Страница 3 из 39
В детстве я, подобно Ван Гогу, страдал от чрезмерного «переполнения» ушей. Излишек ушной серы. Он действительно может превратить человеческую жизнь в ад. Уж поверьте.
Записи больницы Рамсгейта свидетельствуют о том, что, когда Винсент работал учителем в этом городе в 1877 году, он нанес несколько визитов в амбулаторию близстоящего Бродстерса для основательной прочистки ушей. Если бы он остался в Бродстерсе, интересно, как это могло повлиять на историю искусства? Возможно, «Подсолнухи» превратились бы в «Подснежники».
Приблизительно в это же время Винсент писал своему брату Тео (перевод с голландского мой. — Д. А.): «Мы не всегда способны понять, что лишает нас свободы, но сразу же чувствуем это…»
«Мы не всегда способны понять, что лишает нас свободы». Расскажи мне об этом поподробнее, Винни.
Ваш покорный слуга, заключенный номер 9711, впервые увидел свет в старом театре «Пэлис» в Данди, где мои родители исполняли вокально-танцевальный номер, известный как «Трое Голодных». (Третий всегда был «слишком голоден, чтобы появиться сегодня вечером».) Насколько я могу судить, мать пела, а отец плясал, хотя, возможно, все было наоборот. Тут дело в том, что каждый из них имел лишь одно дарование и, вопреки утверждениям Филипа Ларкина [15], они ничего не смогли передать своему немузыкальному и нетерпсихоровскому сынуле. Единственный танец, который мне суждено было бы исполнить, живи я в менее просвещенном обществе, я станцевал бы в петле.
Послушайте, я не знаю, зачем я все это сказал. Это все ложь от первого и до последнего слова, и, разумеется, вы не обманулись ни на миг. Небольшие искажения реальности — обычная беда индивидов с творческим складом мышления. Надеюсь, вы и сами это знаете. Взгляните хотя бы на бедолагу Винсента, который влюбился в проститутку и в конечном итоге застрелился. (Покончил с собой, кретин! Готов поспорить: минуту спустя он пожалел об этом.)
«Скажи правду и посрами дьявола», — такой совет матери давали своим детям в сороковых годах в Данди. Скажи правду и посрами дьявола. Просто отлично! Давайте я расскажу вам, как все было на самом деле, и поглядим, заставлю ли я Сатану хоть чуть-чуть покраснеть.
В апреле 1942 года Диккенс публикует роман «Две…» Что вы говорите? Диккенс умер в 1869-м? И у него нет книги, в названии которой присутствует слово «Две»? Ах, вы ничего не говорили? Ладно, я выслушал ваши идиотские возражения, а теперь послушайте, как я за три секунды разгромлю эти аргументы в пух и прах.
В апреле 1942 года, за девять лет до того, как организаторы Фестиваля Британии приложили столько усилий, чтобы привести в порядок убогие улочки Данди, издательство «Майкл Джозеф Лтд.» выпустило книгу под названием «Две стопы», автор — Моника Диккенс. Кстати, тот Диккенс, которого вы имели в виду, умер в 1870-м. Надеюсь, вы разразились аплодисментами.
В чем здесь прикол? А в том, что в 1956 году, когда будущему заключенному номер 9711 было десять лет от роду, кто-то посоветовал ему почитать Диккенса. И он, как вы наверняка уже поняли, выбрал не того Диккенса!
Естественно, тогда я еще не был известен как заключенный номер 9711. Что за имя для мальчишки? В те дни, если мама, или нянюшка, или кто-то из слуг обращался ко мне, я откликался на имя Брендон де Вер Оттоман-Требизонд. (Ты рехнулся? Да знаешь ли ты, сколько времени любой Оттоман-Требизонд протянет на занюханных улочках такого сурового промышленного шотландского города, как Данди 50-х? Минут пять — вот сколько.) Навещая отца в местной Маршалси [16], я часто спрашивал, зачем он изменил нашу фамилию на Адамсон. Но он так ни разу мне и не ответил. Это по сей день остается загадкой — если вы не возьмете на себя труд поразмыслить над данным вопросом.
Наверняка вы подумали, что правду можно было бы излагать в каких-нибудь менее нескладных предложениях, нежели те, с которыми вам пока приходится иметь дело. А еще вам, очевидно, пришло в голову, что после прочтения «Двух стоп» я вполне мог приобрести пунктик и помешаться на ступнях.
