Влюбленный викинг

Аксель подошел к Свену и, приблизившись к нему почти вплотную, посмотрел ему в лицо. Викинг почувствовал напряженное дыхание графа, но внешне сохранял спокойствие.

— Весь замок безмятежно спит в надежде на Свена, — прошипел граф и повернулся к остальным, — все спокойны: выставлена стража на стенах. А стражник спит тоже! Потом будет поздно рассказывать, что днем устал, что сморил ночной ветерок…с кинжалом в спине.

Аксель сделал несколько шагов и, развернувшись, оказался посередине обитателей замка. Его грозная могучая фигура застыла в напряжении.

— Десять ударов плетью на первый раз — это очень милостиво с моей стороны, — по рядам пробежал легкий шумок, — думаю, твои друзья, Ульф или Грим, выписали бы тебе побольше, если бы среди ночи их разбудил шум от завязавшегося во дворе боя.

По взглядам дружинников было ясно, что все посчитали наказание справедливым. Все, кому были сделаны замечания в этот день, получили сполна. В зависимости от прошлых заслуг и положения в замке наказания были различными. Некоторые отделались просто шутками и осмеянием, другие подверглись порке и аресту. Но в общем, «раздача» была воспринята с пониманием. День был нервным и напряженным, но граф знал, что такие «разносы» помогают поддерживать в замке порядок. Особенно это касается дружинников, которые всегда должны быть начеку. Да и слугам контроль был только на пользу. Но наказания, применяемые к ним, были несравненно мягче. Например, поварам было приказано тщательно вычистить помещение поварни и испечь в свое свободное время по десять пирожков с капустой на каждого обитателя замка, по числу застигнутых в поварне кур.

— Их было не десять, а три, — пробовал возражать Гонтран, но дружные голоса из толпы поддержали графа и настояли, что птиц было именно десять.

Так, со смехом, и разошлись на ночлег участники «слоновьей раздачи». Пошел спать и граф, но вдруг остановился. Аксель почувствовал, что почему-то не хочется идти в спальню, где его ожидала наложница. Перед глазами возник образ прелестной Шарлотты. Казалось, он снова всматривается в искристые изумрудные глаза и держит в руках изящные тонкие пальчики. Мужчине даже почудилось, что он чувствует тонкий нежный аромат, исходивший от неприступной красавицы. Граф махнул головой, стараясь отбросить наваждение, и зашагал через мощеный каменный двор.

Аксель ухаживает

Шарлотта приставила к колоде небольшой чурбачок и, замахнувшись топором, попыталась его расколоть. Тяжелое лезвие попало не в середину чурбачка, а скользнуло по краю и, отскочив в сторону, вонзилось в колоду. Девушка прикусила губу и опять взялась за отполированное в течение долгого времени топорище. Руки ныли, хотелось бросить тяжелую работу, но Шарлотта знала, что толстые круглые чурбаны долго не разгораются, и быстро приготовить обед не удастся. Вновь блеснул на солнце топор, но на этот раз отскочил чурбан и больно ударил по ноге. Хорошо еще, что она была прикрыта юбкой, но зато на ней осталась черная отметина от грязной коры. Шарлотта потерла ушибленное место и присела, чтобы поднять непослушную деревяшку. В этот момент на ее плечо легла тяжелая мужская рука. Девушка оглянулась и увидела знакомое суровое лицо, рассеченное шрамом.

— Дай-ка лучше я, — викинг склонился и взял в руку топор, — не женское это дело — дрова колоть.

Мужчина снял кольчугу, отстегнул пояс с мечом, скинул льняную рубашку, и, пристроив их на ограде, поплевал на руки. Он взял топорище и покрутил его в руках, как будто бы рубил дрова каждый день.

— Топорик, конечно, дрянной, но попробуем, — задумчиво проговорил он и размахнулся.

Шарлотта осталась без работы и, присев на груду распиленных сосновых чурбанов, стала рассматривать полуобнаженного мужчину. У него был прекрасно сложенный мощный торс, Когда он поднимал топор, чтобы расколоть полено, под загорелой кожей красиво перекатывались упругие мышцы, распирающие широкие плечи.

Было жарко, и Шарлотта разомлела на солнце. От скуки она представила его совсем обнаженным, и перед ней, как наяву, предстали узкие бедра, мускулистые ноги и все то, что она еще никогда не видела, и ее обдало жаром… Ощутив ее взгляд, он обернулся, холодные голубые глаза были бесстрастны… но чувственные губы слегка изогнулись в понимающей усмешке. Лицо у нее вспыхнуло, ― норманн явно читал ее мысли!

Работа у Акселя пошла быстро — рядом с викингом стала быстро расти горка из наколотых поленьев. Сконфуженная Шарлотта, чтобы поскорее избавиться от этих странных мыслей, решила пойти в дом и, присев, стала собирать охапку дров, но мужчина остановил ее коротким жестом.

— Я сам занесу, — сказал он, улыбаясь, — испортишь свой наряд.

— Это мое домашнее платье, — Шарлотта нахмурилась и опустила глаза, ― между ними протянулась какая-то тончайшая нить, и ей почему-то стало неловко.

— Все равно не надо, вон грудь у тебя какая нежная, поцарапаешь.

Девушка отвернулась и молча пошла в дом. Оказывается, на пороге уже давно стоит матушка Луиза и с удовольствием наблюдает за процессом колки дров.

— Чего хмуришься, — сказала ведунья, когда Шарлотта закрыла за собой дверь.

— Ты же знаешь, тетя Луиза, я не люблю викингов….

— Что поделаешь, девочка, придется смириться, ведь они захватили наш край. А крепкий мужчина в доме — это неплохо.

— Что ты имеешь в виду? — сверкнула глазами Шарлотта.

— Да ничего я не имею в виду, а просто говорю, что тяжело нам без мужчин.

Тем временем дверь, заскрипев, отворилась, и на пороге появился Аксель. Вернее было бы сказать, что вначале женщины увидели большую охапку наколотых поленьев, а за ней только виднелась белая вихрастая макушка.

— Вот спасибо, — запричитала тетя Луиза, — тут нам на неделю, не меньше.

— Дня на три, не больше, — процедила Шарлотта.

— Ну и хорошо, — добродушно подмигнул ей Аксель, — тем быстрее понадобится моя помощь.

Девушка не вступила с ним в разговор, а, только фыркнув, вышла в другую комнату. Граф удобно уселся за столом и с удовольствием приложился к кувшину с холодным молоком, поднесенному услужливой Селестой.

— Молоко у вас хорошее, но коровы я что-то не видел.

— Да, коровы у нас нет, прошлой осенью волки задрали, вот сейчас телку растим! — сообщила тетушка Луиза.

— Это молоко нам кузнец принес, мы ему ожоги лечим, — вставила свое слово дочь ведуньи. По всему было видно, что викинг ей понравился. В отличие от подруги, Селеста с удовольствием порхала подле него, однако это не вызывало особого интереса у графа.

— Так вы неплохо живете, вам все приносят.

— Когда как, месье, — не согласилась хозяйка, — все на этом свете происходит какими-то волнами. То много больных, а то и никого нет.

— Получается, вам очень недурно, когда случается война или сражение, тогда вон сколько раненых будет нуждаться в лечении.

— Что вы, что вы, — запричитала матушка Луиза и замахала руками на гостя, — не дай бог такой удачи. Кругом горе, да и нет у людей возможности платить за лечение.

— Мы и лечим чаще всего бесплатно, — добавила Селеста.

— Дочка права, я вообще не требую платы за лечение. Кто имеет возможность помочь — мы не отказываемся, а нет — ничего страшного. Бог ведь нам грибы и ягоды, травы и корешки без платы дает.

— Значит, бывают и голодные дни?

— И даже недели, месье.

— То-то ваша племянница Шарлотта такая стройная…

— Это у нее кровь такая, — Луиза присела рядом с хевдингом и положила себе на колени полотенце, — мать у нее была тоже стройненькая, царство ей небесное.

— А что с ней случилось?

— Умерла рано, от кровотечения при выкидыше. Я тоже тогда еще была молодой, Селесте всего три года было. Муж у нее был намного старше, видно, сильно любил бедняжку.

— А почему же бедняжку?

— Такие вот бывают представители из вашего брата, — Луиза с осуждением посмотрела на Акселя, — чем сильнее любят, тем страшнее бьют. Совсем не жалел он Чарлину, так звали мать Шарлотты. Беременела она чуть ли не два раза в год, постоянные роды. А тут он ее приревновал и побил беременную, ну вот и выкидыш, — ведунья перешла на шепот, поглядывая на дверь.