Как

В канаве застряли всякие обертки от конфет, раздавленная сигаретная пачка и выцветший обрывок пачки от «Рингос». Вода там черная, сверху плавает что-то грязное, вроде масла и плевков, а еще какая-то черная вязкая гадость налипла на другой мусор — наверное, на очередные конфетные фантики, на какие - то комки — непонятно, что это — трупики или еще что - то. Никогда не знаешь наверняка, чтб прячется там, под землей. Не знаешь, глубокая ли эта канава, может, она очень глубокая. Мертвец не мог бы попасть в такую канаву, он бы не поместился. Даже если он совсем маленький. Ну, разве что дохлая птица. Нет, дохлая птица не попала бы туда через прутья металлической решетки, слишком уж отверстия узкие. Кейт удается просунуть в щель только половину ладони — так, чтобы не касаться прутьев.

Бабушка прислала ей замечательную штуку. Она прислала ей большой конверт с индейским головным убором — не покупным, а самодельным: она сама пришила настоящие птичьи перья к кусочку материи. В письме к Кейт она написала, что все перья собрала в собственном саду и в лесу неподалеку от их дома. Эми говорит, что можно написать ответ и поблагодарить бабушку. Эми говорит, что правильно — не «индейцы», а «коренные жители Америки». Она говорит, что птицы, скорее всего, не погибли, что часто живые птицы просто роняют старые перья, когда машут крыльями, и им совсем не больно. У птиц, наверное, косточки очень тонкие. Твердый стержень в середине пера — это не совсем кость. Дедушка тоже прислал ей открытку. Негодница значит нехорошая девочка, но Эми говорит, что дедушка только в шутку так ее назвал, что на самом деле она ему понравилась. Он прислал ей шутку про Циклопа. Это — одноглазое чудовище, убитое человеком, сбежавшим из его пещеры. Хорошая история про то, как человек перехитрил Циклопа, не открыв ему своего имени. Кейт нашла в школе книжку об этом, и Эми читала ей вслух. Здорово, что Эми опять умеет читать. Но, пожалуй, все-таки раньше было лучше, когда Эми не умела читать, а Кейт умела. Теперь они получают письма и все такое, им даже звонят по телефону незнакомые люди, и, может быть, потому-то они снова переезжают. А еще, Энгус больше не хочет, чтобы они жили в кемпинге. Эми говорит, это прекрасно — снова уметь читать, да только она не знает, что же ей читать. В коробке целая куча книг — в той большой коробке из Англии, что теперь стоит у них в караване. Там дневники, которые Эми вела много лет назад. Эми говорит, они не стоят того, чтобы их читать. Кейт открывала коробку и снова заглядывала в те дневники. Блокноты очень симпатичные, но записки скучноватые, да и почерк трудно разбирать.

Кейт ставит кенгуру на край тротуара и смотрит на него. Потом толкает вперед, касаясь его длинных задних ног. Толкает чуть-чуть дальше, и еще чуть-чуть, пока зверек не валится с тротуара, и тогда она ловит его. Она думает о том блокноте из коробки, который не похож на остальные. Почерк там другой, его чуть-чуть труднее разбирать. Обложка не твердая и не цветная. И он не такой красивый снаружи. Она нашла этот блокнот, когда Эми рядом не было, заглянула в него и прочитала интересный отрывок о том, как какие-то подружки отправились в поход с палаткой на природу, а как-то раз ночью проснулись, выглянули наружу и увидели оленей, щипавших траву прямо рядом с их палаткой. Но потом одна девочка чихнула, и все олени перепугались и убежали, и в записках говорилось, что олени были похожи на птиц, когда они вдруг вспархивают и улетают, это было хорошо сказано, прямо как в стихотворении, как будто олени вдруг превратились в птиц и могли улететь, если что-то их напугало, вот здорово, прямо как птицы.

Кенгуру по ошибке сделали улыбку: черное пятнышко, которое должно было попасть на нос, угодило в пластмассовый рот-желобок. Кейт ставит зверька на кусочки металла на канализационной решетке. Он запросто может провалиться, почти сам собой, сквозь щель — в черную жижу. Если поскрести его хвостом по бокам решетчатой крышки, то можно отодрать эту жуткую черную грязюку, скопившуюся тут за много лет и уже давно засохшую. Теперь ни за что не узнаешь, ни за что не угадаешь, откуда же взялась вся эта грязь, и земля, и песок, и микробы, и прочая дрянь, которая туда забилась.

Кейт смотрит на тротуар, разглядывает все эти крошечные осколки камня, попавшие в цемент и намертво вросшие в него, наверное, их туда вдавила какая-то огромная машина вроде парового катка. Кенгуру замер в ожидании на решетке, он готов прыгнуть. Кейт легонько подталкивает его пальцем, пока он не оказывается на самом краю, пока он наконец не падает. Он проваливается через канализационную решетку и с глухим шумом плюхается в черную жижу. Когда Кейт заглядывает туда, вниз, кенгуру уже не видно. Его уже унесло течением.

На автобусной остановке никого нет. На улице тоже. Где-то вдали лает собака, но здесь никто не смотрит на нее, никто не слышит. Она нагибается к канализационной решетке, пока ее губы не оказываются совсем рядом с металлическими прутьями.

Это тебе, говорит она мертвой девочке, которая живет в сточной канаве. Я дарю тебе кенгуру. Он твой.

Эми чиркает спичкой. Она сидит на корточках на снегу и песке и заслоняет ладонями от ветра бусинку спичечного пламени, держит спичку так, чтобы пламя не погасло, но и не разгоралось бы слишком быстро, не подбиралось бы к ее пальцам. Она поджигает газеты с обеих сторон от кучки хвороста и бросает туда прогоревшую спичку. Оранжевое пламя растет и ширится, более сырые дрова начинают шипеть. От костра, хоть и маленького, исходят ощутимые волны тепла. Он прожег уже в темноте дыру света.

Кейт, похоже, огорчена. Я хотела сама разжечь его, говорит она.

Будешь делать это, когда вырастешь большая, отвечает Эми.

Бр-р, холодно как, ежится Кейт, жуть как холодно. Она хлопает себя руками по бокам и по груди: Кейт видела, что так делают люди в телевизоре. Она кружится на месте, выставив руки в стороны и запрокинув голову. Кружится и кружится — пока наконец, выбившись из сил, не падает в снег и там замирает, лежа на спине.

Эми представляет себе, как вертятся в голове у Кейт серое небо и костер, как мельтешит у нее перед глазами.

Однажды,сказала Эми, жили-были в горах Перу четверо братьев и сестра.

На Эми новые очки. В них она выглядит по-другому. Кейт лежит поперек колен Эми, развалившись в кресле с «Большой книгой мифов и легенд, том II», и держит книгу раскрытой под таким углом, чтобы Эми могла читать вслух у нее над плечом.

Старший брат решил показать родне, что он — самый сильный,читала Эми. И вот он забрался на вершину огромной горы и, размахнувшись как следует, бросил оттуда четыре камня. Они пролетели в воздухе много миль, прежде чем упали на землю: один — на севере, другой — на юге, третий — на востоке, и четвертый — на западе. «Мне принадлежит вся земля, которую я пометил этими камнями», сказал он.

А как же северо-восток, и северо-запад, и юго-запад, и юго-восток? — спросила Кейт.

Тихо, сказала Эми. Ты ведь сама выбрала эту сказку. «Мне принадлежит вся земля, которую я пометил этими камнями», сказал он.

Камнями или корнями? — спросила Кейт. Она ерзала и вертелась на коленях у Эми. Эми захлопнула книгу. Кейт перестала ерзать. Эми снова раскрыла книгу.

Остальные трое братьев стали завидовать ему. Они захотели отнять у него землю. Самым умным из четверых братьев был младший, и он замыслил хитрое коварство. «Зайди в эту пещеру, — сказал он старшему брату, — и посмотри, какой подарок я тебе приготовил. В знак почтения и братской любви, я изготовил для тебя прекрасные, подробные карты тех земель, что ныне принадлежат тебе». Так он сказал.

Это западня, встряла Кейт.

Да, ты права, подтвердила Эми. Так оно и есть. Когда старший брат вошел в пещеру, младший, собрав все силы, прикатил огромный камень и запер вход в пещеру, оставив старшего брата погибать там.

Ну, а разве тот не мог откатить камень и выбраться наружу? — спросила Кейт.