Страница 8 из 39
Однако я отвлекся. Здесь, в Городе Заключенных, у меня состоялось несколько интересных бесед с местным падре. И надеюсь, что мне удалось привести в порядок его путаные мысли, связанные с некоторыми теологическими вопросами.
Позвольте мне немного рассказать вам об этом простом (а разве христиане бывают иными?) человеке в длинных темных одеждах. Ваш добрый и незамысловатый пастырь не способен осознать тот факт, что человек может не верить в Бога и не беспокоиться по этому поводу. По мнению клирика, единственная причина, которая побуждает индивидуума громогласно отрицать существование Высшей Силы (за исключением разве что Линдси Вагнер), заключается в том, что в глубине души он надеется: в мире существует хотя бы одна таковая. Или Один. Или Трое…
Подобное отношение к проблеме может вызвать у разумного, мыслящего человека только одну реакцию: какая потрясающая чушь! Кто-то печется о человечестве, кто-то — нет. Но неужели нельзя проповедовать добро и осуждать недостойное поведение, не вдаваясь в бесконечные дискуссии о том, являлся ли пресловутый маленький палестинец El Supremo [35]или нет? (Не могу сказать, что меня так уж волнует благо людей, — особенно после того, что они со мной сделали, но тем не менее…)
Однако если вы ввязываетесь в диалог с церковниками (хотя на самом-то деле он быстро превращается в монолог), осторожно предполагая, что их болезненное увлечение образом Отца — это комплекс неполноценности размером примерно с Бен-Невис [36], они объявляют вас злодеем. А что мне кажется самым оскорбительным в самодовольстве святых отцов, так это окружающая их атмосфера вежливого превосходства. Все, кто не согласен с их авторитетным мнением, — просто бедные близорукие души, остро нуждающиеся в том, чтобы их атеистическое зрение было подправлено с помощью христианских контактных линз.
Если вы напоминаете этим святым ребятам, что Христу нравилось, когда проститутки мыли ему ноги, они невозмутимо слушают вас. Если вы допускаете существование инцеста в саду Эдема (не говоря уже о том, что Каин и Авель не могли не иметь сестер), они безмятежно улыбаются. Вам не удастся стереть с лиц святош эту глянцевую отполированную фанатичную улыбочку. Вывалите на них кучу дерьма — и они просто переадресуют его Богу. Господу не привыкать. У него наверняка имеется большой опыт в этом деле, вы не находите?
Местного поверенного Всевышнего зовут отец Мерфи. Для друзей — Картошка (не могу сказать, что стал одним из них). Вероятнее всего, во время личных бесед Бог называет его именно Картошкой, а не отцом, поскольку отец Мерфи называет отцом Бога, и так им удается избежать путаницы в этом вопросе.
До того как я взялся за это автобиографическое попурри (а почему я за него взялся, вы узнаете немного позже), мне пришлось очень несладко. Я устал и вымотался, как долбаный верблюд во время рамадана, и потому с радостью принял предложение падре посетить осужденного — «на срок его биологической жизни, без права досрочного освобождения». Иной раз самые простые слова вызывают жутчайшую депрессию. Ничего удивительного, что Гамлет свихнулся, когда начал читать книжки.
Обширный и дородно-яйцевидный отец Картошка (я мгновенно опознал в нем завзятого сластолюбца) походил на человека, принимающего пищу никак не менее шести раз в день. А текстура его носа позволяла предположить в нем и склонность к ежедневной кружечке мальвазии.
— Не желаете ли глоточек красненького? — спросил я, когда святой муж, отдуваясь, вошел в мою камеру. В его глазах затеплился интерес, быстро, впрочем, угасший, когда он увидел у меня в руке стакан с малиновым сиропом.
— Благословение тебе, сын мой, — пробормотал он, но мой тренированный слух лингвиста ни на миг не позволил усомниться в истинном значении этой фразы, звучавшей примерно так: «Что б ты сдох, сраный психопат». Честное слово, я был ошарашен, услышав подобное изречение из уст служителя Господа нашего.
