Страница 21 из 62
– Смотри сюда. Мы захватили Ор-Капы, то есть Перекоп по-нашему, Керич и восточную часть Крыма до Кефе. Не дожимаем лишь из-за беженцев. Где реки выносят пресную воду, море замерзло. Кефе и Инкерман пока действуют. – Всеслав повернулся к собеседнику: – Хан Гирей заскулил. Просит мира. Готов войти государством в состав Руси, лишь бы оставили в живых его самого и семью да сохранили какую мелкую автономию для Крыма.
Артем глянул на тысячу раз изученные очертания полуострова.
– Я бы соглашался. Урода удавим через полгода, с ним и автономию ликвидируем.
– О как ты заговорил! Мы удавим, мы ликвидируем!
– Дядя, вы же не именины сестры Эрики со мной обсуждаете.
– Правильно. Хотя целых полгода…
– О том, что у Вяземского в истории с мамой рыло в пуху, я много лет знал. Месть не всегда возможна сразу.
– Уговорил. Но есть загвоздка: Гирей поставил непременное условие.
– Я не ослышался? Он еще и условия выдвигает?
– Как говорят наверху, наглость – второе счастье. У него этого счастья полный Бахчисарай. В общем, хан настаивает на твоей и Венцеслава женитьбе на его дочках.
– Охренеть! Простите, ваше высочество. И что кузен?
– Никуда не денется. Наследник должен жертвовать супружеским ложем на благо княжества. Но Гирей знает про сына Ярославны. Он наивно полагает, что на тестя ты руку не подымешь.
– Иначе никак?
– Нет. Он сдаст Крым, смоется в Африку. Конечно, и там его достать не проблема, но в Крыму русские окажутся оккупантами.
Сюрприз для Гюль. Для меня тем более. Артем с тоской глянул на остроугольное пятно Тавриды, ради которого предстоит испортить паспорт.
– Не бери близко к сердцу. Твоя задача сделать ребенка и дождаться упразднения крымской автономии. Потом разводись или заводи гарем по татарским законам. Тем более тебе четвертый десяток пошел. В любом случае остепениться пора.
– Понятно. Опеку над завоеванной территорией собираетесь мне поручить.
– Не Венцеславу же.
– Полагаю, запрет на репатриацию беженцев последует сразу?
– Естественно.
– Тогда не вижу препятствий.
– Отлично.
– Только, дядя, и у меня условие есть. Простите, дерзко выразился. Просьба. Мне нужны парни из оперативных сил СБ, один из них пытался убить меня три с половиной года назад, кличка Чех. Остальные – бойцы из опергруппы, бравшие моего отца.
– Зачем?
– Допрошу. Откровенно признаюсь – не обещаю, что они переживут допрос.
– Жестко стелешь, племянник. Ну да тебе виднее. Фамилии?
– У вас компьютер с неограниченным доступом. Можно?
В списке оказалось аж семнадцать человек во главе с полковником СБ.
– Простите, дядя, он как раз самое значимое лицо после Вяземского. Точно знал подлость и незаконность операции. Плевать, что переведен на техническую работу. Без его ведома похищение на убийство никто бы не поменял.
Всеслав рассмотрел преданную морду служаки, выведенную на монитор.
– Хрен с ним. Тебе их в наручниках, в допросный подвал?
– Так точно.
– Официально нельзя. Значит, нужно организовать спецоперацию. И подвал будет эсбэшный. Нельзя, чтобы в армии про это узнали.
– Спасибо. Когда готовиться к свадьбе?
– Как только лед перекроет пути беженцам или татары кончатся. Скоро.
Так называемую спецоперацию Артем впоследствии не любил вспоминать. Гордиться нечем, но и стыдиться не стоит. Вырезал гнойник из срамного места спецслужб.
Семнадцать смертников доставили в тесный подвал коттеджа, где когда-то командовал Демченко. Капитан много раз ночевал в этом доме, но мрачную камеру шесть на восемь метров, в которой висели прикованные к стенам мужчины, увидел впервые.
Его узнал лишь Чех. Остальные вспомнили фотографии человека, о котором Вяземский предупреждал, что он может помешать операции.
Артем не стал мучить их заклятиями и пытками.
– Господа, я убью вас в течение ближайшего часа. От вас зависит, насколько позорна и неприятна будет ваша смерть. Я – племянник князя граф Ярослав Милославский. Ваши жизни подарены мне.
Разряд чистой энергии снес голову Чеху.
– Это пример совершенно немучительной, гуманной гибели. Прошу посмотреть на фотографию моего отца, которого вы выкрали из верхней Москвы. Я только спрашиваю и магически проверяю вашу правдивость. За правильный ответ вы умираете в конце списка и без мучений. Первый вопрос к вам, господин полковник. Кто, когда и зачем приказал вам организовать похищение?
Подробности последующих действий и диалогов лучше опустить.
Через пятьдесят минут на стене остались два опера. Один выполнял чисто водительские функции и вообще мало что знал о человеке, которого предстояло задержать. Второй стоял на прикрытии и даже не видел жертву.
– Простите, парни. Ваша вина лишь в том, что, почуяв хреновый запашок вашего задания, вы не убежали с ужасом, а довели грязное дело до конца. Отпустить вас не могу. Максимум – выполнить несложное желание.
Один попросил передать сентиментальное послание девчонке, второй закурил. Артем кремировал тела, спалив заодно и бумажку с телефоном, по которому обещал позвонить. Из подвала не может уйти никакая информация.
Итак, отец погиб по глупости того самого полковника, Вяземский действительно не хотел убивать без крайней необходимости. Кто мог предупредить о смерти с секретного аккаунта Вероники, осталось невыясненным. По крайней мере, люди, превратившиеся в семнадцать кучек пепла, ссыпанных в пакет, об этом не знали ни сном ни духом.
Артем вернулся наверх, стянул противогаз, кинул пакет в мусорный контейнер, туда же отправился комбинезон, пропитанный запахом горелой плоти. Князь выполнил условие, теперь остается только жениться.
Гюль вернулась в Бахчисарай в апреле. Город ее ужаснул. На место сбежавших подданных русские вселили татар из оккупированных областей ханства за пределами Крыма. На главной площади вознесся огромный черный идол Рода, в полукилометре от него спешно возводится католический храм.
Варварство захватчиков угнетает. Будущий муж видится таким же бешеным варваром. Вообще говоря, их двое гяуров, сын князя и так называемый племянник. Но никто никогда не слышал про детей сестры Всеслава. Значит – бастард. Какая-то из двух сестер, высокородная и невинная дочь самого хана Гирея взойдет на ложе к прижитому со служанкой ублюдку… Аллах запрещает накладывать на себя руки, да и отца нельзя подвести, иначе это гораздо лучше бесчестия.
Дворец наводнили мрачноватые русские военные. Спецназ разведки или контрразведки, кто их разберет. Понятно, что в побежденной и оккупированной стране им из-за каждого угла мерещится моджахед с магической взрывчаткой. Даже у комнат принцесс, куда войти могут лишь самые доверенные люди, стоит по автоматчику, который этих доверенных отфильтровывает.
Решительный стук в дверь. Придворные так не заходят.
– Здравствуйте, Гюль.
Она чуть не уронила кувшин с водой, которой поливала любимые цветы.
– Ян? Откуда ты? На тебе русская форма!
– Из Москвы.
– Ничего не понимаю.
Офицер выгнал прислуживающую рабыню-мутантку и приказал часовому никого не пускать.
– Прости, у меня мало времени. На яхте не мог сказать тебе правды. В общем, я – один из женихов, который племянник. Со мной сын князя. Выбирай. Я старший, поэтому, по логике вещей, ты – моя. Но если предпочтешь его, пойму. Тогда переиграем.
– А он…
– Магических способностей ноль. Двадцать один год. Немного странный. Замкнутый. Я его плохо знаю.
Вот это выбор! Бастард, зато хоть немного знакомый и доброжелательный, либо законный наследник.
– У нас не принято, чтобы выбирали женщины.
– Брось. Не будем рассуждать, хорошо это или плохо, но теперь Бахчисарай на территории княжества, и здесь действуют законы Руси. По ним у женщины даже избирательные права есть. По крайней мере возможность выбора мужа – точно.
– Ты незаконнорожденный?
– Кто тебе эту глупость сказал? Ярослав Милославский, сын сестры князя. Свидетельство о рождении показать или Родом поклясться?