Страница 7 из 30
Ну что, — спросил дядя Толя испытующе, — никому ехать не расхотелось?
По-моему, еще интересней стало, — усмехнулся дядя Витя. — Ты сам-то ни разу там не бывал?
Представь себе — так и не собрался. До Старицы, конечно, доходил и вглубь километра на два совался, но до тех мест, где разбойничьи села стояли, — нет, не дотягивал. И потом одному как-то скучно. Точно ведь: «Если с другом вышел в путь — веселей дорога!»
И тут дядя Витя, дядя Коля, дядя Олег и Сережкин папа дружно подхватили старую песню:
…Без друзей меня — чуть-чуть,
Без друзей меня — чуть-чуть,
А с друзьями — много!
Эту песню, оказывается, все знали, и взрослые, и ребята. Даже Степа и Зоя подпевали, хотя, наверное, считали для себя зазорным петь детские песенки.
Хозяевам все взялись помогать дружно — и со стола убирали, и посуду мыли, и разные дела по дому делали. Потом еще раз сходили искупаться и позагорать, в бадминтон и волейбол поиграли. В общем, остаток дня прошел совсем по-дачному. А ночевать решили уже по-походному, чтоб потренироваться в установке палаток. Оказалось, что это не такое простое дело, как казалось поначалу. Когда папа с Сережкой свою установили, мама сказала, что это никуда не годится, крыша не должна провисать, иначе на ней будет скапливаться вода в дождь, палатка начнет протекать, всех измочит. А дядя Толя показывал, как надо правильно костер разжигать. И объяснял, что для хорошего костра надо подбирать сухие ветки или уже давно упавшие мертвые деревья, а не рубить топором живые. А для начала лучше всего брать совсем сухой еловый лапник, он серый и совсем без иголок. Такой лапник даже в сырую погоду очень хорошо разгорается, и от него быстро занимается остальной сушняк, даже если его сверху дождем помочило. А вот если лапки желтовато-коричневые, они еще не совсем засохли и разгораются гораздо хуже, дымят и быстро гаснут. Ну, и как складывать костер «колодцем», на котором удобнее всего пищу готовить, тоже показал, и как «шалашик» составлять, чтоб пламя было высокое и ярче светило, когда у костра песни под гитару поют.
Ужинать тоже у костра решили, в порядке эксперимента. Макароны с тушенкой, которые мама на костре в ведре сварила, такие вкусные оказались, совсем не то, что в городе! А чай, в который дядя Толя листьев от дикой смородины добавил, — вообще классный. Такого в городе нипочем не попробуешь. Наверно, все дело было в костре, именно его дымный запах давал вкус. Правда, комары немного донимали, но не так, чтобы очень сильно — дым все же их отгонял.
Взрослые еще долго у костра сидели и песни пели свои, старые, из молодости, а то и те, которые от своих мам и пап слышали. Степа и Зойка тоже с ними остались, а мелким — то есть Сережке, Ваське и Таське с Татаськой — велели спать идти. Хотя было совсем светло — на Севере в это время года белые ночи стоят. Но родители сказали: «Спать!» — потому что завтра рано вставать и в поход собираться. Сережка не упирался — у него и так глаза закрывались, а Васька после того, как его папа военный строго сказал ему: «Отбой, товарищ солдат!» — беспрекословно полез в палатку. Близняшки, правда, еще чего-то пищали, но их
тетя Клава живо спать загнала, напугав тем, что если они капризулить будут, то вообще никуда не поедут, а останутся в деревне помогать бабушкам Марье и Дарье.
На свежем воздухе спалось просто отлично, тем более — в настоящем спальном мешке. Сережка даже не заметил, как и когда появился Степа — он ночью тоже в эту палатку заполз и втиснулся в серединку между Сережкой и Васькой. Чтоб Степу не заметить — это очень крепкий сон нужен. Можно было бы и побольше поспать, но пришел дядя Олег и скомандовал по-военному: «Подъем!» От этой команды не только Васька с Сережкой, но даже большущий Степа аж подскочил. А потом дядя Олег полушутя сказал: «Выходи строиться на зарядку! Бегом марш!» И они с Васькой не очень быстро побежали вдоль берега речки.
