Страница 10 из 32
— Может, высокоученый отец Помпилиус сократит свое печальное повествование? — заметил Великий магистр Амбициус. — Стоит ли нашему будущему избавителю знать все подробности ваших трехлетних скитаний?
— Как будет угодно высокочтимому. — Помпилиус смиренно наклонил капюшон. — Не буду утомлять ваши уши подробным рассказом, скажу лишь, что для того, чтоб заполучить в свои руки реликвии драконитов, мне пришлось нарушить три божьих заповеди. Несгораемую свечу я попросту украл из одного французского монастыря и нарушил заповедь «не укради». Распятие я подобрал на дороге, после того как оно выпало из дырявой сумы паломника, шедшего в Рим, и после ложно поклялся на Библии в том, что оно принадлежало мне, нарушив заповедь «не лжесвидетельствуй». Наконец, ради золотого идола Дракона мне пришлось убить баварского купца — и нарушить заповедь «не убий». Отягощенный этими грехами и неправедно добытыми вещами, я поспешил вернуться к знахарю, но застал его лишь за пять минут до кончины. И единственным, что он успел мне сказать, было заклинание, с помощью которого открывалось написанное в «Великой книге времен»: «Графо ин номине Тартарус!» После чего знахарь испустил дух в страшных муках, и, как представляется мне ныне, душа его стала добычей Нечистого! Вот таким образом все четыре реликвии драконитов попали ко мне в руки и я оказался во власти Великого Соблазна!
— То есть вы захотели воссоздать орден драконитов? — не утерпел-таки Андрюшка.
— Прозорливость твоя, любезный отрок, достойна уважения, — почтительно заметил Помпилиус. — Три дня и три ночи в хижине знахаря, рядом с хладным трупом его, читал я «Великую книгу времен» и узнал историю ордена, вплоть до его весьма поучительного конца. Далее страницы оставались чистыми, но последняя запись гласила: «Аще кто пожелает узнать порядок обрядов, обычаи и таинства драконитов, должен положить сию книгу наземь, возложить на нее распятие, поставить идола Дракона поверх главы Христа и зажечь вечную свечу пред идолом, установив ее на ноги распятого. После надо произнести заклинание: «Патер, филис ет спиритус санкти — нихиль эст!» Тогда явится Наставник и даст нужные поучения».
— Наставник — это демон Зуубар? — догадался Андрюшка.
— Еще раз похвалю твою прозорливость, отрок Андреас! Возможно, обладай я подобной, не навлек бы на себя и здесь присутствующих столь много бед и мучений! Тем более что благой пример и предупреждение святого Теофила были у меня перед глазами, равно как и поучительная история грехопадения Корнелиуса и других благородных рыцарей. Но я не сумел противостоять соблазну! И, составив из реликвий драконитов помянутую выше фигуру, я зажег несгораемую свечу перед идолом! После чего ее пламя стало зеленым, послышался запах серы, глаза идола засветились, а из пасти вылетел огненный клубок, переместившийся в тот угол хижины, где лежало мертвое тело знахаря. Этот огненный клубок втянулся в ноздри покойника, а затем он открыл глаза, приподнялся и встал на ноги!
— Зуубар вселился в тело знахаря?! — еще раз проявил прозорливость Тимофеев.
— Истинно! И с той поры я надолго оказался под его полной властью, не делая ни шага против воли посланца Сатаны. Причем если прежде, стремясь к подвигам на ратном поприще, я намеревался свершить их во славу божью, то отныне мной овладела мечта о власти, причем власти тайной, когда люди, стоящие выше меня, подчиняются мне, почти незаметному и, казалось бы, ничтожному человеку. Такова была прихоть демона Зуубара. Именно поэтому я не стал воссоздавать орден самолично, а сперва отвратил от Христа высокоученого отца Мобилиуса и по наущению демона Зуубара внушил ему постулаты драконитской ереси. Мобилиус же долгое время считал, будто самостоятельно пришел к этим ложным истинам под влиянием тринадцатого созвездия, не входящего в обычный зодиакальный круг, — Дракона. Затем Мобилиус вовлек в ересь достославного рыцаря Александра фон…
— Я не желал бы, чтоб здесь прозвучала славная фамилия, которую я опорочил! — перебил магистр Аллезиус.
