Бандитские игры

Взяв термос за металлическую ручку, я обнаружил, что он на удивление легкий. Открутив крышку, убедился в правильности моего заключения.

— А кофе тю-тю, — расстроенно произнес я.

— Ничего удивительного, уже свыше трех суток в дороге. Как я термос в Москве залил, так его больше никто не наполнял. Вот тебе и тю-тю.

Невозмутимый тон напарника вывел меня из себя. Увидев светящуюся вывеску «Бар», я направил туда машину.

— Ты чего? — спросил Андрюха.

— Хочу наполнить термос, — буркнул я, нажимая ногой на тормоз.

— Мы через три часа будем на месте.

— Я хочу сейчас кофе и чего-нибудь горячего, — выбираясь из кабины, ответил я.

Воздух был ядреным, морозным. После теплого салона морду на морозе аж зажгло. Подхватив за ручку термос, я обошел машину и направился к бару под названием «Калейдоскоп». Как обычно, дверь бронированная, обитая вагонкой и покрытая лаком. По бокам — фигурной формы окна, выложенные цветными стеклами и сверху прикрытые ажурной кованой решеткой.

— Между прочим, мы находимся уже на окраине, — опустив стекло, вслед мне крикнул Акулов. — По статистике, именно такие районы наиболее криминогенны, помнишь, что говорил лейтенант?

Я промолчал. Взявшись за массивную ручку, я потянул дверь на себя.

Внутри был полумрак, дым стоял коромыслом, в бликах цветомузыки можно было разглядеть силуэты посетителей. Небольшой зал на два десятка столиков был занят едва ли на треть. Но, учитывая, что время перевалило за полночь, для бизнеса такой наплыв довольно неплох. Дальнюю стену занимала стойка бара. Высокий дощатый барьер, обитый уже изрядно потертым дерматином. По другую сторону стойки открывалась огромная диорама винно-ликеро-водочных натюрмортов. Коллекция была впечатляющая. Во времена застоя такого выбора не было даже в валютных барах.

За стойкой с шейкером в руках ходила молодая девушка в белой рубашке и с черным галстуком-бабочкой. Невысокая круглолицая шатенка с безразличным видом скользнула взглядом по мне.

— Добрый вечер, — поздоровался я, присаживаясь на табурет рядом с уже хорошо набравшимся здоровяком. Он угрюмо вертел пальцами стакан из тонкого стекла, на четверть наполненный белой прозрачной жидкостью (подозреваю, что это была не вода).

— Скорее уж доброй ночи, — ответила девушка, ставя шейкер перед собой.

— У вас кофе есть? — спросил я.

— Есть, — ответила девушка-бармен. — Вам какой, натуральный или растворимый?

— Если можно, нерастворимый. — Ставя на стойку термос, я добавил: — Крепкий, сладкий, полную емкость.

— Вы что, нездешний? — Боковым зрением я заметил, как мой сосед после вопроса барменши замер, насторожившись. У меня мелькнула мысль: «Что-то тут не то». Но вслух, зевая, я произнес: — Да, я здесь чужак, был у вас на Урале по делам, теперь возвращаюсь домой. В Москву, столицу нашей родины.

— Один, что ли, едете? — Этот не совсем безобидный вопрос был задан с явно фальшивой, простенькой интонацией.

— Да, — молодецки ответил я и добавил: — Хотите посмотреть Москву? Доставлю с ветерком и комфортом.

Тут встрепенулся мой сосед. Развернувшись полным корпусом, детина дыхнул на меня перегаром и гневно произнес:

— Ты что, к нашим девкам цепляться будешь, козел вонючий?

Несмотря на табачно-водочный перегар и красную морду с вислыми мешками под глазами, завсегдатай бара не был пьян, и еще одна деталь: на голос этого пьянчуги в зале дернулось несколько голов, как боевые кони на звуки армейского горна. Подозреваю, что это не случайность.

Мой сосед ждал ответной реакции, решая, как дальше поступить со мной.

— Извините, не хотел обидеть девушку, — как можно мягче произнес я.

Физиономия соседа скривилась. Как большинство пьяниц и хулиганов, этот тип, по-видимому, любил поучить очкастых интеллигентишек, которые говорят «спасибо», «пожалуйста», «будьте добры», едят вилкой и ножом, а хлеб берут двумя пальцами.

— Ты на кого, козел, наезжаешь? — взвизгнул уже начавший заводиться здоровяк.

Я улыбнулся и негромко сказал:

— Извините, я не хотел вас обидеть.

Это была последняя капля, мой сосед спрыгнул с табурета, ухватив меня за куртку, я уже хотел зарядить ему в дыню. Но завизжала барменша:

— Не надо, прошу вас, не здесь.

Из этой фразы можно было сделать вывод, что она в курсе местных развлечений.

— Выйдем. — Отпуская мою куртку, задира ухмыльнулся, показывая своим видом презрение к моей персоне.

— А это обязательно? — спросил я без особого удовольствия.

— Да, козел, — ответил задира и двинулся к выходу.

Оставив на стойке термос, я направился вслед за ним. За моей спиной раздались звуки отодвигающихся стульев, топот ног. Оглянувшись, увидел, что за нами идут еще четверо мужиков. Они были примерно одного возраста с задирой, да и одеты точно так же: теплые спортивные костюмы, поверх длинные кожаные куртки.

Двигаясь в небольшом отдалении от меня, они громко переговаривались, посмеивались. Один из них звучно стучал кулаком в ладонь. В общем, психологическая обработка будущей жертвы шла полным ходом. Поправляя рукой полы своей куртки, я пальцами коснулся кобуры, отстегивать клапан не стал. Зачем раньше времени разочаровывать людей.

Толкнув рукой дверь, забияка вышел, я за ним. К ночи мороз усилился. Зевнув, я буквально окутался облаком пара и тут же ощутил толчок в спину.

— А ну пошел, — раздался голос сзади. Пришлось слегка увеличить шаг. «Шевроле» стоял в отдалении от бара и был закрыт от взоров пузырем ларька-«батискафа». Это хорошо, по крайней мере не придется тревожить Акулова, он человек служивый, зачем ему эти хулиганствующие элементы. Впрочем, и я не член добровольной народной дружины, но что делать, если так получилось?

Мы обогнули пятиэтажку, в которой располагался бар «Калейдоскоп», вошли в глухой, темный двор, окруженный тремя длинными многоподъездными домами, свет горел лишь в одном из подъездов и на столбе, освещавшем ряд мусорных контейнеров. Контейнеры стояли, прислоненные к забору из трех бетонных плит, сюда меня и привели местные. Я медленно прошел к стене и повернулся лицом к хулиганам. Впереди стоял забияка, за его спиной шеренгой выстроились четверо друганов. Над моей головой со скрипом раскачивался фонарь, играя освещением. Ситуация вызвала у меня усмешку: «Прямо сцена из спектакля о Гражданской войне. Расстрел большевика».

— Ребята, может, обойдемся без мордобоя? — спросил я, делая еще одну попытку решить все миром.

Забияка сплюнул сквозь зубы и сделал шаг ко мне, потом негромко сказал:

— Выворачивай карманы, живо.

Я понял, что допустил ошибку, приняв за резвящихся хулиганов гопстопников, людей тяжелой и романтической профессии. Впрочем, для себя я не видел большой разницы. Если не считать такой мелочи, что хулиганы бы меня избили и бросили на морозе, а гопстопники еще и ограбят, хотя, если учитывать их метод работы, наверняка постараются как минимум определить меня на койку в реанимации.

— Выворачивай карманы, козел. — Забияка сделал еще шаг, запустив руку в карман, затем вытащил ее и опустил вдоль ноги.

— Не буду, — глядя затравленно, буркнул я.

Звонко щелкнуло лезвие пружинного ножа, и в свете блеснуло узкое тонкое жало.

— Карманы, — прохрипел бандит и сделал выпад. Это был скорее психологический прием, чем желание меня зарезать. Рука как-то вяло проделала путь по кратчайшему отрезку между двумя точками (от него ко мне). Но даже если бы скорость была в десять раз больше, ничего и тогда бы не изменилось. Ладонь, сжимающую нож, я перехватил своей рукой и резко вывернул ее наружу, так что сустав хрустнул громко, как сломанная ветка на морозе. Забияка даже не успел вскрикнуть от боли. Потому что в ту же секунду тупой носок моего ботинка врезался ему в пах с такой силой, что что-то чвакнуло у бандита в требухе. Он, скорчившись, разлегся на мерзлом асфальте.

Хрустнув суставами пальцев, я с усмешкой спросил:

— Кто следующий?

Бандюги, ни слова не говоря, немного рассредоточившись, стояли передо мной уже не прямой шеренгой, а полумесяцем. Заминка произошла, по-видимому, из-за того, что парни не могли решить, кто первый ляжет рядом с их лидером. Наконец, когда они решились, за спиной раздался командный голос: