Страница 4 из 11
«Откуда они там взялись, в такой глуши?»
«Парень, у тебя проблемы с восприятием информации? – почти сразу отозвался Старовер. – СМУТНОЕ ВРЕМЯ!!! Поляки много где в те годы пошлялись, пока пинка не схлопотали. И в Поволжье отметились, и на Двине, и на Украине, и на Онеге».
Женя задумчиво почесал в затылке, пробежался пальцами по клавишам:
«А Важский монастырь они захватили или нет?»
В этот раз Старовер не отвечал довольно долго. Сообщение от него возникло лишь в половине восьмого:
«Нет никакой информации. В тамошних источниках указано только, что семь тысяч поляков засели возле Ваги, иногда делая набеги на другие окрестные места. Про монастырь отдельно не пишется ничего. Может, тогда его просто еще не существовало?»
«Он там с середины пятнадцатого века стоит!» – уж что-что, а дату основания таинственной обители Женя Леонтьев помнил назубок.
«Тогда странно…» – удивился Старовер.
«А не связан ли интерес уважаемого Ревизора к монастырю с небезызвестным полотенцем, которым он интересовался ранее?» – внезапно вклинился в их беседу Техник.
«Почему ты так решил, мужик?» – моментально откликнулся Старовер.
«Поляки пришли воевать, а вместо этого стали вдруг нормальными людьми и осели на землю. Нигде в других местах приличного поведения за ними как-то не замечалось. Если предположить, что они попали под воздействие священной реликвии, это объяснимо. Иначе подобное поведение покажется странным. Или у вас имеются другие предположения?»
«Ха-ха-ха! Авиатехник и материалист верует в колдовское влияние убруса на людей! – тут же отреагировал Старовер. – Дайте адрес вашего парткома, я сегодня же напишу донос!»
«Я технарь, а не язычник. Меня интересуют только факты. Если признаки воздействия существуют, то они есть. Если нет, значит, нет. И мне плевать, если факты противоречат вашим верованиям. Хоть христианским, хоть марксистским».
«А они есть?»
«Кто?»
«Факты!»
«Так за фактами не ко мне. Это ваш юный друг насчет Важского монастыря беспокоится».
«Наш юный друг, похоже, уже давно забыл и про нас, и про убрус, и про всех монахов, вместе взятых. Так что факты вам придется выпытывать у кого-нибудь другого».
«Думаю, ваш юный друг вас развел. Ему понадобились исторические факты для какой-нибудь курсовой работы, и вместо того, чтобы отсиживать зад в библиотеках, он просто маленько вас раздразнил, мой дорогой Старовер, и получил все необходимые ему факты на блюдечке».
«Я никого не разводил, – не выдержав, вмешался в их перебранку Евгений. – Просто мне сон об этом монастыре приснился. Несколько раз слышал, что подобные сны считаются вещими. Вот и поинтересовался».
«И чего получилось? На правду похоже али глупость примерещилась?» – спросил Техник.
«Поляки совпали, а насчет монастыря, не знаю. – Леонтьев подумал и добавил: – Если там под угловой башней закопан клад, то вещие сны и вправду случаются».
«Так надо съездить и посмотреть», – предложил Старовер.
Женя почесал в затылке. Подобная мысль ему в голову не приходила. Все же сон – это всего лишь сон. Однако, если вспомнить, что у Леонтьева после давешнего сотрясения мозга образовался почти месяц больничного – то почему бы и нет? Тем более что вокруг странной обители творилось так много таинственного. Правда, тут имелся один неприятный момент… Леонтьев поправил клавиатуру на столе, быстро заработал клавишами:
«Я даже не знаю, где он находится?»
«Зато я знаю, – моментально ответил Старовер. – Хочешь, покажу? Но тогда клад пополам».
Сообщение завершал веселый смайлик.
«Это был просто сон», – вздохнув, напомнил собеседнику Евгений.
«Он хочет забрать все себе, Старовер, – тоже со смайликом предположил Техник. – А давай плюнем на него и поедем вдвоем? Согласен пятьдесят на пятьдесят?»
– Вот прохиндеи! – улыбнулся Леонтьев и сообщил: «Только я знаю, где был тайник!»
«Уже нет, – напомнил ему Техник. – Угловых башен больше четырех не бывает. Найдем. Хотя с тобой было бы проще. Предлагаю десять процентов».
