Страница 5 из 88
— То есть? — не понял Олег. Мозг оперативника запоминал каждое слово, вылетевшее из уст собеседника. Пользуясь случаем, Донцов не хотел оставлять «белых пятен».
— За время горбачевской перестройки я сколотил приличный капитал, внушительное состояние. Наступала эпоха рыночной экономики, когда любое состояние за несколько месяцев превращалось в прах и нужно было торопиться вложить эти деньги в дело. Я решил вложить их в ученых. Была собрана группа молодых, но перспективных химиков и медиков. Первоначально им была поставлена цель: создание синтетического наркотика. Работая в Подмосковье, на даче, они быстро справились с заданием. Но… как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Наши конкуренты тогда обогнали меня. Они быстро наполнили Москву дешевым «белым китайцем», и на них устроило охоту Агентство федеральной безопасности. Вот тогда я впервые узнал о существовании полковника Клочкова Владимира Константиновича. Он быстро раскрутил это дело, кого прижучил, а кого упек. Тогда-то он и на меня вышел (видно, кто-то из конкурентов настучал). Но за мной ничего такого не было, и мы, как говорится, разошлись.
— Я что-то слышал о «белом китайце», — признался Донцов.
— Неудивительно, дело было громкое, — кивнул Логинов, доедая последние дольки мандарина. — Из случившегося любой умный человек сделал бы соответствующие выводы. Лабораторию нельзя держать в России, рано или поздно «чистые руки» чекистов до нее дотянутся. Нельзя связываться и ни с кем из бывших европейских республик. Их чекисты не менее русских натасканы для охоты за наркобизнесом. Все-таки одна школа КГБ их готовила. О Западе и говорить не приходилось. Мы там были бы как белые вороны. Кавказ и среднеазиатские республики — там действует закон джунглей, тот хозяин, у кого автомат. А со всеми басмачами вряд ли договоришься, себе дороже. И тут я подумал о Чечне.
У меня здесь был хороший знакомый Умаров, державший в своих руках целый край. Я обговорил с ним условия создания на подконтрольной ему территории научно-исследовательского института. Он был организован в небольшом горном пионерлагере. Тридцать моих медиков и химиков обслуживало полсотни чеченцев и охраняла сотня боевиков Умарова. Задача, стоящая перед учеными, была проста — нейтрализовать запах героина, чтобы животные не могли его обнаруживать.
«Красиво поет, — слушая его, подумал Донцов, — как на явке с повинной. Ничего не боятся, гады, обнаглели, чувствуют себя хозяевами жизни. Ладно, дайте только срок, загоним вас, сволочей, под землю».
— Через полтора года мои ученые достигли поразительных результатов. Мало того, что они смогли устранить запах, так им еще удалось перегонкой концентрации добиться уменьшения объема героина почти в тысячу раз.
— Ого!
Невольный вскрик оперативника вызвал самодовольную улыбку Логинова.
— Да, представьте себе, в кристалле размером со спичечный коробок содержится более ста килограммов героина. Соответственно обнаружить такой груз крайне трудно.
— Да уж, — согласился Олег, в глазах его блеснула искра сомнения. — Ну а как же кристалл превратить обратно в порошочек?
— Вот! — Логинов задрал вверх указательный палец, ему явно нравилось беседовать с сыщиком.
С тех пор как он стал матерым преступником, Александра Васильевича тянуло пооткровенничать с сотрудником милиции, но не в их стенах, не в кабинете следователя, а вот по-домашнему, как сейчас, за рюмкой вина. — Для того чтобы из кристалла сделать обратно порошок, необходима установка, разработанная моими учеными. Но у нее есть недостаток: установка громоздка.
— Что, так сильно? — усмехнулся Донцов. Он уже понял хвастливую натуру собеседника и сейчас «колол» его до конца.
— Да уж представьте, установка получается размером с трехкомнатную квартиру. Соответственно это усложняет ее перевозку, монтаж и в то же время облегчает полиции или милиции ее поиск.
— И что, нет никакого выхода?
— Вот над этим и работали мои Архимеды, Боткины и Менделеевы. Кроме химиков, пришлось к этому проекту привлечь еще физиков и механиков. Работа пошла, что называется, ударными темпами. Уже началась серия подготовительных переговоров с международными синдикатами. Но тут произошло самое неприятное: на след нашего НИИ вышел, черт бы его побрал, Клочков. Я подозреваю, что он вел за мной несанкционированную слежку. Наверняка и здесь, в Чечне, у него был засланный «казачок». Только после того, как у нас всерьез пошла работа, Клочков устроил настоящий хипиш, но вскоре он понял, что в России ничего не добьется. Мы заранее в высших эшелонах заблокировали его.
— То есть вы хотите сказать… — Олег опешил: неужели этот гад вылез на самый верх?
— Нет, — покачал головой Логинов. — Сильные мира сего и стоят соответственно, сам был одним из них, знаю. Как и то, что руководители принимают судьбоносные решения, а право выбора «выполнять» или «не выполнять» остается за чиновниками рангом пониже или вовсе клерками. Так же, как и право выбора, какую бумагу нести на подпись, а какую нет. Кого пускать на прием к руководству, а кого и придержать. Настоящая власть принадлежит клеркам, и стоят они недорого.
— Так, выходит, вам удалось «стреножить» Клочкова?
— В том-то и дело, что нет. Когда полковник понял, что завяз в бюрократической трясине, он не стал барахтаться, ломиться и прибегать к помощи прессы. (Только дурак верит, что в России четвертая власть обладает хоть какой-то властью.) Он поступил по-ленински — пошел другим путем. Пользуясь тем, что работает в отделе по борьбе с наркотиками и что у этого отдела очень тесные связи с западными спецслужбами, Владимир Константинович (умнейший был человек, царствие ему небесное, но упертый как осел) связался с руководством Интерпола и директоратом ФБР, посвятил их в сложившуюся ситуацию, а аналитики этих структур тут же нарисовали картинку будущего, если только эти установки получит Запад. После того как в проблему концентрации героина были посвящены и руководители Европы и Америки, тут же на Россию, вернее, на ее руководство, было оказано секретное давление (не дай Бог о грозящей героиновой опасности узнали бы обыватели). Тут уже никакие клерки не могли помочь, все решалось на самом верху. После чего в горах ФСК выбросила десант с целью уничтожить лабораторию, персонал и захватить документацию. Десанту удалось проникнуть на территорию пионерлагеря, но они завязли в бою с охраной. В результате лабораторию и цех по монтажу перегонной установки они раздолбали, но прибывшее подкрепление быстро окружило десантников, а затем их уничтожило. Мои люди в тот же день вывезли ученых с документацией обратно в Грозный. А на рассвете следующего дня лагерь стерли с лица земли реактивные бомбардировщики без опознавательных знаков.
— Но ученые-то живы? — подмигнув, спросил Донцов.
Логинов принял его шутливый тон, кивнул:
— И ученые живы, и документы уцелели. И вывезены те и другие подальше от пожара войны.
— А мы с Клочковым, как я понял, должны были искать в Чечне доказательства уничтожения лаборатории и документов?
— Нет, — остудил его Логинов. — Лаборатория здесь ни при чем. После начала чеченской войны господин Клочков попортил мне еще немного крови. Поняв, что законными способами ему против меня не дадут работать, полковник перешел к партизанским методам. И довольно-таки успешно, я понес в этой войне значительные убытки. Но я умею ценить не только друзей, но и врагов. Мне удалось встретиться с полковником Клочковым, как говорится, лицом к лицу. Я предложил ему перейти ко мне, в крайнем случае предложил крупную сумму отступного. Но Владимир Константинович отверг оба моих предложения, при этом пообещав вскоре навещать меня в «Матросской Тишине». Естественно, оставлять в живых столь опасного противника себе дороже. На Клочкова началась охота. Но он, опытный оперативник, офицер КГБ с боевым прошлым, легко обнаруживал слежку, обходил засады. Наносить удар по его семье я считал ниже своего достоинства. У самого жена и двое детей. Тогда решили ударить по самому уязвимому, по службе. Служебная командировка в Чечню сковывала полковника в маневре, а гибель здесь легко списывалась на потери в зоне боев. Как говорится, все гениальное просто.