— Уступая вашему требованию, мессир, я не стану ее упоминать, а лишь сообщу, что вы приняли свое нынешнее имя, лишь вступив в орден драконитов. Кроме того, вашими стараниями, мессир Аллезиус, был вовлечен в братство драконитов барон фон… Словом, тот, кто ныне именуется Великим магистром Амбициусом.
— Да, это так, — кивнул тот.
ПРЕДНАЧЕРТАНИЕ
— Обращаю твое внимание, любезный отрок, что нынешний орден воссоздавался не так, как орден времен Корнелиуса, — произнес Помпилиус после небольшой паузы. — Ибо демон Зуубар знал, что святой Теофил наблюдает с небес за тем, что творится на Земле, и постарается противодействовать возрождению еретического ордена. И потому Зуубар постарался представить дело так, будто идея возрождения ордена исходит не от меня, а от мессира Амбициуса. К тому же демон внушил нам, что надо как можно скорее увеличить число рыцарей.
Сделать сие быстро путем отвращения от истинной веры натуральных людей, как это происходило во времена Корнелиуса, было невозможно, да и опасно, ибо кто-то из них мог, раскаявшись в содеянном, уведомить святую инквизицию, строго следившую за чистотой веры. И потому, пользуясь тем, что нам открылось колдовское умение творить живое из неживого, мы, четверо первопосвященных, создали путем колдовства несколько сот человекоподобных существ-кадаурусов. Внешне кадаурусы выглядели как люди, но не имели душ и всецело подчинялись тем, кто их сотворил при помощи колдовства. То есть в конечном счете даже не нам, первопосвященным, а демону Зуубару.
— Но ведь раз у них душ нет, — рассудительно заметил Тимофеев, — то демону от них и поживиться нечем. Зачем ему эти кадаурусы понадобились?
— А потому, любезный Андреас, что даже очень крепкий в истинной вере человек, видя множество людей, одержимых иной идеей, может ощутить сомнения, а то и вовсе признать истину заблуждением. Тем более что кадаурусам неведомы страх и сомнения, их невозможно усовестить и переубедить. Милосердие, любовь к ближнему, понятие о добре — для них звук пустой. Будучи посланы в битву, кадаурусы будут разить насмерть всех и вся. Сами они, правда, из плоти и крови, а потому тоже смертны, но гибнут лишь от попадания стрелы в глаз или от отсечения головы. Все прочие раны затягиваются на них уже через пять минут. К тому же пораженный насмерть кадаурус мгновенно распадается на атомы и высвобождает при этом огромную дьявольскую энергию, которая способна сбить с коней сотню тяжеловооруженных всадников. Войско из тысячи кадаурусов способно одолеть стотысячную армию! А это весьма соблазнительный пример и доказательство того, что драконитская вера — истинна, ибо несет с собой великую силу и неуязвимость. Лавина вероотступничества могла таким образом нарастать с огромной скоростью. Вся история Европы и мира могла бы пойти совершенно иным, страшным путем!
— Если бы не святой Теофил? — опять догадался Андрюшка.
— Да! Он обратился с молитвой к Господу и с божьей помощью изъял всех нас — и одушевленных людей, и кадаурусов — из реального мира. То место, где мы сейчас находимся, расположено в мире потустороннем, на стыке границ между миром реальным, чистилищем и адом. И святой Теофил именем Господа повелел нам стоять на страже, дабы не дать силам Нечистого вырваться на Землю и завладеть ею всецело, а также похитить из чистилища души кающихся грешников и увести их в ад.
— Но ведь ваши кадаурусы — они же сами от Нечистого! — заметил Андрюшка. — Как же они эту службу могут нести?
— В том-то и состоит вся сложность нашего положения, — вздохнул Великий магистр Амбициус, решив, что Помпилиус должен перевести дух от своих длинных словоговорений. — Мы, четверо присутствующих, — единственные одушевленные люди среди нескольких сот кадаурусов. Правда, они беспрекословно нам подчиняются, но лишь до тех пор, пока мы возносим хвалу Дракону. Все мы, четверо, уже давно каемся перед Господом за свое вероотступничество, но лишь здесь, в этой потайной комнате, в отсутствие кадаурусов. Если кто-либо из нас признается кадаурусам в своем покаянии, то его немедленно растерзают, а душа несчастного, не очистившись от греха, попадет в ад. Но, вознося ежедневные хвалы Дракону, мы не можем до конца очиститься от грехов, а потому даже дорога в чистилище для нас закрыта.