Но нет. Ступни для меня — это не только принадлежность для ходьбы, но еще и достойный посредник между лодыжками и лыжами. Однако ступни — не уши и никогда ими не станут.
Прежде чем я убил свою первую женщину… Но погодите, я забегаю вперед. Тут все дело в том, что мне не терпится оправдать себя в ваших глазах. Повышенный энтузиазм всегда был моим недостатком. Давайте вернемся к Диккенс и ее «Стопам».
Где-то в районе пятой главы я вычитал фразу, пробудившую мое воображение. Цитирую не дословно, ибо время не щадит нашу память: «Она была глуховата, но не слишком тяготилась этим. Однажды племянник предложил ей прибегнуть к медицинскому вмешательству. Она согласилась, и — представьте себе — из ее уха извлекли голубую бусину. Должно быть, бусина пребывала там уже очень давно: прошло много лет с тех пор, как она в последний раз надевала это ожерелье».
Современные писатели рвут на себе волосы, созерцая эту галиматью. Их экспертные оценки подобных произведений обычно выражаются фразами вроде: «Как можно читать подобную херню?» — и прочими в том же духе. Надо сказать, что лично я всегда испытываю культурный шок, слыша подобные выражения из уст людей, которые, по идее, являются носителями литературного языка. По моему мнению, им стоило бы быть поразборчивее.
На чем я остановился? Ах да: сама по себе идея обнаружения драгоценных предметов в человеческих ушах произвела на юного романтичного мальчугана с берегов реки Тей неизгладимое впечатление. В те дни жизнь молодых обитателей Данди не отличалась разнообразием, не была наполнена приключениями и не изобиловала событиями. Любое развлечение ценилось на вес золота. Если кошке случается поймать мышь, она играет с ней, прежде чем прикончить. Вы улавливаете аналогию?
Что же касается лично меня, то я был… как бы это половчее сказать… весьма и весьма подвержен данной тенденции. Мое мятущееся сердце мгновенно отзывалось на любой внешний раздражитель подобного рода, наполняясь радостью, или восторгом, или чем-нибудь еще, смотря по обстоятельствам. В общем, я нырял с головой — стоило мне только увидеть реку…
Я понимаю, что в нынешние времена секса, наркотиков и рок-н-ролла шприц для промывания можно добыть без особого труда. Все, что от вас требуется, — дойти до ближайшей аптеки. Эти отвратительные места торговли наводнены всевозможными шприцами и препаратами для изменения состояния сознания. Боязнь иммунодефицита пересиливает страх перед Богом. Hysteron proteron [17]— не это ли те слова, что я пытаюсь вспомнить?
В наши дни, если верить популярным изданиям, ученики младших классов берут с собой в школу презервативы, дабы идти в ногу со временем.
Но раньше все было иначе — и это к лучшему. Сама госпожа Судьба пришла на помощь госпоже Литературе (ха-ха!). Мучаясь от переизбытка ушного воска, я громко жаловался на жизнь. С малолетства я затвердил себе тот факт, что шумные и наглые люди быстро добиваются своего, покуда спокойные и скромные молча страдают. (Я надеюсь, вы поняли намек.)
Короче говоря, школьные власти решили, что мне нужно вычистить уши. Услышав об этом, я чуть не рухнул в обморок и едва-едва сумел самостоятельно подняться по лестнице к эшафоту (я имею в виду кабинет медсестры). Колени мои задрожали, когда она расстегнула пуговицы на… Нет, извините, это совсем другая история. Я хотел сказать: голос мой задрожал, когда я излагал ей свои анкетные данные. Имя, дата рождения — все такое. Если не в этом заключается вся наша подноготная — тогда в чем же?..
Затем упругий поток теплой воды внезапно хлынул мне в ухо, и страх сменился возбуждением. Теперь я понял, почему медсестра привязала меня к стулу. Однако же я сумел дотянуться до нее и ущипнуть за то место униформы, под которым должны были располагаться соски. Но медсестра оказалась в большей степени современным плоскогрудым чудом, нежели дамой с телесами старого образца, и мои пальцы схватили воздух. Нимало не обескураженный, я продолжал атаку и попытался дернуть ее за подвязку. Медсестра, впрочем, не возражала.
15
Филип Ларкин — Английский поэт и прозаик (1922–1985).
16
Маршалси — Знаменитая лондонская тюрьма.
17
Hysteron proteron — В обратном порядке (греч.).