Страница 9 из 13
В маршрутном такси он задремал. Когда очнулся, увидел объявление. На альбомном листе синим фломастером было выведено: «Остановки “тута” и “здеся” не объявлять!»
– Остановите, пожалуйста, вон у той зеленой палатки, – попросил он.
– Ты читать умеешь? – бросил через плечо водитель.
– Да, – скромно сказал Алексей. – Красиво написано. Но я сказал: у палатки.
– Ага. У фонарного столба, у дерева, возле той большой черной собаки, перед указателем на деревню Васькино-Мордаськино. Всего не перечислишь.
– Ну что вам, трудно?
Водитель выругался и дал по тормозам. Такси остановилось, Алексей шагнул к двери и потянул за ручку. Ах, эти двери маршрутного такси! Поэма о чувствах человеческих. Которые со знаком минус. Приложишь минимум силы, она не откроется. Станет стыдно. Мужчина, а такой слабый. И женщины. Смотрят. Приложишь максимум, водитель заорет благим матом, как этот:
– Если все так будут хлопать, я скоро без дверей останусь!
– И без крыши, – буркнул Леонидов, аккуратно закрывая дверь, и прищемил палец.
Маршрутное такси уехало, а он подул на руку, чтобы унять боль.
«Хочу машину», – тут же заныла душа. Ей только дай повод, начнет скулить. Почему люди не летают, почему летают другие люди, почему они и не люди вовсе?
А ведь еще в автобус лезть! А Павел Петрович Сергеев, мало того что послал куда подальше, укатил на шикарной машине в сопровождении шикарной блондинки. Ну как тут не обозлиться? Как остаться человеком? Вот так и рождается классовая борьба. Бедный, но талантливый сыщик Алексей Леонидов собирался «бороть» коммерческого директора фирмы «Алексер» и быть при этом безжалостным и беспощадным.
– Алло! Привет, подруга, узнала?
– Нора? Привет.
– Не спишь еще?.
– Уснешь тут! Одна в квартире, а по телевизору сплошняком идут ужастики. По первой «Зов убийцы», по российской какой-то там «Безжалостный свидетель», а по кабельному вообще «Полночный маньяк»! И это после вчерашнего! У меня свет везде включен, а все равно пробирает. Ты про моего Серебрякова-то в курсе?
– Да уж. Выстрелы слышно было?
– Я сериал смотрела. Который в десять вечера начинается. Из-за Шурика две серии в неделю приходилось пропускать. Он, как приходил, сразу переключал на политику. А вчера вечером Серебрякова все нет и нет. Думаю, слава тебе, Господи, может, в пробке сидит, хоть десять минут посмотрю, а оно вон как оказалось. Представляешь, я-то, дура, еще радовалась, что он задерживается! А его в это время убивали!
– Да уж.
– А я знала? Выстрелов никто не слышал. Пистолет-то, говорят, с глушителем был.
– Слушай, ну ты как?
– Да нормально.
– Жалко?
– Себя? Да.
– Что, совсем плохо?
– Денег нет. Только что потратилась.
– Что купила-то?
– Да дубленку новую в «Снежной королеве».
– Сколько?
– Две штуки, – слегка приврала Лана.
– Всего? – подколола подруга.
– Ну, ты знаешь, мой-то не баловал. Да и барахла у меня полно. И дубленка не нужна была. У меня еще шуба не сносилась. Из норки. Как новенькая! Просто Шурик обещал новую машину, вот я и купила короткую дубленку, чтобы удобнее было за рулем да чтобы норку не трепать зря.
– А ты какую тачку хотела?
– Третьего «Гольфа». Теперь накрылась моя голубая мечта. «Жигули» в ремонт пришлось отогнать, сцепление барахлит, да и надоела уже эта рухлядь. Хорошо хоть вперед отдала бабки.
– Да, жаль, – сказала Нора с плохо скрываемой радостью в голосе.
У нее-то машины не было никакой, и в этом вопросе Паша был тверд, как скала.
– А ты у Пашки шубу-то выклянчила?
– Разбежалась! Жмот он. Да сдается мне, у него и денег нет.
– Как нет? Он же коммерческий директор, совладелец!
– Это он так говорит. Я недавно слышала краем уха, как он с Серебряковым собачился, царство ему небесное. Раньше все тихо-мирно было, а тут орали так, что мне даже подслушивать не пришлось. Серебряков прямо сказал, что Пашиной доли и в помине нет, ему надоело, мол, субсидировать его дорогие привычки.
– Чего-чего делать?
– Субсидировать. Слово такое, но не суть. Я одну фразу четко запомнила: «Ты все отдашь до копеечки и тогда, когда я тебе скажу». Вот так-то, подруга.
– Да, значит, обе мы с тобой на мели.
– Как знать, как знать. Серебряков помер, а жена его корова коровой. Авось, Паша и развернется, она-то считает, что он близкий друг, совладелец и все такое.
– А я теперь женщина свободная. Познакомила бы ты меня с каким-нибудь мужиком, что ли? С богатеньким Буратино.
– Смеешься! Кто ж таких отдает? У меня с Пашей, похоже, остывает.
– Что, сорвался?
– Вроде того. Так что скоро вместе пойдем, подруга, на вольные хлеба.
– Приезжай. Дубленку посмотришь, посидим, водочки попьем. Коньяк у меня кончился, а денег нет.
– Лучше в кабак. Я приглашаю. Может, зацепим кого.
– Что мы, дешевки?
– Милая, знаешь, какая конкуренция подрастает? Помоложе нас с тобой, да и поумнее. Кризис всех на улицу выкинет. А умные девки в цене: образование, манеры, языки.
– Может, и нам пойти поучиться?
– Ты читать-то еще не разучилась, подруга? Поучиться! – хмыкнула Нора. – Пойди в институт заявление подай.
– А сама? Ладно, в кабак так в кабак. Гульнем на последние. Что ж делать! Времена сейчас тяжелые.
– А ты объявление в газету дай: «Молодая, красивая, свободная, ищет состоятельного мужчину…»
– Смеешься?
– Ну вывеску на грудь нацепи: «Свободна, сдаюсь в наем».
– Что я, квартира?
– Это как сказать.
– Ладно-ладно, я посмотрю, как ты пошутишь, когда тебя к следователю таскать будут.
– А меня-то с чего?
– Что ж мне, одной, что ли, отбиваться? Кстати, следователь ничего. Или кто он там? Можно и пообщаться.
– А, этот блондин в дешевых шмотках? Приезжал сегодня к Паше, когда мы в теннис играли.
– Ну шмотки у него, может быть, и дешевые, зато в шмотках все нормально.
– Проверяла?
– Нет еще. Но на коленки мои он пялился.
– Пустой номер. У них же там, небось, облико морале.
– Прям! Что они, не мужики? Я в следующий раз, когда придет допрашивать, обязательно шорты кожаные надену. Здорово действует!
– Ты серьезно? Нужен он тебе! Знаешь, какая у них зарплата?
– А я так, на интерес, может, он мне понравился?
– Давай-давай, подруга, потом расскажешь. А вообще-то не советую.
– Это ты говоришь потому, что тебе слабо такого мужика завалить. Порядочного.
– Кому, мне?! Тебе не слабо, а мне слабо? Ну и самомнение у тебя, Ланочка!
– Пари хочешь?
– А давай. На что?
– Ужин в ресторане. Если я с ним пересплю, ты платишь, если ты – я плачу.
– А если он сегодня со мной, завтра с тобой?
– Ничья. Каждый платит за себя.
– Какой ресторан? – деловито спросила Нора.
– Кто выигрывает, тот и заказывает музыку. Неделя сроку, а потом подводим итоги.
– Только по-честному, на слово, презервативы предъявлять не будем.
– Что ж, нам из-за мента на анализы разоряться?
– Ну ладно, подруга, звони.
– Пока.
Леонидов тем временем брел домой, в кармане его куртки лежала кассета с фильмом «Титаник». Он хотел две банальные вещи: есть и спать. Жизнь человеческая делится на сон, еду и проблемы. Первого и второго всегда мало. Третьего слишком много. В свете последних событий в стране и мире этого стало еще больше.
Он был уверен, что под «Титаник» мгновенно уснет. Дело не в фильме. Фильм хотелось бы досмотреть до конца, но это проблема.
Глава 2
О чем плачут любовницы
Кто берется поспорить с тем, что самый отвратительный звук на свете – сигнал будильника? Никто! Это самый ненавистный, но самый необходимый предмет в обиходе. Вовремя не встал – проспал на работу. Начальство пришло в бешенство, последовал выговор. Три выговора – увольнение. Нет работы – нет денег. И все из-за будильника, который вовремя не зазвонил!