Дневники герцогини

– Позвольте представиться? – сказал герцог.

Шарлотта кивнула.

Он что-то сказал. Она понятия не имела, что именно. С таким же успехом он мог говорить на португальском.

Даже ради спасения жизни она не могла заставить себя соображать.

Он только что пригласил ее на танец?

– Извините, – услышала она собственный ответ. – Я не могу.

Слава Богу! Ее манеры и здравый смысл пришли на помощь, когда, казалось, хаос победил.

– Вам нравится вечер, ваша светлость?

Его туманная мрачная улыбка снова повергла ее в панику.

– Не особенно.

– Рада слышать…

Что он сказал?

Их первая встреча складывалась не так, как в ее мечтах. Она вовсе не думала, что не сможет шевельнуть языком. Ей полагалось очаровать его остроумием, но сейчас она слова не могла вымолвить.

Как это унизительно. Это просто свинство со стороны Девона, который, прислонившись к стене, наблюдает за ее все нарастающим смущением.

Герцогу ситуация, похоже, тоже не доставляла удовольствия.

Он стоял рядом, они безуспешно пытались завязать светский разговор, пока у Шарлотты внутри что-то не дрогнуло. Герцог Уинфилд, может быть, и мужчина ее грез, но он явно оказался в ее обществе против своего желания.

К несчастью, этот прискорбный факт вовсе не повлиял на ее увлечение герцогом. При других обстоятельствах Шарлотта часами могла бы смотреть на него. Но она не могла вечно продолжать болтовню. Он подумает, что у нее с головой что-то не в порядке.

– Это Девон заставил вас пригласить меня на танец? – спросила она. – Понятно. Он и раньше проделывал подобное.

– Не со мной. – Его темные глаза вдруг встретили ее взгляд, и у Шарлотты сердце затрепетало, тоскуя о том, что могло бы произойти. Хотя бы в ее мечтах.

Но это не повод обманывать себя, вообразив, что у герцога на уме романтические мотивы.

– Я видела, как ваши красивые головы склонились друг к другу. И поняла, что вы обсуждаете меня. К тому же я знаю Девона и его выходки.

– Чепуха, – возразил Гидеон. – Мы говорили о политических событиях.

– О каких?

– Я не могу повторить это в рафинированном обществе. Удручающие темы и… тому подобное.

– Понятно. – Что Шарлотте действительно было понятно, так это то, что герцог пользуется своим обаянием так же ловко, как она – веером. – Впервые слышу, что Девон интересуется политикой.

– Возможно, он не хочет оскорблять деликатные уши…

– Удручающими темами и… тому подобным?

– Именно. – Герцог, к ее удивлению, придвинулся чуть ближе, вместо того чтобы с радостью сбежать в ночь, как всякий раз делал на балах. – Мне кое-что любопытно. Вы и других джентльменов подвергаете изнурительному допросу, прежде чем согласиться на танец?

– Только тех, кого, как я подозреваю, мои кузены уговорили уделить мне внимание.

– Разве вы не хотите танцевать со мной? – спросил он с обезоруживающей улыбкой.

Она улыбнулась в ответ, снова украдкой взглянув на него поверх отделанного кружевом веера.

– Вы пытаетесь подкупить меня?

– Нет. Это происходит после танца, который явно кончится раньше нашего разговора.

Шарлотта закрыла веер и вздохнула.

– Думаю, мне следует уделить внимание выпускницам. Это их праздник, а не мой.

Герцог поклонился.

– Тогда я разочарован.

– Вы не разочарованы, и мы оба это знаем. Для вас это облегчение. Скажите Девону, что вы исполнили свой долг и я освободила вас от навязанной роли. И не позволяйте ему поселить в вас чувство вины. Он может быть весьма убедительным.

– Как и я, когда мне выпадает шанс.

– Надеюсь, Девон не обрушит на вашу голову какую-нибудь угрозу. Если так, извините. Он неисправим.

– Простите, мисс Боскасл, но я никогда не делаю того, что не доставляет мне удовольствия. Если бы вы знали обо мне больше, то поняли бы это.

