Темные желания

До конца представления он так и не взглянул на нее. И даже провожая ее до кареты, он умудрился ни разу не взглянуть на нее и не заговорить с ней. Джоанна буквально каждой клеточкой своего тела ощущала, как растет в нем напряжение, и ждала, во что же оно выльется.

Едва они сели в карету, он сказал:

— На колени.

Джоанна немедленно повиновалась, оказавшись на коленях между его ног. Не дожидаясь дальнейших приказов, даже не задумываясь над тем, что делает, она сама потянулась к его штанам. Граф не остановил ее. Пока она ласкала его, он крепко держал ее голову, скорее грубо овладевая ею, чем позволяя ласкать себя. Все кончилось очень быстро. Джоанна закашлялась, но он не позволил ей отстраниться, пока его дыхание не выровнялось. После этого, по-прежнему не глядя на нее, он аккуратно отодвинул ее от себя, помог сесть, после чего привел себя в порядок и отвернулся к окну. Ему казалось, что он только что совершил очень крупную ошибку, поддавшись чувствам. Да, он делал это не раз, в том числе и с Джоанной, но никогда не делал этого из желания наказать или отомстить. И это было… низко. Даже грубые, темные желания не должны быть обрушены на женщину в качестве наказания. Вернее сказать, именно такие желания должны удовлетворяться не спеша и без злобы.

— Я отвезу тебя домой, — сказал он.

— Да, милорд, — ответила Джоанна, не совсем понимая, в какой именно дом он ее отвезет. С той ночи в библиотеке она больше не была у него, но, впрочем, после своей провокационной просьбы она была готова ко всему. Она-то была готова, но вот жених ее, видимо, уже успокоился. Кажется, та мелочь, что произошла в карете, останется единственным ее наказанием. И Джоанна с некоторым изумлением наблюдала за ним, пока карета катила по улицам ночного Лондона, направляясь к ее дому.

Карета остановилась. Джоанна собралась было выходить, но граф остановил ее, коснувшись ладонью ее запястья:

— Джоанна, я прошу прощения.

Она ошеломленно глядела на него. Думая, что готова ко всему, она совершенно не была готова услышать извинения. Она кивнула.

— Это моя вина. Я не должна была просить, — сказала она, чувствуя себя неловко оттого, что он явно чувствовал себя виноватым.

В ответ на ее слова граф криво улыбнулся, но больше не сказал ни слова, удовлетворенный тем, что Джоанна хотя бы не чувствует себя оскорбленной. Но если для нее такое поведение мужчины было нормой, то для него его поступок оставался низким и подлым. Он не стал сотрясать воздух словами, что такого больше никогда не повторится, зная, что Джоанна все равно не поверит. Может быть, кивнет, но в глубине души все равно не поверит.

«Никогда больше,» — пообещал он себе, провожая ее до дверей. На прощание поцеловал ей руку.

— Спокойной ночи, — он склонил голову в вежливом поклоне и покинул ее.

— Спокойной ночи, — ответила Джоанна, задумчиво глядя, как он забирается обратно в карету. Она вошла в дом, закрыла двери и только после этого услышала, как загрохотали по мостовой колеса кареты.

В следующий раз это произошло на балу, который Джоанна с повеления и разрешения графа устраивала в его доме в честь их помолвки. На такое знаменательное событие, как помолвка одного из самых загадочных и мрачных людей высшего света с мало кому знакомой женщиной, собралась огромная толпа людей. Возможно, собралось бы и больше, если бы граф разослал больше приглашений. Из тех же избранных, кто получил приглашение на этот бал, не отказался никто.

Джоанна прекрасно все устроила, хотя на подготовку у нее было не так много времени. Она с честью сносила любопытные взоры исподтишка и якобы неслышные перешептывания. Она улыбалась едва заметной улыбкой легкого превосходства, словно знала какую-то тайну. Словно она была счастлива и влюблена.

В какой-то момент она обратилась к нему:

— Милорд, могу я поговорить с вами наедине?

— Да, конечно, — он подхватил ее под руку и неспеша проводил в библиотеку. Их исчезновение, конечно, заметили, но, возможно, решили, что «влюбленные» возжелали обменяться парой поцелуев.

