Бандитские игры

— Ну и… — все еще не понимал наш водила.

— Им придется снять заслоны сразу со всех сторон и одновременно начать прочесывать район. По методу невода.

— То есть нам надо подобраться поближе к заслону и затаиться, пока не начнется большая облава. А когда они пройдут мимо нас, рвать когти из этого дружелюбного района. Так, что ли?

Наконец-то и до Андрея дошло.

— Именно так, — подтвердил я.

— Тогда давай укроемся в кемпинге «У дяди Васи», там и комфортно, и до Екатеринбурга рукой подать. Да и сам дядя Вася мужик тертый, ментов не очень жалует. Спрячет нас.

— Нет, Андрюша, к дяде Васе мы не поедем, — возразил я. — Во-первых, он, как ты сказал, мужик тертый, не единожды был «у хозяина», а потому, значит, под присмотром у милиции. Во-вторых, следует задуматься, чего это ему, бывшему урке, разрешили открыть кемпинг на территории «княжества ментовскою». Чтобы там был специально созданный «обезьянник» для шустряков вроде нас с тобой. Но даже если это не так, то все равно в кемпинг в первую очередь послали бы группу захвата. Так что двинемся обратно на Тюмень.

— Ты, Глеб, повторяешься.

Андрюха пытался мне напомнить прорыв через гаишный КПП, на что я только улыбнулся и спросил:

— Как ты думаешь, нормальный человек будет повториться?

— Нормальный — нет, — последовал ответ.

— Действия милиции, уверенной, что повторяться мы не будем?

— Они начнут прочесыванье ближе к другим заслснам, — медленно проговорил Андрей, потом улыбнулся: Ну и сукин ты сын, Глеб Кольцов.

— Хвалить меня будешь в Москве, а сейчас езжай на юс ток, — отмахнулся я.

Акулов завел машину, несколько минут прогревал мотор и, прежде чем тронуться, буркнул себе под нос:

— Сейчас бы чайку горяченького…

Во второй половине дня из-за туч вышло солнце, его огненно-золотистые лучи слегка раскрасили бледный уральский пейзаж. Мы ехали обратно на восток. Дорога по-прежнему была малооживленной, изредка мелькали частные малолитражки или небольшие колхозные грузовики.

Как сказал кто-то из великих, дороги — это кровяные артерии цивилизации; если так судить, то в этом районе образовался тромб. И долго это незамеченным оставаться не может, от силы еще день, а потом менты будут вынуждены открыть въезды и выезды из района, уповая лишь на то, что мы расслабимся и потеряем бдительность.

Неожиданно до нашего слуха донесся стрекот вертолета. Неприятный звук, хоть и слабый (винтокрылая машина находилась на большом удалении), особенно если знаешь боевые возможности даже самого примитивного геликоптера. Андрюха по инерции вжал голову в плечи и пригнулся рулю, я опустил стекло и, высунувшись в окно, начал осматривать небо.

Небольшой горбатый «Ми-2» был так далеко, что казался размером с птицу. Шел он на большой высоте параллельным нам курсом, не проявляя никакой агрессивности.

— Вертолет милицейский? — спросил Акулов, не отвлекаясь от дороги, как будто впереди не асфальт трассы, а полоса препятствий.

— Да нет, гражданский. То ли лесничий, то ли геологоразведочный. На нас внимания не обращает. Идет своим курсом, — ответил я.

— Может, затаиться от греха подальше?

— Нет, думаю, не надо. Дорога сейчас пустая, а слух о беглецах из зоны обошел уже весь район. Так что наши действия могут вызвать законные подозрения у летунов. А так как все мы воспитаны на идеалах Павлика Морозова, летуны «стукнут» на нас в ментовку.

— В леспромхозе есть вертолет, — подал голос Картунов. После всего пережитого он понемногу начал приходить в себя.

— Этот леспромхоз в вашем районе базируется? — спросил я.

— Нет, соседнего района, — ответил вице-мэр, тоже выглядывая в окно.

— Вот видишь, дружище, лесники из чужого района, то есть не подвластны нашему Гестапо, — похлопывая Акулова по плечу, весело сказал я. Вскоре звук вертолета стал еще тише, затем и вовсе смолк.

Через полчаса мы выехали к развилке дорог, в центре которой стояла автозаправочная станция. Три дороги: мы ехали с юга, и еще две вели на запад и восток — обратно в Хребет, в Тюмень и дальше. Здешняя заправочная станция была порождением новой эпохи капитализма. Под огромным металлическим навесом было установлено восемь заправочных колонок, за ними стояли две белоснежные коробки из пластика. В одной размещалась диспетчерская заправки: небольшое окошко «Касса» и глухая металлическая дверь. Вторая коробка была с яркой вывеской «Hot Stop»: большие окна витрины и широкая стеклянная дверь, за которой виднелся прилавок с товарами.

Между диспетчерской и магазином стояла узкая стеклянная будка, возле нее курсировал здоровенный дядька в теплом камуфляже с коротким помповым ружьем на плече.

Выехав к развилке, Андрюха повернул направо. Проезжая мимо заправки, я указал ему на магазин:

— Надо бы провиантом запастись.

Взглянув мимоходом на вывеску магазина, Андрюха буркнул:

— Не нравится мне это место.

— Не до жиру, — парировал я, — еще неизвестно, когда нам снова удастся набрести на магазин и будет ли время делать покупки.

— На заправку я заезжать не собираюсь, — не сдавался Акулов.

— И не надо. Сейчас езжай вот до тех елок. — Я указал на небольшую посадку зеленых красавиц, росших в пятидесяти метрах от заправки. Охранник со своего поста не мог видеть, куда мы делись. И с трассы нас тоже не было видно.

Повернув у развилки, наш «Шевроле» проехал мимо заправки и двинулся в сторону Тюмени. Но едва мы заехали за зеленый частокол молодых елей, Андрей свернул и направил машину по узкой грунтовой дороге в глубь этой посадки.

— Значит, так, — сказал я, — ты, Андрюха, остаешься в машине. Мы с Вадимом Григорьевичем идем за покупками. Только… — я оглядел ярко-красную куртку вице-мэра, — курточку надо переодеть, а то вас, как первомайский транспарант, видно далеко. Возьмите мою теплую.

— Почему вы идете вдвоем, а я остаюсь? — Сейчас в Акулове говорил дух противоречия.

— Вдвоем мы пойдем потому, что сможем унести вдвое больше. Ты же останешься с машиной потому, что ты классный водитель, в этом мы уже убедились. С оружием ты тоже можешь обращаться и в случае необходимости прикроешь нас. Я думаю, этих аргументов достаточно.

Не говоря больше ни слова, Андрюха закурил, сдавив двумя пальцами фильтр сигареты.

Картунова уговаривать два раза не пришлось. Он сбросил свою куртку и надел мою. Правда, мой размерчик был немного великоват для вице-мэра, и он смотрелся, как подросток, надевший родительский прикид втайне от старших. Но, может, это и к лучшему, не сразу признают в нем одного из главных лиц здешнего района.

— Ну, пошли, — сказал я. Мы выбрались из машины и, пробираясь сквозь колючие лапы зеленых красавиц, направились прямиком к заправке.

— Мы что, не выйдем на дорогу? — пыхтя сзади, спросил меня Картунов.

— Нет, обойдем с тылу. Нежелательно, чтобы нас видел охранник. И вообще, чем меньше людей нас видят, тем лучше, — ответил я, подумав, что зря не надел шапку, мороз явно крепчал.

Лесопосадку от заправочной станции отделял неглубокий овраг, поросший уже пожухлой травой. Судя по количеству пустых консервных банок, оберточных этикеток, этот овраг использовали как свалку. Таким образом экономили на вывозе мусора. Мы перебрались через завалы картонных коробок и замерзших, как камень, полиэтиленовых кульков с мусором.

Поднявшись на противоположную сторону оврага, мы оказались возле заправки. Тыльная сторона заправочной станции была заложена пожарным инвентарем, закрытым в больших красных ящиках-клетях с пудовыми амбарными замками. Вот интересно, если пожар, обслуга наверняка не вспомнит, где ключи.

Перешагнув через слабо натянутый трос ограждения, попали на территорию заправки. Здесь было тихо, как на кладбище. Нагулявшись вдоволь, охранник закрылся в своей караулке. Наше появление оставалось незамеченным. Потянув на себя стеклянную дверь, я первым зашел в магазин. Яркий свет неоновых ламп и рекламных наклеек ударил по глазам. Центр магазина занимал большой пластиковый прилавок, за которым стоял крепко сложенный бородатый детина под два метра ростом в кожаной куртке с хромированными заклепками и в свитере с нагрудной аппликацией «Айрон Мейден». В ухе бородача поблескивала золотая серьга, а из-под косматых бровей на нас смотрели два черных цыганских глаза, и взгляд этот был то ли настороженный, то ли пугающий. Поди угадай, что у вошедших на уме, но с другой стороны, неизвестно, что на уме у продавца — этакой помеси конокрада с душегубом.