Бандитские игры

Ближе к вечеру меня навестила моя секретарша, да не одна, в паре с «арестантом» Акуловым. Наверное, в честь праздника посетителей пропустили в верхней одежде. На Натахе была длинная шуба из черно-бурой лисы, играющая искрами серебристого ворса на свету. Андрюха был выряжен в короткую дубленку и черные джинсы. Странно это, почему он в такой день без формы?

— Мы с Натахой ходим парой, — проговорил я вместо приветствия, но появление Акулова вселило уверенность в завтрашнем дне.

— Да, вот встретила у входа в больницу, — смущенно проговорила Натаха, доставая из сумочки пакет с мультивитаминным соком.

— Не нравятся мне эти совпадения, — пошутил я.

— А что такое? — возмутился Андрей, его язык слегка заплетался.

— На грудь принял в честь праздника?

— Ага, двойного праздника.

— Неужели майора получил? — удивился я.

— Получил, — кивнул Андрей и тут же добавил: — Получил полную свободу. Вот обмываю отходную.

— То есть?

— До сведения моего руководства дошла информация о том, что моя фамилия фигурирует в некоем уголовном деле. Соответственно особый отдел ФАПСИ совместно с контразведкой провели расследование… и за две недели выявили все эпизоды, когда я демонстрировал свое удостоверение, и даже подсчитали, сколько раз представлял тебя как офицера из службы охраны президента. А за мой «развод» ульяновских ментов и вовсе припугнули статьей «о мошенничестве». Но потом смилостивились и уволили из органов ФАПСИ с формулировкой: «за использование служебного положения V корыстных целях». Вот.

Закончив свою тираду, Андрюха со вздохом уселся на табуретку, Наталья отошла к окну и стала ногтем царапать стекло. Моя догадка насчет «служебного расследования» подтвердилась полностью, хорошо еще, что так закончилось.

— Слава богу, — вслух произнес я.

— Что слава богу? — не понял Андрей.

— Что не посадили тебя… и меня вместе с тобой.

— На какую приличную работу меня возьмут с такой формулировкой. — Он со злостью сплюнул на пол и тут же растер плевок толстой подошвой ботинка. Потом достал из кармана дубленки пачку сигарет.

— Здесь не курят, — остановила его Натаха. Он кивнул, сунул пачку обратно и молча уставился себе под ноги.

— Ну ничего, что-нибудь придумаем, — пытался я утешить друга.

Но, к моему удивлению, услышав мой голос, Андрей поднял голову, плотоядно улыбнулся и сказал:

— Я уже придумал.

— То есть?

— Ну, не получилось у меня сделать карьеру на службе государству, буду делать ее на мирном поприще. Вот я подумал и решил устроиться к тебе на работу в агентство.

— Но… — Я хотел возразить, Андрей жестом остановил меня.

— Правильно, — заметил он, — какой из меня детектив-топтун? Да никакой, если честно. Поэтому наниматься к тебе в качестве пушечного мяса не буду. У меня есть двадцать пять «тонн» «зелени» (как чувствовал, не тратил), вношу их на счет твоей фирмы и становлюсь партнером по бизнесу. И пока ты лежишь в больнице, немножко перестрою структуру твоего, вернее, уже нашего агентства. Поверь мне, хуже не будет.

Недаром говорят умные люди: «Не хочешь зла, не делай добра». Кто бы мог предсказать, во что выльется скоренькая поездочка на Урал и обратно. Мало того, что я лежу в больнице весь штопаный-перештопаный, так еще и бизнес-партнер выискался.

Когда мои гости ушли, я лег на спину, прикрыл глаза и расслабился, но сон не шел. Несколько раз проваливался в забытье, но тут же вздрагивал и просыпался, казалось, что со всего разгона натыкаюсь на черную стену. Я хорошо знал, что черная стена — это страх, спрятанный в дальних закутках моего подсознания. И он предупреждал еще больше, чем запах мертвечины.

На душе кошки скребли, что-то не нравится мне неожиданное появление нового компаньона. Ой не нравится.

Прошла еще неделя, я уже мог передвигаться по палате опираясь на костыли. Правда, ночами все еще болели раны, видимо, к перемене погоды. По вечерам меня посещала Натаха и докладывала о нововведениях, проводимых молодым реформатором. Андрюха действительно развил бурную деятельность. В отличие от меня, он делал упор не на детективную деятельность, а на охранную. Сейчас набрал команду охранников и телохранителей. (Ну-ну, посмотрим, до чего его доведет создаваемая «псарня».)

В отличие от собак, натренированным боевикам мало того, чтобы их кормили и холили, со временем внутри «псарни» появляется свой лидер, которому уже мало будет денег и хозяйских ласк. Ему захочется большего, ему захочется власти. И тогда произойдет мятеж, хозяину вцепятся в горло…

Вот уже прошел Международный женский день, который я встретил, как и День защитника Отечества, в палате с кипяченым молоком и протертыми супчиками. Но здоровье брало свое, правую руку уже освободили от шины, и врач подарил мне резиновую грушу для восстановления функции руки. Следующей была на очереди загипсованная нога. Еще немного — и можно будет выписываться.

Поработав немного с грушей, бросил ее на кипу газет: в оплату лечения входила и пресса, которую мне приноси каждый день. Взгляд упал на тумбочку, где красовалась, поблескивая черным экраном, миниатюрная видеодвойка SAMSUNG.

Вчера эту игрушку притащил мой милицейский друг Олег Донцов. Установив видеодвойку на тумбочку, он бросил ко мне на кровать кассету: — Вот тебе подарок.

— Что здесь? — спросил я, вертя перед собой черный прямоугольник. Ответ Олега оказался неожиданным.

— Судебное разбирательство выездной коллегии в городе Хребет-Уральский.

— Даже так? — удивился я.

— Я думаю, тебе это будет любопытно. Интересно посмотреть, какой вы там гадюшник разворошили.

Донцов направился к выходу, возле двери остановился, повернулся и, ткнув в мою сторону указательным пальцем, предупредил:

— Учти, информация закрытая. Смотри, чтобы эта кастета не попала к журналюгам. А то будем оба иметь на орехи. Ну, пока.

Запись оказалась очень качественной, чувствовалась рука Профессионала. Судебное заседание проходило в большом помещении, наверное, актовом зале какого-то клуба. На стенах и потолке были видны выцветшие узоры с советской символикой. В центре стояла широкая тумба с просторными веслами для судей и заседателей. Слева от тумбы громоздись огромная клетка, сваренная из толстых прутьев арматуры, она, вероятно, была изготовлена специально для этого суда. Даже через видеопленку видно было свежую краску на прутьях решетки. За ней, как дикие звери в зоопарке, сидели два с лишним десятка подсудимых под охраной дюжины вооруженных омоновцев в черных масках.

Я не слушал, о чем говорили на этом заседании, мне было не до речей прокурора и адвокатов, не до опроса свидетелей и подсудимых. Я был полностью поглощен изучением тех, кто за решеткой.

Все в цивильной одежде: серые, черные цвета, пиджаки, свитера, старые, застиранные рубахи, бритые макушки, опушенные плечи, руки, подпирающие головы. Глядя на экран, я пытался узнать тех, кого судили.

Через несколько минут я узнал задиристого младшем лейтенанта, который издевался над своим бывшим педагогом-«карбонарием» в пельменной. Сейчас он был похож на обычного хулигана, идущего по первой ходке, то и дело шмыгал носом, тер его. Через несколько мест от него сиди толстобрюхий старшина в грубом свитере с кожаными заплатками на рукавах. Усы некогда крупногабаритного стража порядка уныло свисали и в сочетании с голым черепом делали его похожим на великого Кобзаря Тараса Шевченко. После долгого изучения нашел еще одну знакомую физиономию — унылое лицо с воспаленными глазами хронического алкоголика. Это бывший начальник отдела по борьбе с экономическими преступлениями майор Лигостаев. Сейчас он отрешенно смотрел сквозь зал, наверняка понимая, что жизнь дня него уже закончена и на свободу он не выйдет.

Больше, сколько я ни вглядывался, знакомых не видел. Тогда пришлось пересмотреть с самого начала. Теперь уже рассматривал дающих показания свидетелей. Тут мне тоже повезло, первым на глаза попался мэр Кузнецов, трясущегося старика держал под руку верзила в серо-фиолетовом камуфляже с красным беретом, скошенным набок. Потом, через несколько незнакомых свидетелей, я увидел следователе прокуратуры Варгина. На нем был дорогой костюм-«тройка», белоснежная рубашка с галстуком-бабочкой и лакированные туфли. Он был полной противоположностью тем, кто сидел в десяти метрах от него за стальной решеткой.