— О чем ты хотела поговорить со мной, Джоанна?

— Собственно, это не разговор, это просьба.

У него появилось нехорошее подозрение.

— Я тебя слушаю.

— Встаньте на колени, пожалуйста.

Это было скорее похоже на вопрос, чем на безусловное приказание.

— Нет.

Чувствуя себя не в своей тарелке, оттого что вынужден отказаться выполнить ее просьбу второй раз подряд, он вздохнул, подошел к Джоанне, приподнял ее подбородок, заставляя глядеть ему в глаза.

— Джоанна, тебе нравится получать отказы?

Вместо ответа она только растерянно поморгала.

— Если ты действительно хочешь этого, в таком случае ты выбираешь не то место и не то время, — он склонился и печально поцеловал ее холодные губы. — Могу я попросить тебя поцеловать меня?

Джоанна тихонько вздохнула, положила руки на его плечи и послушно поцеловала его. Ему трудно было разобрать, сколько в ее поцелуе было настоящего чувства, а сколько послушания, но тем не менее этот короткий нежный поцелуй сумел привнести в его сердце чуть-чуть спокойствия.

— Спасибо, — сказал он, отстраняясь. Она, впрочем, сжала ладонь на его плече.

— Милорд, я давно не оставалась ночевать в вашем доме. Почему?

— Ты хочешь этого?

Джоанна помолчала, убрала руку с его плеча.

— Я просто хочу знать, почему вы не хотите этого, — наконец сказала она, избегая его взгляда.

— Джоанна, у меня нет потребности каждый день быть с женщиной. До того, как ты вошла в мою жизнь, мне достаточно было один-два раза в год навестить одну из… приятельниц.

Джоанна даже не поморщилась при упоминании им других женщин.

— Я не могу обещать этого, но предполагаю, что вряд ли тебе придется ублажать меня чаще, чем раз в месяц. Возможно, и реже, — он криво улыбнулся. — Или хочешь, чтобы я дал слово?

Она искоса взглянула на него.

— Нет, спасибо.

Один этот взгляд сказал ему больше, чем сотня слов. Она просто не хотела требовать обещаний, о которых он может впоследствии пожалеть или даже нарушить. Она просто не верила в реальность таких клятв. Впрочем, он не собирался настаивать.

Они не договорились о следующей встрече. Граф предположил, что все время Джоанны сейчас будут съедать приготовления к свадьбе. Но поскольку свадебный прием должен был состояться в его доме, то случайной встречи с Джоанной ему все равно было не миновать. В доме царила суета. Казалось, что слуг вдруг стало в десять раз больше, чем обычно. Однажды, неожиданно вернувшись домой с отменившейся встречи, граф наткнулся на веселящихся детей. В одном из детей он узнал сына Джоанны, своего будущего пасынка, другого же не знал. Мальчики почтительно поздоровались и умчались с глаз долой в другую часть дома. Если Патрик здесь, то и Джоанна, очевидно, должна быть в доме. Он не видел ее уже шесть дней, с того самого бала. Завтра, впрочем они должны были ехать вместе в церковь на второе оглашение, но он соскучился по ней и был рад возможности увидеться с ней сейчас, без посторонних глаз.

Фипс сообщил, что обед подадут через полчаса. Граф через лакея передал Джоанне просьбу присоединиться к нему за обедом, Джоанна передала через этого же лакея согласие. А все из-за того, что у него слишком большой дом, подумал граф. И слишком пустой. Только сегодня он понял, насколько же холодным и бессмысленным был его фамильный особняк. А сегодня по нему сновали туда-сюда слуги, бегали дети и, кажется, он видел даже двух новых молоденьких горничных, пока шел в столовую. Присев в поспешном реверансе, они поспешили скрыться, словно опасаясь, что он начнет к ним приставать тут же, в коридоре. Привычная реакция, впрочем. Он тут же выкинул их из головы. Но возникшая со всей этой предсвадебной суетой атмосфера в целом нравилась ему больше, чем привычное пустое эхо.

Джоанна подошла к дверям столовой одновременно с ним. Он предложил ей руку, слегка поклонившись.