Сережка тоже решил попробовать, не отстанет ли от них, и пустился вдогонку. Ну а потом и Степа надумал свои ходули поразмять. Догнать-то они их догнали, но бежать так же долго, как дядя Олег и Васька, оказалось очень трудно. Даже Степе, хотя у него один шаг был, наверно, как четыре Васькиных. Почти целый километр мчались вдоль речки, а потом столько же — обратно. Сережка здорово запыхался, но все-таки не отстал от Степы. Но, конечно, дядя Олег с Васькой, не меняя темпа своего бега, оторвались от них метров на пятьдесят.
— Молодец! — похвалил дядя Олег Сережку за то, что тот все-таки добежал, не остановился и не перешел на шаг. — Мужчина! А вам, Степан Николаич, надо поменьше за компьютером сидеть, а побольше бегать и вообще спортом заниматься. Как на это кардиология смотрит? Положительно! Поправь, Ваня, если я ошибаюсь!
Сережкин папа, конечно, кивнул, но вместе с тем немного смутился. Должно быть, потому, что он, хоть и знал, что бегать по утрам с точки зрения кардиологии (конечно, для здорового человека!) действительно полезно, никогда сам этого не делал.
Потом дядя Олег и Васька показали Степе и Сережке свои упражнения. Таська и Татаська в это время высунули носики из своей палатки и стали хихикать. А тетя Клава сказала им:
— Чего смеетесь? Шли бы тоже упражнения поделали! Глядишь — и похудели бы немножко!
Таська и Татаська рассердились, надулись и обратно в палатку спрятались. А Сережка, между делом, подумал, что одни взрослые умеют говорить с детьми, а другие — нет. Вот дядя Олег похвалил Сережку, и тому сразу захотелось зарядку делать. А тетя Клава напомнила дочкам, что они слишком толстенькие, — и испортила им настроение. Может, еще через минуту и Таське с Татаськой захотелось бы выскочить на зарядку, но теперь они из вредности носа из палатки больше не высунут.
От зарядки перешли к водным процедурам, то есть в речке искупались, а после этого набросились на вкусную пшенную кашу на сгущенном молоке, тоже приготовленную на костре. После чего Таське с Татаськой велели мыть посуду, Степа с Зоей, Васькой и Сережкой стали палатки снимать и сворачивать, а все папы и мамы носить на берег байдарки и прочие вещи.
Когда палатки убрали и засунули в чехлы, собрали и скатали все спальные мешки, начался самый волнующий для Сережки момент: сборка байдарок. Почему-то он очень боялся, что они с папой от всех отстанут, и им начнут помогать другие «экипажи». А это Сережке казалось очень стыдным. Их с папой тогда будут неумехами считать.
Но, как видно, не зря они тренировались дома на полу. Конечно, и мама помогла, но и без нее они не перепутали бы все эти стрингеры и шпангоуты, потому что уже знали назубок, что куда ставить. Сначала собрали нос, потом корму, затем поочередно задвинули их в оболочку байдарки, соединили обе части каркаса защелками и шплинтами, установили сиденья, подножки, чтоб упираться ногами при гребле, навесили на корму руль, протянули веревочки, которые папа, вспомнивший свое «пиратское» детство, важно обозвал «штуртросами», пристроили к румпелю… и оказалось, что они раньше всех управились!
Ух, и радовался же Сережка! Даже дядя Толя с Зойкой и тетей Катей позже их лодку собрали. Правда, она у них была очень старая и, похоже, что не фабричной работы, а самодельная. На резиновом днище маячило много заплат, и на брезентовом верху — тоже. Но зато у лодки было название — «Старая черепаха», написанное белилами по трафарету на обеих сторонах носовой части. И еще на этой байдарке имелась небольшая мачта, на которой можно было поднять треугольный черный парус. А сбоку устанавливался маленький и очень старый немецкий моторчик с гребным винтом на длинном валу. Этот моторчик дядя Толя называл «Тюммлер», что по-немецки значит «Дельфин». С помощью мотора он намеревался буксировать лодки против течения, до самой Старицы.
Самой большой, четырехместной, оказалась байдарка дяди Вити. Мачты и мотора на ней не устанавливали, но зато руль у нее поворачивался с помощью баранки, как у «Жигулей». И еще эта байдарка была покрашена нитрокраской, будто автомобиль. Но названия ей дядя Витя и его команда придумать не успели.