Страница 30 из 64
Пока августейший гость рассматривал поверхность в перископическую оптику, на «Русалке» заметили «Мурену». Броненоска кинулась наперерез. Верно, ее командир плюнул на защиту транспорта, понимая тщетность усилий, и поставил задачу поразить хотя бы одну лодку. С расстояния полторы мили первый раз выстрелило баковое орудие, промахнувшись не менее чем на кабельтов. Лодка стремительно нырнула в глубину.
— Право на борт. Убрать перископ.
«Барракуда» увалилась вправо, ничем не выдавая своего присутствия. Наблюдатель с аэростата смог бы узреть черную тень под волнами, но воздушных шаров у русского флота пока не имелось.
— Доложить о шумах.
— Канонерка удаляется, ваше благородие. «Мурену» не слышу. Буксир мишени пятнадцать градусов слева по курсу.
— Вы уйдете вправо, «Русалка» намного севернее. Можете стрелять из надводного? — вопросил Император.
— Так точно, Ваше Императорское Величество. Но из-под воды психический эффект хорош. Движется судно, экипаж не видит опасности, и тут на тебе — взрыв.
— Буксир тридцать градусов слева по курсу, ваше благородие.
— Поднять перископ, — Макаров схватился за ручки. — Лево руля. Приготовиться к торпедной атаке! Желаете глянуть снова, Ваше Императорское Величество?
— Не врежемся, господин лейтенант? — усомнился Государь, рассмотрев борт приговоренного судна.
— Никак нет. Линза увеличивает, кажется, что близко, — Макаров мягко вернул себе обзор. — Слухач, броненоски не слышно?
— Никак нет, ваше благородие!
— Левый борт, пли! Убрать перископ! Лево на борт, погружение на девяносто футов, — Макаров обернулся к самому важному зрителю. — Девять секунд до взрыва. Или промазали.
Корпус ощутимо вздрогнул от удара, будто невидимый подводный кузнец опустил исполинский молот на наковальню.
Отойдя полмили, «Барракуда» всплыла под перископ.
— От мишени одни щепки, буксир разворачивается. «Мурена» не видна, до «Русалки» миля, Ваше Императорское Величество! — Макаров попытался сохранить торжественность мгновения, но получилось плохо, так как локоть отдающей честь руки уперся в переборку. — Учебная мишень поражена с одного выстрела, цель учений достигнута. Разрешите возвратиться в порт!
— Дозволяю. Молодцы! — Император обвел глазами членов команды, видимых в полумраке. — Команда достойна награды.
Нестройное уставное «гав-гав-гав» умолкло в отсеках, а Макаров скомандовал всплытие и движение домой. Через четверть часа «Мурена» всплыла позади. Бергу пришлось сложнее, он истратил обе торпеды. Капитан «Русалки» хоть и признал попадание, но напирал, что стрелял по волнам «где недавно нырнула лодка» или «откуда начинался след мины». Наблюдатель, щадя чувства экипажа броненоски, отрапортовал о возможном нанесении повреждений подлодке.
На следующий день Макарова вызвали в Кронштадтское адмиралтейство под августейшие очи. Степан Осипович лишний раз поразился короткой дистанции. Его, лейтенанта, пусть и командира самого особого морского отряда, желает видеть генерал-адмирал.
Судя по свите и охране, великим князем не ограничится. Предвидение не обмануло: венценосный пассажир «Барракуды» также присутствовал. На фоне братьев морской министр Краббе и адмирал Попов не казались большими начальниками.
После «…по вашему приказанию», щелканья каблуками и бодания головой Макаров застыл изваянием. Константин Николаевич приблизился и улыбнулся.
— От меня личная благодарность, господин лейтенант. Не подвели, не посрамили.
— Рад стараться, Ваше Императорское Высочество!
— Разрешите вмешаться в вашу беседу, господа? — иронически спросил Император. — Последнее время слишком часто слышу про маленький отряд и его отважного командира, всего-навсего лейтенанта.
— В чем же дело, Государь. Присвоим подводнику звание капитан-лейтенанта и превратим его отряд в большой.
— Заслужил. Исправим ситуацию, когда лейтенант командовал капитан-лейтенантом. Кстати, нашего квасного карбонария тоже как-то надо поощрить. Константин Николаевич, ваше мнение?
— Святого Владимира четвертой степени.
— Не слишком ли роскошно для опального?
— Ни в коей мере. Не держу зла на него. Берг не смог приструнить своего офицера, потому наказан. А лодки наши — в огромной мере его заслуга.
— Так и быть. Без ленты и мечей.
Пока члены императорской семьи коротко совещались, новоявленный капитан-лейтенант не смел выкрикнуть уставную благодарность. В голове родилась невместная шутка: Александр ныне с голоду не умрет — младший Владимир давал сто рублей годовой пенсии.
Смена монаршего гнева на милость к подводникам во второй половине 1872 года повлекла массу последствий. Лодки «Мурена» и «Барракуда» начали службу как боевые, а не учебно-опытовые корабли. В тройке с «Александровкой» они были способны ходить к датским проливам и в случае британской опрометчивости затруднить проход английского флота в Балтику.
Осенью коллективный военный гений Адмиралтейства назначил стрельбу практической торпедой в свежую погоду. Понимая опасность предприятия, Макаров лично вывел «Мурену» из Петровой гавани.
Волны вздымались на полторы-две сажени. На перископной глубине ничего не разглядеть, кроме брызг, пены и водяных валов. Боясь не торпедировать, а протаранить старый лихтер, коему уготована судьба мишени, капитан-лейтенант приказал всплытие.
На мостик отправился гардемарин Степанов. Плотно запахнув резинный плащ, он наслаждался рейдом через буйство стихии. Лодка неслась на восьми узлах. Ее нос то взлетал вверх, то проваливался. Удары волн приходились в рубку, окатывая верхнюю площадку словно из пожарного рукава. Пришлось даже люк притворить, чтобы влага не попадала в центральный пост.
Гардемарин первым заметил мишень. Он сообщил капитану, а ноющая от романтики и восторга юная душа сама начала складывать стихи, пока «Мурена» поворачивала и выходила на дистанцию огня. Им не суждено быть законченными и зачитанными в салоне перед милыми барышнями. Пущенная с левого аппарата торпеда взорвалась в считаных саженях от форштевня, вырвав заклепки и смяв левую балластную систерну, а также серьезно разбив прочный корпус. На полном ходу лодка потеряла весь воздух слева и нырнула с сильным креном.
Макарова безжалостно размазало по переборке между центральным постом и вторым отсеком, затем швырнуло к уходящему вниз левому борту, в поток холодной воды. Прямо в разбитое лицо ударил ботинок, боцман оттолкнулся, ужом проскользнул в рубку и задраил люк. Затем не столько оглохшими ушами, сколько телом подводники почувствовали, как обреченная «Мурена» врезалась носом в дно. Лодка замерла, обратив вверх правый борт, в емкостях которого сохранился воздух, недостаточный для подъема на поверхность.
В головах трещало не только от удара, но и благодаря нагнетателю, сосущему воздух в топку после закрытия клапана духовой трубы, пока кондуктор не дотянулся и не заглушил его. Степан Осипович с трудом выбрался из воды.
Пытаясь восстановить контроль над затонувшим кораблем, он попробовал докричаться до отсеков. Носовой не отозвался. Матросы второго накрепко закрутили задрайки, сообщают о поступлении воды и затоплении на треть, но держатся. Кормовые отсеки, включая топочный и машинный, пострадали меньше.
— Старпом, есть предложения?
— На ощупь открыть систему высокого давления, уравнять его с наружным, открыть рубочный люк и выбираться, капитан. Здесь не глубоко.
— Отставить. Так спасется только часть экипажа. Наверху штормит. Пробуем поднять лодку.
Несмотря на кромешную темень, Макаров ощутил недоверие офицеров. Но и возразить никто не осмелился.
— Отдать аварийный балласт.
Раздался скрип поворачиваемых маховиков. Ничего не произошло.
— Балласт расстопорен, ваше благородие. Стало быть, не отделился, — доложил боцман об очевидном.
Макаров обтер мокрый лоб. Солоноватая вода попала в раны и саднила.
— Имеем крен на левый борт градусов в шестьдесят и дифферент на нос. Ежу понятно, груз из пазов не выходит. Приказываю: открыть захлопки правого борта. Пробуем стать на ровный киль.