«А если бы ты больше знал обо мне, – подумала Шарлотта, – ты бы понял…» Что? Что она увлечена мужчиной, которого заставили поболтать с ней? Что за ней никогда толком не ухаживали и она не знала ответной романтической любви? И что с каждым минувшим месяцем одиночества ее шансы найти совершенного мужчину – которым был он – уменьшаются? Она повернулась к парам, кружившимся в замысловатом узоре танца. Почему герцог так настойчив? Почему не оставит ее печалиться о себе самой? Этот дьявол решил ее добить.

– Вы…

– Нет, мне ужасно жаль. Я должна присматривать за девочками.

– Должно быть, это трудная работа.

– Да, – ответила Шарлотта, не глядя на него. – Особенно в таких случаях, как сегодня.

– Почему выпускниц называют львицами Лондона? – спросил герцог, и Шарлотта почувствовала, что он видит ее насквозь. – Вы учите их хватать джентльменов и крепко их держать?

Шарлотта снова подняла взгляд, завороженная необузданной чувственностью его улыбки.

– Это прозвище не имеет ничего общего с мастерством хищниц.

– Как жаль. Оно меня заинтриговало.

– Это напоминание об основательнице академии, виконтессе Лайонс.

– Так в этом прозвище нет ни грана правды?

– Если и есть, определенно пора доказать это.

– Вы…

Она обернулась.

– Танец закончился, вы… Сейчас перерыв, ваша светлость, – с достоинством произнесла Шарлотта.

Уинфилд оглянулся.

– Совершенно верно. – Он галантно кивнул. – Я так увлекся нашим разговором, что не заметил. Он был… интересным. – Герцог криво улыбнулся. – Вы не согласны?

– Да. – Шарлотта не в силах была спорить. Она могла лишь догадываться, как трудно сопротивляться этому мужчине в приватной встрече. Или если он действительно настроился соблазнять. Это было более чем интересно, хотя она воображала лучшие варианты. Их встреча в реальности могла стать романтической прелюдией, а не болезненным напоминанием о ее безответной симпатии.

Не то чтобы ей когда-нибудь приходилось тревожиться, что ее ждет такая скандальная судьба. Они – полная противоположность друг другу. Герцог – бушующий костер по сравнению с ее робким огоньком. Дерзкий вызов ее совестливой душе. Не его вина, что она сочинила их любовное приключение, которого никогда не было. Или что он столь великолепен, что очень хочется выплакаться на его сильной мужской груди.

Но он по крайней мере добр. Это вызывает восхищение, даже если она готова оторвать Девону голову за то, что сделал ее объектом жалости.

– Мисс Боскасл, – произнес герцог тоном, перед которым невозможно устоять, – я прощен?

– За что? – спросила Шарлотта.

Он долго смотрел на нее.

– Я был довольно прямолинеен, не так ли?

– Да, – ответила она. – Были. И весьма чувствительно.

– Что ж, теперь, когда истина установлена, я могу надеяться на следующий танец с вами?

Она покачала головой, удивленная его смелостью:

– Нет.

– Может быть, в будущем?

– Да, да, да. – Шарлотта заставила себя отвернуться, надеясь, что он поймет намек и отойдет.

Она почувствовала, что Уинфилд отступил на шаг. И не слишком скоро. Краем глаза Шарлотта заметила, что две ее ученицы пробираются к французским окнам, ведущим на террасу. Трое молодых джентльменов спешат следом за ними. Шарлотта стиснула пахнущий розами веер, намереваясь предотвратить скандал. Не важно, что герцог – предмет ее тайных желаний, она не допустит никаких выходок своих подопечных. И леди Клипстоун не получит лакомых кусочков для подпитки сплетен. Насколько Шарлотта знала, ее соперница заслала в этот дом своего шпиона. Элис Клипстоун старалась подкупить бывших учениц и прежних слуг академии, чтобы добыть любую информацию, которая могла бы повредить престижу школы.

– В другой раз, ваша светлость, – решительно заявила Шарлотта.

– Буду ждать, – ответил Уинфилд с облегчением.

Шарлотта не сомневалась в том, что он забудет ее, как только они расстанутся. И она заставит себя забыть его до того момента, когда снова сядет за письменный стол и продолжит изливать в дневнике свои мысли и чувства.

Она решила, что это будет ее последнее упоминание о герцоге. Ее воображаемая любовная связь с ним должна прийти к концу, даже если во плоти она желает его больше, чем ей казалось.