Страница 55 из 74
— Что смотрите, доктор? — злобно спросил он. — Думаете, не взять ли меня в пациенты?
— Избави меня Боже от такого пациента, — искренне ответил я. — Мы с вами и так слишком часто встречаемся. Но знаете, оставьте вы в покое вашего шарлатана с Харли-стрит, а пойдите к хорошему врачу. Хотите, порекомендую?
— Еще порекомендуйте мне спокойную сельскую жизнь и переделайте меня в сквайры, — ответил он. — И сказочку расскажите о целебном морском воздухе.
— А! Так вы только что от врача! — понял я.
— Дурацкая у вас профессия, доктор. Человек просит пилюль от головной боли, а вы устраиваете целый консилиум.
— Что, сильно голова болит?
— Ну… — неопределенно ответил он. — Терпимо. Только раньше рюмки бренди хватало, а теперь уж скоро бутылки хватать не будет. Морфий, что ли, попробовать?
Я встревожился. Вспомнилось, что при прошлой нашей встрече я почувствовал какой-то слабый запах, исходящий от полковника — знакомый, но почему-то неуместный. Опознать-то я его опознал, опиумный запашок легко узнаваем, но вот только сейчас до меня дошло, что прицепился этот запах к полковнику совсем не случайно. Решение было спонтанным, но настоятельно необходимым. Я сказал, изображая нерешительность:
— Ну, не знал, что у вас проблемы. Хотел своими поделиться.
— Что там у вас?
— Ладно, это пустяки. Поговорим в следующий раз.
— Сейчас, — твердо сказал полковник.
— Видите ли, я хотел поговорить о своей отставке, — сказал я. — Не то чтобы мне надоела наша с вами деятельность — поймите меня правильно, я вовсе не хочу создавать для нас обоих проблемы, — но мне стало как-то неинтересно. У меня в банке есть кругленькая сумма, и мне не надо в поте лица добывать свой хлеб. Я хочу заниматься тем, чем всегда хотел заниматься, и мне не хочется ни на что отвлекаться.
— Литература, — с отвращением произнес полковник. — Впрочем, говорят, вы делаете успехи. Только уж вы не забывайте, доктор, откуда черпали сюжеты. Помните наш провал с корнером на алмазах? Описали в книжке и компенсировали потери гонораром.
— Этот роман не только о корнере, — процедил я. — Он о любви. Я только что сдал издателю одну книгу и обязался в сжатые сроки написать продолжение. А тут вы со своими криминальными глупостями. Да и то, честно сказать, что-то у нас с вами последнее время плохо получается. Каких-то остолопов набираете. Это же было надо сапфир графини Бэдфорт в зоб гусю засунуть. Да когда — в канун Рождества! Интересно, в какой помойке теперь этот зоб искать?
— Вы, однако, не растерялись и тиснули сапфир в рассказец о Холмсе. Только обозвали по-медицински. Голубой фурункул.
— Вы что, ссориться со мной хотите? — спросил я. — Мне что, надо начинать вас бояться? Вы придете как-нибудь вечерком под мои окна да пальнете в меня из вашей паровой пукалки? Так у меня на этот счет конвертик хранится в надежном месте. На случай непредвиденной смерти.
— Воображаю, что вы там понаписали! — фыркнул полковник. — Ладно уж, идите в отставку, доктор, только дела сдайте, не хочу я с вами ссориться. И насчет конвертика — ну, доктор, как не стыдно. Родственники, как-никак.
Поскольку родственные чувства у полковника были весьма своеобразные, конверт, о котором я ему ненароком приврал, я все-таки приготовил и припрятал понадежнее. Однако полковник оказался верен своему слову, и мы разошлись если не как друзья, то все же без взаимных обид и недоразумений. Первое время мне порой не хватало этого рода деятельности, и я иной раз, читая газеты, ловил себя на мысли, как можно было бы использовать то или иное событие.
Однако, к счастью, литературная моя карьера требовала все больше времени, ибо в этот период я работал плодотворно, как никогда. Роман о похищенной невесте пришелся издателю ко двору, и он даже не потребовал, чтобы я вставил туда Холмса.
— Любовная линия — один из важнейших компонентов романа! — вещал издатель. — Вы исправились, дорогой доктор, у вас тут даже две пары — очень, очень хорошо. И эти негодяи-коммерсанты — колоритно, весьма колоритно! И моряки — тоже неплохо. Антураж замечательный, дорогой доктор. А не подумать ли вам еще об одном романе, где бы действовал майор Клаттербек?
Я едва вырвался, обещав обязательно подумать. Думал же я в ту пору больше о монографии доктора Милвертона, которая как раз в те дни появилась в книжных магазинах и привлекла внимание читающей публики. Всякие динозавры, игуанодоны, птеродактили заполняли мое воображение. И я собрал на бумаге еще одну колоритную компанию, которую своею волей отправил в амазонскую сельву на поиски затерянного мира, где все эти милые зверушки сохранились живьем с допотопных времен. Вместо любовной линии в романе был опять любовный пунктир. Роман тем не менее издателю понравился.
— Да, — заметил он, — это хорошо. Это сильно. Вам, дорогой доктор, следует немедленно писать еще один роман с этими же героями.
— Куда ж мне их теперь посылать? — тупо спросил я. — Опять к динозаврам? Зачем?
— В Африку пошлите или в Индию.
— Там затерянных миров не откроешь, — ответил я. — Вы знаете, какая там плотность населения? Если бы там динозавры и были, их бы уже давно сожрали.
— Ну знаете, вашему профессору Челленджеру, чтобы сделать открытие, вовсе не обязательно из дому уезжать. Он и на чердаке собственного дома затерянный мир найдет. Вы думайте, доктор, думайте.
Я подумал, что бы такое профессор Челленджер мог найти, не покидая страны. Ночью мне приснился кошмар. Я брел запутанными пещерами, где добывали минерал с забавным названием «Голубой Джон» (я бывал там на экскурсии в бытность мою школьником), и на меня нападал пещерный медведь. Явь не принесла заметного облегчения. Медведь, правда, в спальню не ломился, но издатель взял за обыкновение каждое утро посылать телеграмму с вопросом: «Где второе путешествие Челленджера?»
Кошмар с медведем не мог меня выручить — что там Челленджеру медведь? Он его хуком в челюсть, и нокаут медведю полнейший — до десяти можно не считать. Анекдот на полстранички.
Вот если обыкновенного человека, да ночью, да в шахту… Ох, я негодяй, каюсь, но как еще написать рассказ про медведя? Я написал и отослал.
«Вы издеваетесь, доктор?» — гневно ответил издатель.
Я не издевался. Я действительно не знал, что писать. Просто конец света какой-то — ну не могу я придумывать сюжет по заказу. Конец света… Я попробовал выражение на вкус. Ну что же, устроим конец света. По крайней мере, тогда издатель не будет требовать продолжения. И из Англии никуда не надо уезжать. Где там я поселил профессора? Вот у него на квартире все и произойдет. Погодите, друг мой, мысленно пообещал я издателю, смерть ваша будет тиха и незаметна.
Я написал роман на едином дыхании. Картины опустошенного мира вставали передо мною в величественной тишине. Прекрасная Британия в сиянии чудесного летнего дня лежала бездыханным памятником самой себе.
Я отсылал главы издателю по мере написания — пусть подавится и заткнется. Он и впрямь несколько глав подряд помалкивал, но однажды вдруг прислал телеграмму, полную нелепых восторгов и неожиданных вопросов: «Где вы найдете дам для Мелоуна и лорда Рокстона? Как они будут возрождать человечество?»
Сейчас смешно в этом признаться, но тогда я впал в истерику. Как же, устроишь светопреставление с такими людьми. Все опошлят, решительно все! Я сел с бутылкой бренди у камина и за несколько минут создал мисс Мегги Хантер, медицинскую сестру, которая в минуту опасности схватилась за кислородную подушку, и леди Оливию Бреннел, которая в пруду родового поместья испытывала на герметичность собственноручно сконструированную подводную лодку. Потом, заливаясь истерическими слезами, заставил их возрождать человечество с Мелоуном и Рокстоном. Мегги Хантер подошла к делу со всей серьезностью, как и подобает квалифицированной медсестре, зато леди Оливия проявила незаурядные задатки естественнонаучного мышления — отправилась собирать евгенический материал у представителей профессорской элиты. Мне пришлось прекратить мысленный эксперимент, когда леди Оливия начала избивать миссис Челленджер зонтиком.