Случайно

Десять лет назад все это было романтично, вдохновляло и наполняло силой (Харриет, Иланна, и та, со стрижкой «паж», имя которой не задержалось в его памяти, хотя она до сих пор присылает открытки на Рождество). Даже пять лет назад все было неплохо (взять ту же Кёрсти Андерсон). А теперь он, Майкл Смарт, лежа на полу своего кабинета в обществе двадцатилетней Филиппы Нотт, которая раскачивалась на нем верхом с открытыми глазами, беспокоился о своей спине. Сам он закрыл глаза. Как грустно, подумал он, что актриса Дженнифер Билз, которую он пару месяцев назад случайно видел в ночной передаче по какому-то из бесчисленных каналов, которые ловились у них дома, явно сделала пластическую операцию и стала похожа на всех этих голливудских теток.

Майкл видел некрашеную поверхность изнутри своего стола. Пожалуй, с Филиппой Нотт он оплошал. Может быть, стоило предпочесть ту рыженькую скромницу, как же ее, Рейчел, она была из Йоркшира, писала стихи, да и тема ее диссертации обнадеживала: «Значение искренности авторского голоса в послевоенной литературе английского работчего класса». Может, она была бы более чувственна? Не то что эта стервочка. С другой стороны. В этом есть своя прелесть. Все мысли как ветром сдуло. Он кончил.

Когда он пришел в себя, а Филиппа слезла с него, встала и начала приводить себя в порядок, он, к своему удивлению, вспомнил Ашенбаха из «Смерти в Венеции», [21]момент, когда тот с удовлетворением предвкушает, что этот нежный красавчик наверняка умрет в юности. Она проверила мобильный. Пропущенное сообщение. Потом причесалась и подправила макияж в ручном зеркальце, которое пристроила на одной из полок, рядом со словарями. Он тоже встал, спиной к ней, заправил рубашку в брюки, застегнул ремень, провел рукой по стрелкам. Он ее сейчас отымел или она его? Преподаватель трахнул студентку. Студентка трахнула препода. Он заговорил, потому что Филиппа Нотт наполнила помещение звуками возни. В английском языке порядок слов имеет решающее значение, говорил он, в отличие от многих других языков, в частности немецкого, где субъект и объект различаются формой женского/мужского артикля. В английском как-то не сложилось с морфологией, он потерял зачатки морфологической системы в среднеанглийский период. [22]Несгибаемый язык, ха-ха, сказал он, заворачивая использованный презерватив в лист формата А4 из стопки не пригодившихся студентам распечаток Йейтса. Любовь — сплошное наказанье,успел он прочесть внизу страницы. Строфа из раннего стихотворения, до «Ответственности», [23]Йейтс еще совсем молод. Стареющий поэт все пытался реанимировать свою заржавевшую вирильность. Эх, Йейтс, старая мартышка. Филиппа тем временем говорила о своих результатах и итоговых оценках. Я просто молодец, сказала она. Мне Жюстин сказала. Я правда ужасно рада. У меня намечается почти отлично по Шекспиру, отлично по Викторианской эпохе и… На Майкла вдруг навалилось изнеможение. Закончив, она уселась на свое обычное место, третий стул от стола, достала из сумки ручку, лист бумаги и пачку ярких обложек Филиппа Рота. Сидит и ждет. Ты уж прости, сказал ей доктор Смарт. К сожалению, придется перенести это на другой раз, Филиппа. У меня на сегодня еще назначены встречи.

Ладно, — просто сказала она и полезла в сумку за ежедневником.

Когда она ушла, Майкл взглянул на часы. Два часа двадцать четыре минуты. Он подошел к окну и стоял там минут десять, глядя на пустынный внутренний двор — никого, кирпич к кирпичику. Вообще-то двор ему нравился. Казался полным загадочности. Но сегодня это пространство было до отвращения никчемным.

Он включил компьютер, проверил почту. Сто семьдесят три новых сообщения, бога ради! Да, груз административных обязанностей явно переходит границы.

Он прошел через весь факультетский коридор и никого не встретил; прислушался, остановившись у пары дверей, — тишина. Ничего удивительного — пятница, вторая половина дня, экзамены позади. Когда он позвонил на кафедру насчет обычной почты, Жюстин была любезна, но неразговорчива, почти небрежна. Секретарши — негласные правительницы этого мира. Но ему не нравилось, когда на него ополчались. Столько геморроя. Жюстин всегда дулась на него в начале и конце семестра. Может, просто ревновала?

