Страница 9 из 16
— Кто сказал, что я кого-то собираюсь выводить из здания?! — раздраженно ответил старший инспектор. — мне нужно просто поговорить!
Майор остановился около одной из дверей, постучал. Потом еще раз.
— Странно…
Еще стук, громкий — без ответа.
— Когда вы его последний раз видели?
— Полчаса назад.
Майор навалился с силой на ручку двери, добротную, сделанную из настоящей стали. Та не поддалась.
— Есть еще ключи?
— Да, в дежурке.
— Неси, — распорядился полицейский, — и прихвати с собой еще кого-нибудь.
— Кого именно? — недоуменно переспросил майор.
— Не важно кого! Любого, только не полицейского.
— Понял…
Майор вернулся минут через семь — пришлось обходить баррикады. Вместе с ним был казак, невысокий, вооруженный автоматом крепыш.
— Вот! — майор протянул ключ.
— Откройте сами, — отстранился от двери старший инспектор.
Майор провернул ключ в замке, нажал на ручку, и дверь открылась.
— Теперь заходите и ни к чему не прикасайтесь.
В кабинете было темно из-за грязных, немытых стекол, на столе была пыль, но с разводами, свидетельствующими о том, что тут кто-то был и совсем недавно. Старший инспектор натянул на руки тонкие нитяные перчатки, которые всегда имел с собой, потом достал небольшой цифровой фотоаппарат и начал фотографировать. Сначала от двери он сделал несколько фотографий общего плана кабинета, потом подошел ближе к столу и сфотографировал несколько раз столешницу и оба стула. Потом сфотографировал стекла. Потом он достал небольшой цифровой диктофон, включил его и осторожно положил на поверхность стола. Лучше было бы — учитывая резонансный характер дела — производить съемку следственного действия на видеокамеру, но видеокамеру они на выезд не взяли. Придется довольствоваться этим.
— Сегодня тридцатое июня две тысячи второго года…
Он посмотрел на часы.
— Одиннадцать — семнадцать по варшавскому часовому поясу. Я, старший инспектор отдела убийств сыскной полиции Варшавы Бронислав Гмежек, в связи с возбужденным уголовным делом о причинении смерти, провожу обыск кабинета номер…
Полицейский повернулся к военным.
— Двести семнадцать — подсказал майор Пшевоньский.
— Номер двести семнадцать в здании штаба Висленского военного округа. Кабинет перед осмотром был заперт на штатный замок и был открыт по моей просьбе дежурным офицером, использовавшим запасной ключ, находившийся в дежурной части. Хозяином этого кабинета является поручик Ежи Комаровский, Его Императорского Величества лейб-гвардии Польского Гусарского полка. Я прав?
— Не совсем. Это временный кабинет, обычно в нем располагаются командированные офицеры.
— Хорошо. С какого времени его занимает поручик Комаровский?
— Примерно два месяца, нужно посмотреть по журналу — ответил майор.
— В журнале отмечается, кому выданы ключи от кабинета?
— Да, обязательно.
— Сколько всего существует ключей от кабинета?
— Два ключа.
— Где они находятся?
— Один обязательно в дежурной части. Второй — на руках у офицера, которому предоставлен кабинет.
— Передача ключей фиксируется?
— Обязательно. Сдающий и принимающий расписываются в журнале.
— А если один офицер передает ключи другому офицеру?
— Тогда они должны подойти к дежурному и расписаться в журнале — кто сдал и кто принял.
— Спасибо. Получается, что теми ключами, которые должны быть в дежурке, вы открыли дверь. Вторые ключи от кабинета — у пана Ежи Комаровского, которому он предоставлен?
— Так точно.
— Пан Комаровский мог передать кому-то ключи от кабинета, не регистрируя это в журнале?
Майор задумался.
— Если он сделал это, то совершил должностной проступок, — изобрел наиболее приемлемую формулировку майор.
— А дежурный офицер мог выдать ключ, который находится у дежурной смены кому-нибудь?
— Мог, но не каждому. Только старшему офицеру с особыми полномочиями и с отражением этого в журнале.
— То есть, если дежурный офицер выдавал кому-либо второй ключ, это будет отражено в журнале?
