Друзья и враги

Как можно больше пуль, и как можно быстрее – вот наш девиз.

Выйдя из своего убежища – мрачного, начала прошлого века постройки, «имперского» здания, где не было нормального отопления, – он шагнул на тротуар и растворился в толпе, понесшей его к ближайшей станции подземки. Джейкоб Риц-Дэвис любил подземку, в ней, чтобы скоротать время, он пытался по примеру Шерлока Холмса понять, что представляет собой соседний пассажир и чем он в жизни занимается.

После террористических актов последнего времени, после убийства теневого директора службы, меры безопасности в Песочном доме значительно ужесточили, на входе появились люди с автоматами, как будто ждали русского десанта прямо на Лондон. Пройти на работу просто так теперь тоже не удавалось – для работников теперь установили считыватели сетчатки глаза, анализаторы голоса и считыватели и термограммы лица, для посетителей было еще круче. Прямо в холле установили четыре большие, белые, круглые камеры высотой в восемь футов каждая, открывались и закрывались они за счет отходящих в сторону дверок. Система «Персей» – последнее достижение науки и техники. Ты заходишь в эту камеру и стоишь несколько секунд как дурак, а система делает заборы проб воздуха и определяет наличие у тебя взрывчатки – или факт твоего контакта со взрывчаткой в течение последних двенадцати часов. Если все нормально – то другая дверка сдвигается в сторону, и ты проходишь уже в зону ограниченного доступа. Шутники сравнивали эти камеры с какими-то капсулами, которые были в игре Half Life 2, но Джейкоб Риц-Дэвис в эту игру не играл и оценить справедливость такого сравнения не мог.

Перед термографом, как всегда, была небольшая очередь, Джейкоб Риц-Дэвис встал в нее, хлопнул по плечу впередистоящего мужчину, одетого в кожаную куртку. Основной контингент, из числа тех, кто посещал это здание, носил костюмы.

– Вернулся, Карл?

– Верно.

– Хреново?

– Еще бы…

Все было понятно и без слов – от Карла чуть заметно пахло тем запахом, который въедается в кожу и держится несколько недель после того, как ты приедешь оттуда. Пыль, мелкая, которая есть только там, и кровь. В той стране льется много крови.

– Джейкоб Риц-Дэвис, – раздельно проговорил Джейкоб Риц-Дэвис, склонившись к экрану и смотря на две точки перед собой.

Машина немного поразмыслила на тему, стоит ли пускать в здание человека со столь нездоровой термограммой лица (от неумеренного потребления), потом все же решила пустить.

– Доброе утро, капитан Риц-Дэвис.

Адские врата, представляющие здесь всего лишь прозрачные, из толстого пуленепробиваемого стекла распахивающиеся створки, расступились перед капитаном Риц-Дэвисом.

Кабинет капитана Риц-Дэвиса находился на втором этаже, отдельный кабинет ему пока был не положен по чину, и он обходился отделенным легкой перегородкой закутком со стулом, столом, компьютером и сейфом. Компьютер был необычен в том плане, что у него не было никаких выводных устройств: ни разъема для флэшки, ни CD, ни DVD-записывающего устройства, ни дисковода на 1,44 дюйма. Специальная сборка, правительственный заказ, включается от отпечатка пальцев, переходит в ждущий режим через минуту отсутствия активности, и чтобы его активировать, нужно вновь прикладывать палец – раздражает. В сейфе лежал служебный пистолет – ни один человек из этого отдела не носил служебное оружие с собой, по сравнению с тем, что можно было купить на черном рынке, служебное – просто дерьмовая дешевка. Капитан Джейкоб Риц-Дэвис служил инспектором в инспекции Ближнего Востока, и поэтому на полке у него стоял сборник хадисов «Аль-Бухари» и Коран, а на стене висел небольшой ковер. На ковре была изображена рука, по запястью обвитая колючей проволокой, указательный палец вытянут вверх. Внизу – надпись на арабском золотистыми нитями: «Среди верующих есть мужи, которые верны завету, который они заключили с Аллахом. Среди них есть такие, которые уже выполнили свои обязательства, и такие, которые еще ожидают, но никак не изменяют своему завету» [15]. В местах оных наличия такого коврика достаточно для того, чтобы свели в жандармерию или военную комендатуру.

Капитан приложил палец, включил компьютер, проверил папку «Входящее». После того как документооборот в этом здании стал преимущественно электронным, количество циркулирующих документов увеличилось примерно в два и три десятых раза, только на просмотр входящих сотрудник мог тратить до часа времени, а если он был в спецкомандировке и вернулся – то и больше. Привычно проигнорировав все меморандумы, направленные соседними отделами, капитан увидел послание, помеченное «красным» кодом, открыл его и узнал, что ему надо отправляться наверх. Предпоследний этаж – обитель богов, там обитают начальники отделов и заместители директора службы. Верхний этаж, терраса – там только кабинет директора и залы для брифингов с повышенным уровнем секретности.

Посмотрев на часы, капитан понял, что почти уже опоздал.

В приемной сидела Бекки, как обычно, ненакрашенная, в строгом костюме, почти без макияжа, чертовски соблазнительная и недоступная. Половина службы знала, что она спит с Анджелой Макинтайр, нынешним директором службы, кажется, даже переехала к ней жить. Еще десять лет назад подобного было достаточно, чтобы вышибить с правительственной службы обеих с лишением допуска к любой секретной информации, но сейчас настали другие времена. В палате лордов заседают открытые педерасты, министр иностранных дел, которому юридически подчинена Служба, зарегистрировал гражданское партнерство – сим политкорректным термином теперь именовали гомосексуальный брак. На этом фоне сожительство друг с другом парочки лесбиянок, пусть одна из них вдвое старше другой, особым скандалом и не считалось. Тем более про Бекки ходили слухи, что когда старуха улетает по делам, кое-кому кое-что в отношении ее и удается.

– Привет, Бекки, – сказал капитан Риц-Дэвис, назло всему миру максимально задействовав свое обаяние «крутого парня из Вест-Энда».

Обаятельная улыбка разбилась, как ледышка об асфальт.

– Подождите немного, капитан. Мистер Бернштайн освободится и вас примет.

Вот так.

Капитан Риц-Дэвис уселся в одно из свободных кресел, модерновых и очень неудобных для сидения, и начал рассматривать интерьер присутствия так, как будто он был здесь впервые. Белые тканевые жалюзи закрывают тонированные стекла окон. Модерновая мебель – большая ее часть изготовлена из прозрачного пластика, чтобы вовремя увидеть подслушивающее устройство или, к примеру, осторожно доставаемый пистолет. Жидкие обои на стенах, стертый рисунок, какие-то плавно перетекающие друг в друга пятна. Секс медуз – так бы он это назвал.

– Что-то не так, мистер Риц-Дэвис?

Капитан поднял глаза на секретаршу. Нервничает… Она здесь хозяйка, и само рассматривание ее личного пространства ее нервирует.

– То есть, мэм?

– Ну… вы так смотрите.

– Я завидую. Здесь так уютно… В моей берлоге некому создать такой уют, вот что я думаю, мадемуазель.

Черт, а будет штука, если Бекки уйдет от этой старой лесбы ко мне! Правда, не факт, что удастся удержаться на службе. Ну и черт с ним, оперативникам, подготовленным СБС, платят достаточно, на них всегда есть спрос на рынке.

Бекки открыла рот и снова закрыла. Замурлыкал спасительно телефон, и она уцепилась за трубку, как утопающий – за спасательный круг.

– Капитан, мистер Бернштайн примет вас. У вас будет двадцать минут.

Хм… двадцать минут. Обычно десяти было достаточно.

За двойной дверью – в отличие от обычных дверей в промежутке между этими работал генератор «белого шума» – капитана ждал Гордон Бернштайн, начальник особой инспекции. Пока капитан шел по дешевому ковру навстречу невысокому, седому, коротко стриженному человеку с холодными рыбьими глазами, – он еще раз (в который уже раз) напомнил себе, что надо быть осторожнее. Потому что он ничего не знал об этом человеке.

Гордон Бернштайн появился здесь вместе с Макинтайр и несколькими другими чинами, которых расставили сразу по высшим ступенькам службы. Первоначально никто не знал, откуда взялся этот странный, маниакально чистоплотный человек, который тратит по десять фунтов на маникюр и обмахивает пылинки с костюма. Потом разузнали – раньше работал в Ллойде – конторе с двойным дном, страховщике с мировой известностью, уже давно, не первое десятилетие, работающем в убыток и тем не менее работающем. Сама Макинтайр пришла из еще более стремной конторы – Гонгконгского экспортно-импортного банка, банка, обслуживающего наркотранзитеров по всему миру. За то время, пока капитан работал в отделе, он понял одну вещь: полагаться на Бернштайна опасно. У него нет потребности прикрывать своих людей, какая есть у всякого хорошего начальника, наоборот, он разменяет любого, если это принесет хоть малейший дивиденд.

15

Коран (33:23).