Белый Волк

Алексей Прозоров

БЕЛЫЙ ВОЛК

Потому что участь сынов человеческих и участь животных — участь одна; как те умирают, так умирают и эти, и одно дыхание у всех…

Пролог

Потом был только тихий полумрак. Серая комната, железная дуга над головой с пузырьками для капельницы, равномерное попискивание каких-то приборов и воткнутая в горло толстая холодная трубка. Сумрак, невероятная слабость, из-за которой он не мог шевельнуть даже пальцем, редкое появление медсестры, втыкающей что-то в левое бедро, мерный шелест непонятного ящика у стены. Он не заметил, в какой миг ему причудился Игорь, в белом халате и матерчатой шапочке на голове. Рядом с бывшим десантником шевелилось нечто невообразимое, похожее на вставшую на дыбы бетонную скамейку с головой на боку и торчащими сверху и снизу осьминожьими щупальцами.

— Рома, ты как? — тихо спросил Игорь. — Ты меня слышишь?

Варнак не к месту вспомнил, что случилось все это с ним из-за жалких полутора тысяч долларов. Полутора тысяч зеленых фантиков, которые он к тому же принял за подозрительно большие деньги! Ему стало смешно — но трубка не позволила издать ни звука, и только тело слегка задрожало.

— Я не хочу, чтобы он умирал, Укрон, — прошептал Игорь. — Ты должен его спасти. Неправильно, когда умирают такие хорошие парни. Сделай что-нибудь, Укрон. Ты же можешь, я знаю! Верни ему жизнь!

— В этом мире нет моей власти, сын мой, — с низким хрипом ответило чудище. — У него совсем нет сил. Его должен выкармливать медведь, лось или хотя бы волк. Где я найду ему брата в этом одичавшем каменном лесу? Здесь меня не слышат ни люди, ни твари.

— Попробуй. Попробуй сделать хоть что-нибудь, Укрон! Ведь он старался для тебя, ради твоего дела! Мы не можем бросить его таким.

— Хорошо, сын мой, я попытаюсь призвать ему брата. Но откликнется ли на зов хоть кто-нибудь?

Щупальца чудища зашевелились, какое-то из них жгучим холодом опоясало лоб Варнака. Серый полумрак начал сгущаться в его глазах, сгущаться в непроглядную кладбищенскую тьму. Нечто тихое и покойное, разрываемое только резким, кисло-горьким запахом крадущейся перед норой крысы…

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Рекомендация

Глава 1

—  Ну давай, приятель, открывай глазки, — попросил кто-то, слабо пахнущий сиренью и оружейной смазкой, и сильно — мужским потом, мятно-хлорной синтетикой, скорее всего зубной пастой, спиртовым мускусом (наверняка порожденным каким-то недешевым дезодорантом) и силиконом с воском, которым пропитывают губки для обуви. — Давай, просыпайся. Доктор сказал, что ты уже почти живой и через неделю за бабами начнешь бегать. А еще через три тебя даже на работу можно будет выписывать. У тебя есть работа, приятель?

Варнак приподнял веки, покосился на гладко выбритого, ухоженного мужика лет тридцати в правильном, хорошем, но неброском сереньком костюме, в правильном коричневом галстуке и с правильной короткой прической, с правильной доброжелательной, но не дружеской улыбкой и правильно отремонтированными зубами. Если бы не пара слабых шрамиков под глазом, один ниже другого, гость был бы классическим «прохожим без особых примет среднего телосложения». Хотя подобное «телосложение» обычно достигается долгими и тяжелыми тренировками. Еремей Варнак знал это очень хорошо, поскольку не раз видел точно таких же «инкубаторских» ребят в деле, когда обеспечивал их операции на Кавказе. И вся их сущность определялась одним-единственным словом: «Контора». Именно его и попытался произнести бывший лейтенант, однако из горла вырвалось неразборчивое:

—  В-ва-у-у-у… Ва-ва!

