Страница 13 из 31
— Мисс Карсон, не могли бы вы уделить мне минуту внимания?
— Для чего? — подозрительно поглядела она на него. — Я занята.
— Всего минуту. Меня зовут Дрейк, Роберт Дрейк. О нет, только не поймите меня неправильно, — поспешно добавил он, увидев, как девушка ощетинилась. — Я не на тропе войны. Я действительно отец Моники, но...
— И что вы хотите мне сказать?
— Неприятно говорить так о своей дочери, но я приехал извиниться.
— Извиниться? — удивилась Андреа. — Но за что?
— Я был в суде. И понял по вашему лицу, что вы говорите правду. Полагаю, вина лежит на мне. Слишком уж мягок был я с ней в детстве. Не научил ее тому, что нехорошо искать себе оправданий, когда ты виноват, но с этого момента все изменится. Надо быть с ней построже. Я заставлю ее извиниться перед вами. Это меньшее, что она может для вас сделать.
— О нет, мистер Дрейк, прошу вас, не надо! — решительно отвергла его предложение Андреа. — Я обижена, но переживу как-нибудь свое унижение. Если же вы заставите свою дочь прийти ко мне с извинениями, она всю жизнь меня будет ненавидеть, а мне бы не хотелось наживать себе лишних врагов. Спасибо вам за заботу, но оставьте все как есть. Заново ворошить все это — только хуже будет.
— Пожалуй, вы правы, — вздохнул он. — Я думал, знакомство с Родом Сандерсом прибавит ей ответственности или, по крайней мере, он сможет держать ее в узде. Вы его знаете?
Род. Вот, значит, как зовут его друзья. Совсем ему не подходит, слишком милое имя.
— Знаю, — бросила она, всем сердцем желая, чтобы мистер Дрейк уехал и оставил ее в покое.
Уж кого-кого, а Рода Сандерса ей обсуждать вовсе не хотелось, но мистер Дрейк не унимался:
— Он парень уравновешенный. Поглядели бы вы, как он с людьми управляется, скала, да и только! С ним особо не поспоришь.
— Значит, вы с ним работаете? — спросила Андреа, еще раз убедившись, что не ошиблась насчет Рода Сандерса.
Упертый, самонадеянный болван, вот кто он такой.
— Работаю, в определенном смысле этого слова, — сухо хохотнул мистер Дрейк. — Он мой временный менеджер. Мы — фирма речных инженеров, углубляем, расширяем, причалы ставим и тому подобное.
— И заборы?
— И заборы, но это редко.
С языка Андреа уже готов был сорваться вопрос об изгороди, отрезавшей ее от запруды, когда на дороге показалась машина Джерри.
— Уезжаю, — многозначительно улыбнулся мистер Дрейк. — Рад был познакомиться с вами, мисс Карсон. До свидания.
Андреа попрощалась с ним, чувствуя, что раны, нанесенные этим днем, немного затянулись. «Выходит, мистер Сандерс — Род Сандерс — работает на отца Моники», — бормотала она себе под нос, пока автомобиль Джерри заруливал в ворота.
«Дочь босса». К упрямству и самонадеянности стоит добавить амбициозность.
Джерри выпрыгнул из машины, не утруждая себя открыванием дверцы.
— Ну? Приехал искупать вину?
— Не виноват я, душа моя, — возразил Джерри. — Я ездил осматривать дома и потерялся в переплетении проселочных дорог без всяких признаков опознавательных знаков. Полчаса круги нарезал. А когда приехал, разбирательство уже началось, и коп у дверей не пустил меня внутрь. Ты на коне?
— На коне? Видел бы ты это! Да меня первостатейной лгуньей выставили!
— Мне очень жаль. Простишь меня за опоздание?
— Почему бы и нет? — нервно хохотнула Андреа. — Я сегодня раздаю прощения направо и налево. Скоро придется самой просить прощения за то, что я по земле хожу. Единственный урок, который я из всего этого вынесла, — надо держаться подальше от избалованных девочек в дорогих машинах. В конце концов, они у себя дома, не так ли?
Джерри плюхнулся на диван.
— Мне действительно очень жаль, Андреа. Ты так расстроена. Если бы я знал, что все так обернется, я бы не поехал сегодня смотреть коттедж как-его-там-называют, но мне из Норвича агент позвонил прямо в отель, не хотелось упускать неплохой вариант. Его только сегодня на продажу выставили.
— Не важно, — отмахнулась Андреа. — Ты бы все равно ничем не смог мне помочь.
Но в душе она так не считала. «О, Джерри! — кричало все внутри ее. — Тебе бы хоть немного надежности, и я смогла бы полюбить тебя. Если бы ты только понимал, сколько значит сочувственная улыбка в нужное время!»
Андреа попыталась успокоиться. Что толку жаловаться и жалеть себя? Джерри есть Джерри, и его не переделать. Может, со временем он и изменится, но сейчас это просто друг. Она наклеила на лицо вымученную улыбку.
— Ну и как коттедж? Еще одна хибарка с розами у дверей за тридевять земель до ближайшего жилья?
— Вовсе нет. Весьма и весьма, мне понравилось. — Джерри промедлил с секунду. — Я тут подумал...
— Не смогу ли я поехать с тобой поглядеть? — Андреа поспешила добавить в свои слова энтузиазма, которого не испытывала. — С радостью! Мне нравится осматривать новые места.
— Прямо сейчас?
Андреа покачала головой:
— Прежде чем затеряться на деревенских дорогах, мне бы хотелось перекусить. Заезжай за мной часа в два.
— Насчет ленча я уже позаботился, — одарил он ее своей обычной яркой улыбкой. — Нашел небольшой паб, где готовят еду по предварительному заказу. Вот я и заказал.
— Ох, Джерри! — уже искренне рассмеялась Андреа. — Да ты даже в африканских джунглях найдешь место, где ленч подают!
— А то! Сказываются годы тренировки. — Он подошел к ней и чмокнул в щечку. — Беги, припудри носик, только недолго. Не хочу, чтобы какой-нибудь урод увел у нас дом, пока ты будешь наряжаться.
Через несколько минут они уже сидели в машине. Андреа снова погрузилась в размышления о своем спутнике. У него немало достоинств. Положиться на него, конечно, ни в чем нельзя, но зато он нетребователен. Попросил ее выйти за него замуж, но не давит. Способен ли он пылать истинной страстью? Она сильно в этом сомневалась, хоть он и заверял ее, что влюблен.
А любит ли она его? На этот вопрос у нее не было ответа. Да, он ей всегда нравился. А теперь, когда он вдруг явился в Норфолк, и подавно. Зарождение ли это любви? Снова нет ответа. Ей не с чем сравнить. Она никогда никого не любила. Если чувство, которое она питает к Джерри, и есть любовь, значит, она приятна, но ничего волнительного в ней нет. А она отчего-то всегда полагала, что любовь будоражит кровь, захватывает так, что голова кругом идет.
Машину немного занесло на повороте. Дорога бы настолько узкой, что двум машинам не разминуться Андреа засмеялась.
— Что смешного? — взвился Джерри.
— Да так, подумала кое о чем, но пока не хочу делиться с тобой своими мыслями.
— Доиграешься ты у меня! Вот высажу тебя и отправлю домой пешком.
Андреа вдруг поняла, что вновь радуется жизни. Да какое ей дело до мнения посторонних людей? Она-то знает, что говорила правду, причем без всякого злого умысла.
Дорога сделала крутой поворот, и Джерри притормозил практически сразу после него. По обе стороны стояло по коттеджу: один с аккуратно подрезанной живой изгородью, покрывающейся свежей листвой, изгородь другого давно плакала по ножницам.
Джерри выпрыгнул из машины.
— Я быстро, только ключ возьму.
Андреа тоже вышла и открыла ворота, преодолевая сопротивление густой травы. Представшее перед ней зрелище тут же околдовало ее. Крыша покрыта соломой, наверху мансардные окна. Окна первого этажа разбиты на небольшие клеточки, вьющиеся розы, похоже, скроют их, когда появится листва. И еще было крылечко, сильно смахивающее на будку часового, только бока у него из сетки, увитой длинными стеблями многолетнего жасмина, на которых до сих пор сохранилось несколько желтых цветков.
Андреа зачарованно вошла на крылечко и уселась на лавочку. Рядом прожужжала и улетела прочь ранняя пчелка, и она задумалась над тем, кто жил здесь раньше. Скорее всего, рабочие с ферм, испытавшие на своем веку мало радостей, но один из них наверняка сидел по вечерам на этой деревянной скамеечке.
Неясную картинку нарушило громкое посвистывание Джерри. Он открыл дверь и повернулся к Андреа: