Страница 54 из 64
— Не верю. В таком-то грохоте они урчание в своем чреве не учуют.
Подлодка кралась навстречу конвою, выбирая место засады. Скорость отряда кораблей не выше темпа самого медленного, итого семь-восемь узлов. Из-под воды жертву не догнать, поэтому нужно правильно стать у нее на пути. А еще пропустить над головой охранение.
— Господа, какой красавец идет лидером. Спать не буду от того, что его пропустим, — пожаловался на жизнь капитан.
Новейший двухтрубный броненосец «Девастейшн» опрометчиво выставил вперед таранный форштевень. Рангоута под парусное вооружение больше нет, мощные орудия не в нелепых казематах, а в поворотных башнях. Британские адмиралы по старинке держали впереди колонны флагман, не прикрытый малоценной мелочью от торпедной атаки, об опасности которой наслышаны все. Надо полагать, адмирал демонстрировал храбрость. Но трогать его нельзя, начинать пристало с транспортных пароходов, пока они не разгружены.
— Акустический пост, внимание! Сейчас погрузимся на шестьдесят пять футов, пропуская эскорт. Не провороньте, когда всплывать на транспорты.
Поскрипывая от сжатия, лодка пробирается под килями конвоя. Насколько успел рассмотреть Ланге, мелкие вооруженные корабли не только впереди, но и по бокам окружают. Выходит, надо всплыть среди вражеских судов, в дикой толчее. Только на акустиков надежда, иначе удар рубкой о днище — и прощай, родная.
Рыскнув несколько раз вправо-влево, «Катран» нашел, наконец, место, где слухач готов был поклясться, что малые винты по бокам, тяжелые ушли за корму.
— Курс так держать. Всплываем на перископную. Приготовиться к торпедной атаке!
Лодка мелко задрожала. Внутри торпед взвыли маховики, наполнив отсеки тревожным гулом.
Теперь самое главное и опасное, никогда и никем не пробованное. Субмарина начинает атаку, находясь не на пути у врага, а прямо посреди его строя. Хрупкая железная скорлупа, одного удара форштевнем достаточно, чтобы она погрузилась навсегда. Ее экипаж это знает, сознает беспримерный риск, но обуздывает страх, упивается собственной дерзостью и отчаянно лезет в толкучку, где любое случайное касание чужого корпуса станет, скорее всего, началом быстрого и мучительного конца.
— Поднять перископ! Право руля десять! Первая, пли! Убрать перископ! Лево руля пять! Штурман, засечь прохождение одного кабельтова.
Ланге сыпал командами, вслушиваясь в доклады об их исполнении. Сейчас только точность, которую он вбивал в экипаж, может спасти их и погубить австро-английских туристов.
— Полный вперед!
Чего таиться, через считаные секунды грянет взрыв, маскировка к чертям. И он грянул, начав отсчет жертвам новой войны.
— Есть прохождение кабельтова, ваше благородие!
— Поднять перископ! Право руля! Вторая, пли! Погружение на сорок футов! Убрать перископ!
Капитан отер холодный пот. Он кинул лодку наперерез и вниз, пересекая курс парохода, к которому ушла торпеда.
— Акустик! Штурман! Транспорты идут двумя колоннами. Мы должны всплыть меж ними, укрывшись от канонерок.
Не дай Бог, наверху сделают поворот. Там начинается паника. От ужаса капитаны могут сломать строй, тогда все расчеты…
Мысли прервал звук рвущихся снарядов. Лодку трясет умеренно, взрывы доносятся слева. Канонерки не ждали отчаянного броска на пересечение курса жертвы. Гром торпедного попадания не в пример громче.
— Всплытие под перископ! Лево руля! Средний вперед!
— Прямо по курсу винты! — взвыл акустик.
Ланге в перископ увидел, что слухач оказался прав. Пароход резко увалился вправо, разорвав колонну. Его нос в каком-то кабельтове…
— Третья, пли! Срочное погружение на семьдесят футов! Все в нос! Лево руля! Убрать перископ!
Лодку мотануло так, что капитан рухнул на боцмана. Погасли лампы. Уши заложило грохотом. Как сквозь вату, капитан почувствовал удары винта над самой рубкой: машина обреченного корабля накручивала последние обороты. Ланге успел подумать, что совершенно зря стрелял с такой малой дистанции, пароходов для избиения хватает.
— Всплытие под перископ! По местам стоять.
В уверенности, что охотники не смогли разгадать прыжок под винты, Ланге осмотрелся чуть спокойнее. В сотне саженей за спиной зарывалось носом в воду последнее судно. Следовавшее за ним также дало лево руля. Канонерок не видно за транспортами. Стало быть, последние три торпеды надо использовать быстро.
— Полный вперед, к всплытию стоять! Вправо двадцать!
«Катран» вырвался из воды, заметно наддав скорости.
— Четвертая, пли!
Капитан выглянул из рубочного люка. Тотчас защелкали пули. На пароходе под двуглавым австро-венгерским орлом люди видели, как неумолимая подлодка выстрелила в надводном движении. Торпеда погрузилась и не видна. Но незавидная судьба шедших впереди судов не оставляла сомнений, скоро будет… Взрыв!
«Катран» обогнул корму по плавной дуге меньше кабельтова. Остаточный пар соединился с силой электромоторов, пока котел набирает температуру. Трагедия четвертого парохода была видна без бинокля и перископа. Одетые в серые шинели австрийские, мадьярские, чешские, боснийские, хорватские солдаты, которым война с Россией нужна не больше поноса, пытались спустить шлюпки, рассчитанные только на численность команды, просто прыгали за борт в еще холодное мартовское море, тащили бочонки, сундуки, пытались рубить мачту…
Оставив тонущего австрийца позади, подлодка полным ходом налетела на два британских судна, одно не менее двух тысяч тонн, следующее чуть поменьше. Снова крики и неразбериха на палубе. Ланге рассмотрел капитана, вышедшего к борту и хладнокровно разглядывавшего своего убийцу в подзорную трубу. Отдадим должное английским офицерам — умирать тоже нужно уметь, не посрамив истерикой Юнион Джек.
Шестому транспорту нежданно-негаданно повезло. Торпеда бессильно всплыла у борта. Ланге помянул недобрым словом место, откуда выросли руки выделавших сие недоразумение, оценил расстояние до нарисовавшихся с двух сторон канонерных лодок, захлопнул люк и объявил погружение. Тускло светясь внутри аварийными лампадками, хлюпая сочащейся водой и поискрывая отсыревшей изоляцией, «Катран» на малом ходу пополз к южной оконечности Галлиполи — на базу Седулбахир.
Конрад Карлович не увидел, как австрийское судно, назначенное к закланию шестой неудачной торпедой, круто отвернуло и сочно врезалось в борт англичанина, с лихвой возместив брак в русском снаряде.
Лейтенант Лещенко, опоздавший на час к бесчинствам своего командира, увидел беспорядочно рыскающие по морю пароходы, двух подранков — от одного осталась корма, второй лежал на боку — и полудюжину броненосных или просто деревянных канонерных лодок. Малые военные корабли сновали среди неразберихи словно овчарки среди всполошенно разбегающегося стада. Ближе к берегу шествовали три больших броненосца, своим видом показывая: суета за кормой ниже нашего достоинства.
В начале атаки наперерез сунулся кораблик меньше тысячи тонн водоизмещением. Геройствовал ли, заметив бурун перископа и оберегая транспорт, или нечаянно попал — неведомо. Увидев, что первая торпеда идет в малоценную добычу, капитан выругался, довернул лодку, поправил упреждение на большой пароход и скомандовал пуск второй торпеде. Оба корабля подорвались с промежутком чуть больше минуты. От близкого взрыва лодку тряхнуло, лейтенант заслушал рапорты о повреждениях и решительно врубился в середину англо-австрийского скопления. С пуском шестой торпеды у борта рвануло так, что «Терпуга» на несколько секунд легла на бок. Отсеки наполнились криками боли. Последующий взрыв вызвал настоящий потоп в носовой части.
— Срочное всплытие! Самый полный вперед!
Вода вокруг рубки расцвела зловещими цветами снарядных разрывов. Чудовищный молот бил снова и снова, вымещая на раненой субмарине английский гнев за разоренный конвой.
— Право руля! — заорал Лещенко, едва не смытый за борт волной от близкого попадания.
Лодка двигалась прежним курсом. Он свалился в центральный пост по колено в воду, в слабом свете от люка увидел тело рулевого с окровавленной головой, дикие глаза штурмана и свободно качающийся штурвал. Командир налег на рукояти, выворачивая его вправо.