Женя рассмеялся шутке и ответил в том же духе:
«Облом! Я в отпуске и успею первым. Поеду завтра утром. Но если кто хочет, могу прихватить за компанию. С меня бензин и пиво, с вас дорога. Отчаливаем в десять от метро «Ботанический сад», проезд Серебрякова. Темно-синий «гольф» номер семьдесят два пятьдесят шесть. Кто не успел, тот опоздал».
«Я подумаю», – тут же пошел на попятную Техник.
«А я поеду, – ответил Старовер. – Надеюсь, до завтра не передумаешь, Ревизор».
Андигинский волок, проложенный от Ветлуги к реке Юг, оказался на удивление оживленным – боярину Басарге Леонтьеву и его побратимам по Арской башне пришлось даже записываться в очередь к артели, что вытягивала струги, ладьи и ушкуи из воды и перекатывала по сбитым плотно один к другому брусьям через длинный пологий холм.
К счастью, при волоке имелось сразу три харчевни, что позволяло путникам в ожидании своего часа поесть горячих разносолов и запить их бражкой, медом или вином в зависимости от желания и тяжести кошеля. Четверо бояр предпочли самую простенькую и недорогую, заняв один из столов, поставленных на вершине холма под парусиновым навесом, возле небрежно огороженных плетнем печей. За печами уходил под землю обложенный дерном крутой ход в погреб – и это было единственное долговременное сооружение.
Хотя, оно и понятно – зимой волок все равно не работал и нужды в трактире не имелось, а летом можно и полотняной крышей обойтись. Зато тяжелых, прочных столов, врытых в землю, тут было аж полтора десятка, вдоль которых стояли не менее монументальные скамьи из расколотых надвое сосновых стволов.
– Чего желаете? – подскочил к первым гостям пустующей пока харчевни шустрый половой. – Вот стол самый удобный. – Он деловито смахнул полотенцем со столешницы редкую хвою, нанесенную ветром. – Отсель сразу увидите, как ваш корабль от сходен возьмут и наверх затянут. А как до воды спустится, аккурат к нему и подойти сможете.
– Здесь, так здесь, – потянулся могучий боярин Тимофей Заболоцкий, шелестя кольцами спрятанной под епанчой [2]кольчуги. – Ой, кости все затекли от долгого сидения. Не поверите, дрова страсть как поколоть хочется!
– А и я бы не отказался! – кивнул Илья Булданин, ростом доходящий побратиму едва до подмышки. – Да и жарко еще…
– То есть меду стоячего вам из погреба холодного принести?! – моментом сообразил половой.
– Неси! – согласно махнул рукой Басарга, а боярин Софоний Зорин добавил:
– Сперва попить, потом остальное выберем.
– Сей момент! – сорвался с места слуга, и боярин Тимофей с облегчением отер тыльной стороной ладони пот со лба:
– За что же ты нас, друже, в железе и поддоспешниках томишь? Зной который день стоит, спасу нет, ан мы ровно для зимнего похода снаряжены.
– Потерпите, братья, чуть-чуть осталось, – попросил боярин Леонтьев, ныне царской волей ставший подьячим Монастырского приказа. – Рази забыли вы, как чужаки на двор наш с мечами вломились? Как меня на дороге живота лишить хотели? Поручение исполним царское, опосля отдохнем от души.
– Экий ты! – укоризненно покачал головой Илья Булданин. – На государя ссылаешься, а в чем воля его, не сказываешь.
– И не надобно, – тихо посоветовал боярин Зорин. – От излишнего знания голова порой больно тяжелой становится. Зело быстро с плеч слетает. Прогневался на побратима нашего Иоанн Васильевич и прогневался. Нашей дружбе страдать от того резона нет!
– От оно, с ледника даже нашел, – в стремительном разбеге примчался к ним слуга, выставил на стол вырезанные на немецкий манер деревянные кружки, водрузил на край увесистый бочонок и, опять же по немецкому обычаю, на глазах у посетителей вбил в донышко медный кран. – Три года настаивался, вас ждал! На липовом меду да с яблочной закваской!
Мед, даром что холодный, оказался неожиданно жидким, чуть кисловатым и зело шипучим. Но перегревшимся путникам именно такой и пришелся более всего по душе.
2
Епанча – матерчатый плащ. Со времен Петра I так стал называться опять же плащ, но коротенький, форменный офицерский.