Он ополоснулся в преподавательском туалете, вытерся бумажным полотенцем. В зеркало старался не смотреть. Вернувшись в кабинет, он проглядел новые сообщения и без колебаний стер семь писем от Эммы — Луизы Саквил, выпускницы этого года, она получила довольно средние отметки и находилась в буквальном смысле в плачевном состоянии. Будь ее результаты лучше — никакой разницы. Он выражался предельно ясно. И весь год старался, чтоб она уяснила: после экзаменов — никаких «консультаций».

Он выключил компьютер. Вышел из кабинета и запер дверь.

Он подумал, не поехать ли домой, в пустой дом на другом конце города. Там нет подростков с глазами на мокром месте, с гордым опечаленным челом, нет озабоченной недовольной темноглазой Евы. Дома, сам по себе. Он взглянул на часы. Нет, уже поздно. Он пошел на вокзал. На улицах было полно шумливых, радостных людей. Он сел в свой поезд. В вагоне было мало пассажиров, а вот в сторону города поезд был забит до отказа, весь пронизан солнцем, кроны деревьев на пике летней роскоши, да и его настроение под стать их изобильной зелени. Он влетел в городок юным балбесом, хихикая про себя над статьей в местной бесплатной газете, оставленной кем-то на сиденье. Реклама утреннего чаепития с выступлением норфолкских «Битлз». «Норфолкские «Битлз»! Репортаж об акте местного вандализма. Семь возмущенных писем против туристов, устроивших долговременный лагерь на каком-то несчастном поле. (Кстати — вопрос: существует ли понятие «долговременный лагерь»?) Заметка о загадочном преступнике, ворующем муниципальные мусорные баки для переработки бумаги исключительно в такой-то деревне. Он уже предвкушал, как расскажет коллегам — Жюстин, Тому, может, Найджелу, если тот на работе, в каком странном, удивительном, прямо-таки уникальном месте с точки зрения социальной активности и демографии они сняли дом на лето — словно в мини-проекции старушки-Англии. Рассказал бы пару-тройку баек, посмешил народ.

Но сейчас, на обратном пути, он со своими недоделанными байками показался себе просто жалким имбецилом. Двери поезда закрылись с дурацким пиканьем. Надо было ехать домой, сразу как только он об этом подумал! И вообще, надо было снять дом в Саффолке. Никто не живет в Норфолке. Все едут в Саффолк. Доктор Майкл Смарт ни за что не стал бы деканом факультета, даже и.о., будь он из Норфолка. Том жил в Саффолке. Марджори Динт тоже. У них там загородный дом. Ну конечно, Динты-то богачи. Могут себе позволить. Про нескольких коллег он точно знал, что они живут в Саффолке, да и остальные, про которых ему было неизвестно, тоже наверняка окопались там. Поезд тронулся. Простая, ничем не примечательная пригородная электричка. Тяжело было на душе. Тяжелее, чем рельсам под поездом. Всю дорогу через пригороды. Вот и веки Майкла отяжелели. И он заснул.

Но, проснувшись бог знает где, в каких-то диких краях, он вдруг уперся взглядом в сиденье напротив.

Обычное такое сиденье, пустое место в вагоне поезда. Таких сидений в вагоне было множество; похоже, в этом неприкаянном поезде пассажиров раз, два и обчелся. Потертое, грязноватое сиденье яркой казенной расцветки, как детское креслице; да, что касается дизайна — с этим просто швах. Но в данный момент тема качества вагонов его не слишком волновала, потому что на самом деле до него вдруг дошло — ну да, словно удар грома, — что он страстно желает, чтобы та женщина, Амбер, которая появилась в их доме утром, вдруг очутилась напротив него, вот на этом сиденье.

Он потряс головой. Расхохотался про себя. Не многовато ли, два удара грома за один день? Он ведь только что был с девушкой! Доктор Майкл Смарт слушает.Он неисправим. Он откинулся на своем кресле, снова закрыл глаза и попытался представить, что она, эта Амбер, отсасывает ему в туалете поезда.

21

Знаменитый рассказ Т. Манна о платонической любви пожилого мужчины к прекрасному подростку.

22

Этап развития английского языка с сер. XI до сер. XV вв.

23

Сборник стихотворений 1914 г. У. Б. Йейтса (1865–1939).