Несмотря на мерзкие злопыхательские статейки обо мне, которыми пестрела желтая пресса, отец Картошка казался спокойным и безмятежным. Возможно, он несколько встревожился бы, узнав, что вся эта газетная ложь была правдой… но, откровенно сказать, я в этом сомневаюсь. Священники похожи на жирных, самодовольных котов, бродящих по забитой машинами автостраде: они уверены, что у них в запасе имеется лишняя жизнь-другая. И даже если случайный паровой каток расплющит его — ну и что с того? Святой муж вознесется к Жемчужным Вратам; он ведь носит униформу компании Господа, и, стало быть, вход для него открыт. Кто посмеет сказать ему «нет»? Какой-то жалкий старый рыбак-привратник? Не выйдет, дорогуша. Священник — бесспорный клиент рая. Как же иначе, коли его босс, Отец Небесный, возглавляет всю эту контору!
— Я полагаю, ты бывший католик, сын мой? — Святой отец закинул пробный шар. — И теперь душа твоя скорбит…
Вот так всегда! Стоит только выйти из их клуба — и тебя тут же начинают считать неврастеником, который, видимо, думает, что способен ходить по воде или превращать ее в вино.
— Бывший, сплывший, отваливший, — отозвался я, лениво теребя свой растоптанный шлепанец. Я сам толком не понял, что сказал, но мне понравилось, как это прозвучало.
Казалось, мой ответ несколько озадачил отца Картошку. Или, может быть, ему пришло в голову, что я выплюнул свою утреннюю порцию лекарств. Однако он быстро очухался — подобно этим современным теннисистам, не любящим, когда их одежда от дизайнеров вся до нитки пропитывается потом.
— О чем бы тебе хотелось поговорить, сын мой? — спросил он. — Возможно, тебя беспокоит вопрос, ответ на который я мог бы тебе дать?
— Я давно уже ломаю голову, — ответил я, — почему на карточных картинках никогда не рисуют нормальные уши?
Мне казалось, что проблема вроде этой вырубит отца Картошку, но куда там! Священники — народ ушлый. Они и не такое слыхивали. Нужно быть стремительным и неистовым, чтобы доставить им неприятности, но — черт возьми — я ведь носил кандалы!
— Нам следует вспомнить главу из Библии… — начал святой муж, чем немедленно повергнул меня на обе лопатки. Кто, кроме священников, старых дев и составителей кроссвордов, хотя бы раз прочитал Библию от Бытия до… что там в конце? Армагеддон, что ли?
— …где святой Иуда говорит нам, что должно остерегаться плевелов в ушах так же, как алмазов в сдобном тесте, — заключил Картошка. Не могу поклясться, что он сказал именно это (в собственных моих ушах все еще звенело от его тирад), но нечто вроде.
— Hey, Jude! [37]— отважно пропел я, но прозвучало это глупо и жалко. Пришлось признать поражение. Кажется, в Библии имелась подходящая белиберда для любого случая, а Картошка — в начале нашего знакомства — еще считал ее святым писанием.
Однако по прошествии нескольких недель мне, вроде бы, удалось выкорчевать Бога из души отца Мерфи. Это оказалось нелегко, но я был настойчив и преуспел. Я вытурил Большого Дядю из храма под волосами Картошки и послал Его подальше.
Теперь-то, когда битва окончена и мы сидим так уютно и непринужденно — вы уютно, а я непринужденно, — я могу признаться, что временами отчаивался и опускал руки. Я не бросал камней в Бога три-в-одном. Если б я что-нибудь и метнул в него, это была бы миска твердой холодной овсяной каши с комками. Мне пришлось использовать большую часть содержимого моей ментальной оружейной, и к тому времени, как мы вымели вон божественную природу, полки моего интеллектуального шкафа был голы, как финн в сауне.
Немало сконфуженный своим первым поражением в вопросах ушей и карточных игр, я обрушил на Картошку удары всех вербальных дубинок, какие только имелись в моем арсенале. Святой муж был, разумеется, в полной мере обучен римским доктринам. Хулиганы в сутанах были законченной компанией уродов, приходится это признать. Если вы единожды позволите им наложить лапки на идиота ирландца — он их навеки. Примерно такая же система отношений сложилась сейчас между мною и Ее Величеством.
35
El Supremo — Высшая сила (исп.).
36
Бен-Невис — Самая высокая гора в Великобритании.
37
Hey, Jude! — Строчка из песни группы «Beatles».