Невеста без фаты

– Вставай, – приказал хриплый голос откуда-то сверху Киту, и плеснули в лицо грязной водой.

Он закрыл глаза. Сейчас еще лучше. Хорошо, что он не видит лиц и вообще ничего не может видеть…

Лето подходило к концу. Киту исполнилось пятнадцать. Ему казалось, словно смерть ходит за ним по пятам. Каждый день кого-то из приютских мальчишек увозили хоронить. И каждый раз Кит думал, что он будет следующим. Но смерть, видно, махнула на него рукой.

Кит нахмурился, взглянув на свой портрет, лежащий на коленях у Вайолет.

– Перестань меня рисовать.

Она подняла глаза.

– С тобой все в порядке?

– А с чего мне быть не в порядке? – спросил он, кашлянув в кулак.

– У тебя лицо горит. И глаза красные.

– Я здоров. Хватит меня рисовать. Ты всегда делаешь меня похожим на принца или рыцаря. Лучше изобрази меня таким, какой я есть, – нищим голодранцем.

На следующий день надзиратель поставил ему диагноз – корь. Кит хотел бы, чтобы болезнь его убила, но этого не случилось. Он выздоровел раньше, чем его товарищи из работного дома, которые слегли с ним в одно время, но он все еще чувствовал себя отвратительно, когда две недели спустя выбрался на кладбище, желая встретиться со своими друзьями.

– Что с тобой, Кит? – спросила у него Вайолет, когда они вместе наблюдали за тем, как среди деревьев фехтуют Эмброуз с Элдбертом.

Он заметил, что она уронила свой альбом, и почувствовал тревогу. Но еще хуже ему сделалось, когда она встала, устремив на него остекленевший взгляд, и положила руку ему на лицо.

– В чем дело? – Она уронила руку, затем закашлялась и покачнулась.

– О Господи! – воскликнул Кит и позвал Элдберта с Эмброузом.

Мальчики тут же прибежали. Но к тому времени как они подоспели, Вайолет уже трясло. Она закрывала рукой глаза и шептала:

– Почему свет такой яркий? Здесь, внизу, он никогда не бывает таким ярким.

– Что ты с ней сделал, ты, ублюдок? – в панике закричал Эмброуз.

Вайолет покачнулась.

– Я подхватила чуму, – прошептала она. – Я чувствую, что умираю.

Элдберт в страхе смотрел на нее. Эмброуз побледнел и бросился в лес.

– Помоги мне, Элдберт, – попросил Кит.

Бедная Вайолет. Она была такой бледной. Теперь она умрет. И все из-за него. Это он ее заразил.

– Где мисс Хиггинс?

– Я не знаю, – сказал Элдберт, едва успевая за Китом. – Куда ты ее тащишь?

– К ней домой.

– Но они…

– Послушай, ты мог бы по крайней мере взять ее за ноги? Если она умрет, виноват буду я.

– Умрет? Она не может умереть. У меня была корь несколько лет назад, и я выжил. Отец говорил, в нашем приходе опять началась эпидемия кори. Но… Вайолет не может умереть.

Всю оставшуюся жизнь будет Кит помнить эту сцену. Он карабкается по склону оврага с Вайолет на руках. Он бежит по тропинке к ее дому. Дворецкий, стоя у двери, благодарно взглянув на него, забирает у него Вайолет. Барон выскакивает из дома с глазами, горящими гневом, и за спиной у него леди – наверное, его жена – издает вопль отчаяния.

Кит высматривал Вайолет у ее окна, зная, что если она умрет, то по его вине. Они с Элдбертом по очереди дежурили у ворот ее сада до того самого дня, пока она не появилась у окна и слабо не помахала им рукой.

– О черт, – сказал Элдберт, передавая Киту подзорную трубу. – Она жутко выглядит.

Однако Кит так не думал. По его мнению, Вайолет выглядела чудесно, ведь она была жива.

Через неделю Эмброуз подхватил корь. Он сильно кашлял, и его бил озноб, и после этого он обвинил Кита в том, что тот едва не лишил его жизни. Мисс Хиггинс, которая переболела корью несколько лет назад, не заболела.

Их маленькая команда встретилась в последний раз в начале августа, ближе к пяти часам. Им удалось выбраться на кладбище лишь потому, что баронесса поехала вместе с отцом Элдберта проведать больных. Кит смотрел на Вайолет и думал, что даже ее нездоровая бледность не помешает мужчинам в нее влюбляться. Элдберта и Эмброуза отправляли в школу. «У Вайолет скоро не останется друзей», – подумал он.

– Я тоже уезжаю, – сказал Кит.

Она посмотрела на него в немом ужасе.

– Куда?

– Меня продают, – сказал он. – На воротах работного дома висит объявление. Это я говорю на случай, если ты захочешь меня купить.

– Тебя…

Он ненавидел себя за то, что сказал ей правду, даже если сделал это ради нее. Такая девочка, как Вайолет, не должна играть с такими, как он. Она была чересчур наивна, и он бы остался в этом забытом Богом приходе, чтобы оберегать ее, если бы это было в его власти.

– Ты станешь учеником кузнеца или трубочиста, если повезет, – сказал Эмброуз, и в голосе его даже угадывалось нечто вроде сочувствия. – Тебя уже кто-то захотел купить?

Киту очень хотелось разбить самодовольную физиономию Эмброуза об одну из могильных плит, но он сдержался и ответил:

– Вообще-то да. Но это еще не официально. Похоже, меня берет в ученики капитан кавалерии.

На Эмброуза эта новость впечатления не произвела, и он презрительно фыркнул:

– Ты имеешь в виду того старого пьяницу, который считает, что по кладбищу разгуливает призрак его сына?

Кит достал камень из кармана.

– Он сейчас не пьет. – Пусть только Эмброуз попробует сказать, что это не так. – И он знает, что его сын мертв, – его убили на войне.

Вайолет отвернулась со слезами на глазах.

– Когда ты уезжаешь, Кит?

Он подбросил камень и поймал его. В горле встал болезненный ком, и Кит решил, что, наверное, снова заболевает.

– Я не знаю.

– Тебе могло бы меньше повезти, – сказал Элдберт, поправляя очки. – Тебя мог взять в ученики какой-нибудь зубодер. Я бы и сам не отказался пойти в ученики к офицеру. Непросто жить, будучи сыном приходского врача. – Он полез в карман и достал перочинный нож, который, как догадывался Кит, стащил у отца.

– Зачем это? – спросил Эмброуз, насторожившись.

– Для того, чтобы мы скрепили нашу дружбу кровью и поклялись встретиться вновь через десять лет.

– И как мы себя назовем? – спросила Вайолет, подняв глаза на Кита.

Он улыбнулся.

– Окровавленными придурками. – Потом, нахмурившись, повернулся к Элдберту: – Ты же не оставишь на ее руке шрам?

– Не волнуйся, Кит, – сказала Вайолет.

Чувствуя неизъяснимое желание поцеловать ей руку, Кит отвернулся. Слава Богу, что он уезжает.

Они совершили ритуал у мелкого ручья, струившегося между могильными плитами. Эмброуз взвизгнул громче всех, когда проколол себе палец, – но не столько от боли, сколько из-за того, что кровь капнула на его брюки. Его крик встревожил мисс Хиггинс, которая сидела на склоне, и та побежала к ним, огибая надгробия.

– По вашей милости я могу потерять работу. Что вы творите? Вы четверо настоящие маленькие разбойники.

– Пятеро, – пробормотала Вайолет.

На самом деле шестеро, если бы кому-то пришло в голову засчитать ребенка, которого мисс Хиггинс уже носила под сердцем.

Глава 3

Благотворительный бал маркиза Седжкрофта

Лондон, 1818 год

Кит прохаживался по сцене домашнего театра в особняке на Парк-лейн и, действуя рапирой, как указкой, отдавал последние указания перед началом представления. В свободной руке он держал программу вечера.

ЗНАМЕНИТЫЕ БОИ НА ШПАГАХ

РЕКОНСТРУКЦИЯ БОЕВ

С УЧАСТИЕМ ЗНАМЕНИТЫХ ПЕРСОНАЖЕЙ

РЕАЛЬНЫХ И ВЫМЫШЛЕННЫХ

В исполнении магистра Кристофера Фентона и двенадцати учащихся его академии фехтования.

Окинув быстрым взглядом пространство за кулисами, Кит насчитал одиннадцать учеников, двух ассистентов и лакея, который служил в доме маркиза. Самый юный, самый гибкий и, безусловно, самый талантливый из учеников Кита, Пирс Кэрролл, все еще отсутствовал. До представления оставался час, и у Кита сдавали нервы. Впрочем, так бывало всегда, когда он нервничал, он не мог устоять на месте.