в патроннике. Автомат на предохранитель, снова на плечо.

Простые, незамысловатые движенья, а придали уверенности и спокойствия гораздо больше, чем все эти рассуждения.

Сейчас в проулок, и через двадцать метров этот домик. Снова поднимаю голову, не вижу Ступникова. Не вижу. Жив ли?

Вхожу. Слегка покашлял.

Сверху шорох.

— Все тихо. Я закоченел.

— Хорошо замаскировался. Не видно с улицы.

— Я все здоровье тут оставил. Коньяка не догадался взять?

— Нет.

— Ну, ничего, когда будешь меня страховать, я посмотрю, как ты замерзать будешь.

— Я в подвале буду, там теплее, — меня забавляла перепалка.

— Все — тихо. Черт твой идет.

— Не «Черт», а «Демон», — поправил я его.

— Один хрен «Бес». Давай, крути его. Если что, скажи какую-нибудь цитату из «12 стульев»!

— Хорошо, Предводитель.

Через минуты три раздались шаги. Я встал напротив входа. Меня видно. Автомат передвинул поближе. Сигарету в зубы. Закурил, лицо окутал дым.

Агент вошел, встал в дверном проеме. В милицейской форме, в руках автомат. Не на плече, а именно в руках, предохранитель снят. Боится? Это хорошо, а если задумал чего недоброе? Шмальнет, и нет меня. Стреляет-то он получше меня. Опыта ему не занимать.

Струя пота начала свой бег у затылка и закончила в трусах. Я улыбнулся в свои тридцать два зуба. Улыбка самая обаятельная. Голос мягкий, бархатный.

— Заходите. Если бы я хотел устроить вам пакость, то пригласил бы к себе в кабинет. — Помолчал. — С конвоем бы пригласил. А здесь я заинтересован в вашей безопасности. Заходите.

Источник внимательно оглядывал помещение. Стоял в дверном проеме. Так, наверное, зверь чует опасность, но не видит ее. Озирается. Кончиками ушей чувствует, но не видит. Оттого и насторожен.

Я развел руками, как бы обвел ими помещение, повернулся вокруг себя. Рискованно, конечно, но надо же его расположить к себе. Для этого можно и спиной к зверю повернутся.

— Ну, так и будете стоять? — в моем голосе уже издевательские нотки, мол, струсил, приятель.

— Зачем вызывали так быстро? — он угрюм.

— Здравствуйте, — я протянул ему руку.

Для рукопожатия ему необходимо автомат взять в левую руку. Он помедлил, потом переложил автомат и пожал мою руку.

Снова осмотрел полуразрушенную комнату. Больше комнат не было, все разрушены. Спрятаться негде, кроме уцелевшего чердака. А вот туда его пускать нельзя.

— Будете в «зачистку» играть? — голос полон сарказма и иронии.

— У меня мало времени, — буркнул он.

— Что удалось узнать? — я напирал.

— А что именно? — он угрюм.

— Вы сами сказали, что мало времени. Я мог бы вам рассказать, как космические корабли бороздят просторы Большого театра. Но я этого не делаю.

— Что?! А, «Операция «Ы»! — агент усмехнулся.

— Будем о кино разговаривать, или о деле? Наши цели совпадают. Вы сами пошли на сотрудничество, сами предложили сделку. А теперь? — я «давил» на него.

Главное, не перегнуть палку.

— Помню я. Одно дело там, в России, сводить счеты, другое дело — здесь, на Родине.

— Вы еще не поняли, что Чечня из России не выйдет?

— Да понял я, понял, — снова замкнулся.

— У вас есть желание, чтобы от Атагов, как Старых, так и Новых, камня на камне не осталось? Ваше молчание дает нам повод сделать именно так. А ваши так называемые «кровники» уйдут безнаказанно. Так что, если хотите мести — помогайте нам. А мы — вам. Говорите! — последней фразой я «хлестнул» его. — Не забывайте, что на вашей совести много крови. Сотрудничество с ФСБ в Поволжье вам, конечно, зачтется, но если об этом узнают ваши соседи по нарам…

— Не пугайте, я могу убить вас. Прямо здесь и прямо сейчас. А потом уйду в горы… — он нервничает.

— А дальше? Кровник ушел. Тю-тю. Так насчет разговора?

— Есть тут связной. По крайней мере, я так думаю.