— Да, безусловно. Без записи ключ не выдадут даже командующему.
— Хорошо, с записями в журнале мы ознакомимся потом…
Если бы старший инспектор Гмежек прервал обыск, спустился вниз и проверил по журналу, кому выдавался второй ключ, то сразу узнал бы имя настоящего убийцы. Убийца получал второй ключ сегодня, а до этого второй ключ брали несколько месяцев назад. Он имел полномочия, чтобы получить второй ключ, и знал, что его имя и номер удостоверения запишут в журнал учета, но пошел на этот тщательно просчитанный риск разоблачения. Потому что знал — ровно через три часа это не будет иметь никакого значения.
— Продолжаем. Обыск проводится в присутствии двух понятых, как того требует Уложение о следственных действиях в уголовном процессе. Также процесс обыска фиксируется на цифровую фотографическую камеру марки «Ладога» и цифровой диктофон этой же марки, протокол будет составлен по окончании обыска, каждое действие, совершаемое в процессе обыска, комментируется мною вслух и снимается на фотографическую камеру. Понятые, пожалуйста, по очереди назовите свое имя, фамилию и должность.
— Майор Рышард Пшевоньский, офицер штаба Висленского военного округа.
— Казак Алексей Подгородний, урядник Донского казачьего войска. Прикомандирован к штабу, заместитель командира роты охраны.
— Хорошо. Понятые, внимательно слушайте ваши права: согласно Уложению о следственных действиях в уголовном процессе вы имеете право присутствовать при производстве обыска, наблюдать за действиями производящих его офицеров, не мешая им, указывать устно и позднее в протоколе, если одно из лиц производящих обыск возьмет и скроет что-либо при производстве обыска или, наоборот, подложит что-либо в помещение, где производится обыск. При подписании протокола вы имеете право вписать информацию обо всем, что вы увидели и услышали при производстве обыска, без ограничений, если она не вписана там при составлении протокола. Вам понятны ваши права, отвечайте по очереди?
— Да. Понятны.
— Так точно.
— Хорошо. Подойдите ближе к столу, пожалуйста.
Майор и казак подошли ближе.
— Я собираюсь открыть все ящики стола, какие смогу. Каждый раз, открыв ящик, я буду фотографировать, что в нем находится. Вы должны наблюдать за мной, чтобы я не подложил в ящики что-либо. Будьте внимательны, вам придется подписывать протокол и, возможно, свидетельствовать в суде. Вам все понятно?
— Так точно, — ответил за обоих майор.
В первом ящике была какая-то тетрадь, прошитая и скрепленная печатью.
— Пан полицейский, это секретная тетрадь. Не имея допуска к секретному делопроизводству, ее нельзя трогать.
— Я ее не забираю. Просто вынимаю и фотографирую.
Старший инспектор сфотографировал ее в ящике, потом вынул ее, положил на стул и сфотографировал с обеих сторон, не открывая.
— Открываю второй ящик…
На фанерном дне ящика, маслянисто поблескивая, лежал пистолет. Почему-то старший инспектор не удивился — он ничему не удивлялся в этом темном деле.
— Понятые, внимание. Подойдите сюда и посмотрите, что находится в ящике.
Понятые подошли. Старший инспектор сделал снимки — самого пистолета и понятых, смотрящих в ящик.
— Что находится в ящике, отвечайте по очереди?
— Там находится пистолет.
— Да, пистолет… — подтвердил казак.
— Вы видели, что я положил этот пистолет в ящик — или он находился там, когда я его открыл?
— Никак нет, пан полицейский, — ответил майор, чуть струхнув, — пистолет уже был в ящике, вы его туда не клали.
— Хорошо.
Старший инспектор порылся в кармане, достал оттуда чистый пакет, прикинул по размеру — пойдет.
— Я достаю пистолет и кладу его в пакет, мои руки в перчатках и отпечатков пальцев я не оставляю [16].
Пан Гмежек вывернул пакет и ловко положил в него пистолет, как бы надев пакет на оружие. Потом он выложил пистолет в пакете на стол, вырвал из блокнота чистую страничку…