—  Отличная попытка! — весело расхохотался «инкубаторский». — Давно готовился? Честно говоря, закос под «шизика» вполне мог бы тебе и пригодиться… Если бы мы взяли тебя всего на десять минут раньше. Но поскольку аккурат перед арестом ты ухитрился по факту пожертвовать жизнью, закрыв собой Батарейку от пули, то теперь из разряда подозреваемых, Еремей, ты плавно перемещаешься в категорию свидетелей, и лепить «дурку» тебе совершенно ни к чему. Отмазка у тебя такая крутая, что никакой прокурор щелки для подозрения не найдет. Доктор сказал, выжил ты даже не чудом, а просто вопреки всей медицинской науке. Такие раны не имитируются, не симулируются, не наносятся для снятия подозрений. Тебя реально хотели убить и этого почти добились. Так что давай, завязывай с воем и гавканьем и разъясняй мне, грешному, откуда ты взялся такой весь из себя положительный на мою несчастную голову?

—  Ав-в… Ау-у… — Варнак прокашлялся, сделал еще попытку и наконец смог превратить в связные звуки слова, мелькающие в сознании: — Что за батарейка?

—  Ага, процесс исцеления завершился успешно, — обрадовался гость. — «Батарейка» — это не «что», а «кто». Белокотов Константин Викторович, ведущий специалист НИИ Материаловедения и энергетики, одного из институтов Росатома. Грубо говоря, псевдоним охраняемого лица. Как ты понимаешь, лейтенант, в целях конспирации оперативным работникам лишнего знать ни к чему, в общей документации чрезмерные подробности тоже излишни. Непосвященным хватит и псевдонима. Мало ли кому документы на глаза попадаются или по какой связи оперативная информация передается? Ах, да, совсем забыл, я же не представился! Широков Сергей Васильевич, Федеральная служба безопасности, Отдел физической защиты. И я в этом отделе заместитель начальника. На такого уникума, как ты, дружище, не поленился самолично посмотреть. Ну что, сам расскажешь, как ты оказался добровольным помощником нашей службы, или тебя «колоть» понадобится, словно карманника из трамвая?

—  Я случайно там оказался, — после короткого раздумья ответил Варнак. — Увидел, что человека убить хотят, и попытался предотвратить.

—  Поня-а-атно, — ничуть не расстроился гость. — Придется «колоть». Это мне, лейтенант, совсем не трудно, ибо материала было собрано немало. Посему я тебе кое-что расскажу. Просто чтобы ты не думал, будто кого-то выдаешь, предаешь или закладываешь. Итак… — Он извлек откуда-то снизу пахнущую ванилью и силиконом папку для документов, похожую на кожаную, оглушительно затрещал «молнией». — Итак, с Игорем Шавариным вместе вы впервые были зафиксированы в одной камере КПЗ… Точнее, совместно задержаны патрульным нарядом после сигнала о правонарушении. Вспоминаем?

Апрель 2011

Свернув с Клязминской на Ангарскую, мотоциклист добавил газу и даванул пяткой на рычаг переключения, снова переходя на четвертую передачу, разогнался по вечерней улице, отделяющей светлые спальные кварталы от сонного, уже утонувшего в сумраке парка. Ветер засвистел в ушах, хлестнул по лицу. И хотя весна в этом году случилась ранняя, снег давно сошел, асфальт высох, а в скверах появились первые листочки и зеленая трава, на скорости «восемьдесят» воздух все равно казался зимним и колючим — как наждачкой по щекам.

Пролетев мимо трех домов, он сбросил газ, собираясь развернуться на площади вокруг незасаженного газона и умчаться к улице Софьи Ковалевской, но краем глаза заметил у продовольственного магазина, за низким черным кустарником, какую-то свару. Пожалуй, даже — драку. Нет, скорее — избиение. Несколько фигур собрались полукругом, напирая… Напирая на кого-то одного — больше одного бедолаги перед ними поместиться не могло.

— Проклятье… — Мотоциклист сделал по площади полный круг, снова глянул за магазин. Компания из пяти рыл зажимала одинокую жертву. Не очень успешно зажимала, судя по тому, что еще не пинала добычу ногами — но и не выпускала ее из круга. В свете фонарей сразу в двух местах радостно мигнул белый зайчик — и Еремей Варнак понял, что бандиты взялись за ножи. — Вот, черт!