Страница 10 из 64
— На большее надеяться не смею.
Электрический гений, для простоты именовавший себя на русский лад Борисом Семеновичем, оказался настроен куда как скептичнее. Он вещал средь творческого бедлама в лаборатории Физического кабинета Санкт-Петербургской академии наук.
— Время опередить невозможно. Думаете, я сам бы не хотел поставить на свою первую электролодку шестидесятисильный мотор? [5]Только непосвященному кажется, что гальванические двигатели в три и шестьдесят сил отличаются лишь размерами. Посчитайте, сколько тепла выделит такой великан. Не пробовали? От десяти до пятнадцати процентов от мощности на валу. Далее, какой толщины потребны проводники, дабы передать ток в тысячи ампер. Вы задумывались? Либо придется повышать напряжение до сотен вольт, тогда во влажной железной коробке вас просто убьет разрядом. Свинцовые аккумуляторы — да, есть, самолично с ними опыты ставил. Но до выделки их на заводах огромная дистанция. Наконец, динамо. Выработка тока электромотором тоже не вышла из стадии опытов. Поэтому, милостивый государь, задуманное вами возможно, но не в этом году и не следующем.
— Что же вы посоветуете? Ждать, пока американцы сей корабль построят и по всему свету патенты продадут?
— Не горячитесь. Москва не сразу строилась, корабли и подавно. Дайте срок подумать. Прожект ваш хорош, нет слов. Сгубить его — грех. Помяните мое слово, вам его по этапам воплощать придется. Сначала с паровой машиной и электромотором сил на десять. Не спорьте! В ближайший год больше десятки не обещаю. Потом гальванические элементы на аккумуляторы менять, со временем. Пока спустите на воду и другие механизмы налаживайте.
Берг в смятенных чувствах направился к двери, попрощавшись, когда Якоби окликнул его.
— Александр Маврикиевич, не отчаивайтесь. До сего дня сдавалось мне, что после потомственного дворянства, свидетельств и наград научных осталось лишь почивать на лаврах. Ежели помогу субмарину построить, жизнь точно не зря прожита.
Садясь на извозчика, Александр подумал, как замысел подлодки умы переворачивает. Том и Джон пошли за ней через океан, у Бурачека отвислые бакенбарды задорно поднялись в гору. И даже чисто выбритое лицо умного и осторожного еврея Якоби, покрытое сетью морщинок, вдруг разгладилось и посвежело. Есть в сумасбродном начинании покорения глубин нечто таинственное и притягательное, заставляющее быстрее стучать суровые мужские сердца.
К осени чертежи оформились в нечто похожее на практическую документацию. Тем временем в имении Бергов царило сущее непотребство. Если ковбой, заманивая дворовых девок на сеновал, мог одарить их детишками смешанных русских и англосаксонских кровей, то две полногрудые красотки, не устоявшие перед африканским темпераментом Тома, с ужасом ожидали наследников нежного темного цвета.
В свободное от амуров время заморские донжуаны занимались делом, кое дворовые пролетарии именовали «баре чудить изволят». Задний двор меж конюшнями, псарней и другими хозяйственными постройками обезобразил длинный ров. Наполненный водой, он привлекал нездоровое внимание живности с крестьянских хозяйств. Сюда стремились утки с утятами, собаки лакали воду, а однажды утоп кабанчик, вздумавший покататься в траншее, словно в луже, — первая жертва русского подводного флота.
Том умудрился склепать слабосильную паровую машину, имея в распоряжении только незатейливую кузню с самодельным токарным станком, листы кровельного железа и загадочное русское орудие под названием «едрена мать». Он обошелся даже без манометра, а равность давлений при прогонах моделей обеспечил простейшим клапаном, стравливающим пар свыше некого наугад выбранного предела.
К концу лета по опытовому бассейну плавали потешные фигурки судов. Берг, привезя с собой очередные рулоны с набросками Бурачека, цеплял к буксировочному тросу гладко струганные бревнышки, изображавшие корпус будущей субмарины в масштабе один к двадцати, и лично проверял наиболее удачные проходы.
— Я вам скажу, сэр Алекс, нет большого ущерба от плоского корабельного носа, — подвел итог Томас, мешая русские слова с английским. — Круглая голова лучше острой воду расталкивает, однако же неудобен такой корпус для хода над водой. Острый, как веретено, нос лодки Герна выгоды не дает.
Берг взял в руки грубоватый макет. Носовая часть с острым, строго отвесным форштевнем, круглый мидель со вздутиями балластных систерн, узкая вытянутая рубка, выступающий киль с балластом, крестообразные рули на конусовидной кормовой оконечности.
— Как можно длиннее, как можно уже, — закончил Джон. — Это и без опытов известно.
В октябре спустилась в Неву субмарина Герна. Медленно, но уверенно пошла по речным волнам, дымя саженной съемной трубой. Доводка ей предстояла на Галерном острове, поэтому счастливое для подводников место тут же оказалось перехваченным для следующей лодки. Бурачек предложил окрестить ее «Акулой», но Берг счел, что до морского хищника долог путь. «Щука», не более.
Спустя три месяца после закладки киля, аккурат в разгар зимы, на завод изволили прибыть генерал-адмирал Российского флота, председатель Государственного Совета Его Императорское Высочество великий князь Константин Николаевич. В свите второго лица государства шествовали адмиралы Литке, Бурачек, Попов и с десяток других военных и партикулярных лиц, не считая гвардейского сопровождения.
Ожидание высокого гостя сорвало работы самое меньшее на неделю. Даже голый каркас из шпангоутов без единого листа обшивки выглядел так, что его хотелось погладить, не рискуя уколоться о заусеницу, а рабочие в выстиранных робах смахивали на показушно-аккуратных гномов из детской книжки.
Разглядывая эмбрион судна, великий князь заметил:
— Покровительствую я смелым начинаниям и сам порой удивляюсь. Как эдакий малыш повредит броненосцу? Андрей Александрович, — обратился он к Попову. — Ваш новый броненосец на десять тысяч тонн рядом с сей букашкой что медведь против кошки. Как вы думаете?
— Полагаю — нужны разные корабли, ваше высокопревосходительство, — осторожно ответил тот. — Ныне Россия сразу три потаенные лодки строит, больше, чем в Европе и Америке. Первенствуем.
— Похвально. Однако же господин Александровский не смог довести свой кораблик до обещанных Государю кондиций, и у Герна тьма неполадок. Уверены, господин изобретатель, что ваше детище удачливей родится?
— Надеюсь, Ваше Императорское Высочество.
— Казна — не бездонная. Флот купит только один и наиболее надежный проект.
— Это нас не останавливает.
— Отчего же такая уверенность? — сверкнул очками великий князь.
— Потому что в «Щуке» собрано лучшее, что может дать морской опыт и наука. Паровой машиной ведает опытный механик флота Соединенных Штатов Томас Вашингтон, вооружением офицер бывшего флота Конфедерации Джон Рейнс, — американцы поклонились. — Расчет силового остова и прочности корпуса произвел уважаемый Степан Онисимович, электрическая часть проектируется академиком Якоби. Моя заслуга лишь в том, что нашел средства да привлек лучшие умы Америки и России.
— Звучит весомо, — князь прогулялся к корме, разглядывая заготовки под рули и дейдвуд. — Каково военное применение «Щуки»?
— Откровенно скажу, невелико. Не буду вводить Ваше Императорское Высочество в заблуждение. Корабль мал и строится скорей как опытовый, оттого из казны не запрошено ни гроша. Однако имея запас подводного хода в десять миль и не менее сотни надводного, «Щука» в паре с плашкоутом будет способна скрытно войти в Босфор и уложить двадцать мин со стофунтовыми зарядами, перекрыв главный фарватер Константинополя. Либо минировать устье Дуная.
Интеллигентное лицо великого князя выразило легкое удивление.
— Вы — необычный человек, господин Берг. Отбою нет от настырных любителей, жаждущих вручить свои прожекты мне или даже напрямую Государю, испросив денег. Ваша скромность похвальна. Прошу уведомить о ходовых испытаниях «Щуки».
Константин Николаевич задал несколько вопросов о конструкции, моторах и размерениях корабля, легко перейдя на английский язык в разговорах с американцами. Попов тем временем успел поделиться: