Главбухша

что, скорее всего, ее подняли с постели. Но пахло кофе, поджаренным хлебом — девочка завтракала.

—    Пойдем, угости нас чаем! — решительно npoговорила Марта и первой двинулась на кухню, на ходу снимая теплый плащ.

Главное, захватить инициативу, смять стройные ряды противника и, не дав ему опомниться, продолжать  натиск. В детстве Земская любила читать военные книжки, они ее захватывали, и там часто полководцы обдумывали предстоящие бои, как им лучше действовать. Марта представляла себя на месте полководцев, обдумывающих предстоящие бои, и волнен иенастолько переполняло ее, что она съедала целую вазу обыкновенных ржаных сухариков. Мать долго терзалась догадками, не понимая, куда они исчезают из мешка, который она  наполняла на черный день.

Юля робко вышла на кухню. Настал тот заветный миг, когда директор и главный бухгалтер могли посмотреть в ее голубые глазки. Но помощница опустила голову.

—    Нет, уж ты посмотри нам в глаза! — потребовала Марта. — Сподличать, предать, распнуть нас сумела, сумей и ответ держать, не будь размазней! Сколько тебе заплатили? Тридцать сребреников? А я ее пригрела на своей груди, в обиду не давала! Поделом старой бабе за эти нежности! Hу что молчишь?!

Марта огляделась: в пятиметровой кухне втроём уже было не развернуться. Она поставила чайник, зажгла газ, села на табуретку, закурила. Стас пока молчал, хмуря брови и кривя губы.

—    Так чем будешь расплачиваться за свое предательство? Если ты думаешь, что эта подлянка тебе сойдет с рук, то глубоко ошибаешься! Ни я, ни тем более Станислав Эдуардович не из тех людей, которым можно плюнуть в лицо, а они утрутся и пойдут дальше. Этого не будет. Как ты сама понимаешь, у

нас есть средства, чтобы придумать тебе любое наказание, и ни твой сумасшедший дядюшка, ни его обьявившийся сынок из налоговой инспекции не смогут нам помешать. Ты не могла не знать, что обычно заносилось в книгу черной кассы, и точно вывела на  нее полицейских, решив пустить нас по миру, упрятать в тюрьму. Товарищ Бобров высоко оценил твои услуги...

Юля метнула На Марту испытующий взгляд.

—    Да-да, он называл твое имя, красавица, но ты еще не знаешь самого главного: какого врага обрела в моем лице.

Юля отшатнулась, губы задрожали, она испуганно взглянула на гендиректора.

—    Не беспокойся, мы лично со Станиславом Эдуардовичем тебе ничего не сделаем, мы не собираемся  о тебя  пачкать руки. Это сделают другие, — Земская даже понизила голос, дабы нагнать на помощницу побольше страха. — Я не хочу тебя запугивать, детка, но Валерьян Адамович с твоей помощью бросил нам вызов, и мы его приняли. Но готова ли ты к этим нешуточным сражениям? Сейчас ты живешь и не ведаешь страха, а что будет завтра? Ты думаешь, эту квартиру кто-то станет охранять? На что ты вообще рассчитывала? На чью защиту?

Юля не в силах была вымолвить и слова, слушая.

В тот миг, когда она рассказывала дяде, где Земская прячет книгу черной кассы, племяннице хотелось лишь выставить ее перед Валерьяном Адамовичем в непристойном свете.  Дядюшка стал петь дифирамбы бывшей супруге, говорить о том, что до сих пор любит и будет любить до конца своих дней умнейшую и красивейшую женщину, может быть, всего тысячелетия. Эти восхваления и возмутили Юлю. В припадке злобы  она высказала все, что накипело у нее на душе, а гнев  копился не один год.

Юная провинциалка, став помощницей Марты Сергеевны, в первые же дни столкнулась с ее жестким,  подчас тираническим характером. Возможно, для дела он и подходил как нельзя лучше, но, получая ежедневно суровые нахлобучки от грозной начальницы, Юля целыми вечерами плакала от обиды и собственной беспомощности.

— Ты что наделала, сонная тетеря! — орала главбухша, найдя крохотную ошибку в кассе. — А ну пересчитывай все снова! Что, одни мужики в голове?! Из-за малейшей неточности, незнания Земская поднимала ее на смех, осыпала оскорбительными прозвищами. Позже Юля поняла, что так главбухша относилась ко всем, даже к генеральному директору. Но Poвенский мог за себя постоять, она же боялась вылететь,лишиться работы, хорошего куска хлеба. Нет, Марта по-своему даже любила ее, но эта любовная опека, как| и взрывы барского гнева, приводили Юлю в такое раздражение, что, приходя домой, она отводила душу, ругая начальницу последними словами. Юля потихоньку подыскивала работу. Но ей в лучшем случае предлагали тридцать — сорок долларов, на эти деньги она прожить не могла, а туг Марта Сергеевна от щедрот повысила зарплату до четырехсот баксов — столько получали лишь высококлассные специалисты, и вряд ли кто-нибудь смог бы платить ей такие же деньги. А потому приходилось сжать зубы и терпеть. Но все имеет свой  запас прочности. Юля начала срываться. А после того  злополучного ужина в «Пекине» уже одно имя начальницы приводило ее в раздражение.

И все же она и подумать не могла, что ее признаниями дядюшка воспользуется по-своему. Он попросил ее не ходить несколько дней на работу, сказал, что решил немного припугнуть Марту Сергеевну, но все это ради того, чтобы она вернулась к нему. Если это случится, то, учитывая оказанную ею помощь, он подарит Юле эту квартиру. Но через день ее вызвал на

беседу Бобров, и по его вопросам и логике рассуждений она поняла, в какую подлую авантюру ее втянули,  Юля хотела в тот же час побежать к Земской и все ей  рассказать, но пришел дядя, стал увещевать, уговаривать, твердить, что она тут ни при чем, книгу обнаружили во время обыска случайно, а потому ей не  стоит ни в чем признаваться, она только все испортит.

-Делай вид. что тебя это не касается и ты ничего не знаешь— учил ее Валерьян Адамович.

Она так и делала. И вот чем все обернулось.

— Не понимаю, о чем ты думала, — заговорил Стас. — Я ведь почти всех крупных магазинщиков знаю. И стоит мне шепнуть, тебя ни в одну фирму не возьмут! Кому нужен стукач? Да от тебя шарахаться все станут, как от прокаженной. Недаром Иуда повесился! Чего ты добилась? Ни я, ни Марта Сергеевна плохого тебе не делали, а ты нам такое устроила. Я вот Марте Сергеевне сказал: поеду лишь для того, чтобы Юле в глаза посмотреть. Мне просто интересно, как может себя чувствовать человек, предавший своих товарищей, которым по его милости грозит тюрьма. И вижу: он сел спокойно завтракать и кусок хлеба не застрял у него в глотке! Вот самое великое потрясение, какое я испытал за все прожитые мной годы!

Юля слушала Ровенского, опустив голову, не смея поднять на него глаза. Вдруг она судорожно вскрикнула, закрыла лицо руками и скрылась в ванной, закрыв дверь на защелку. Через мгновение послышались ее бурные рыдания и заглушавший их шум воды.

                                                                              8

Жирные воробьи дрались за кусок пузыристого белого хлеба, выхватывая его друг у друга с такой жадностью, что Стас невольно засмотрелся на них, Hо главбухша вернула его к реальности.

Оставлять юное создание в таком состоянии было опасно, и Марта попробовала через дверь уговорить свою помощницу прекратить истерику и вернуться на кухню. Потом к увещеванию подключился Стас, но их просьбы никакого воздействия на Юлю не возымели.

—    Лишь бы она глупостей не натворила, —промолвил Ровенский. — Порыдать ей полезно, но кто знает, что выкинет наша нервическая барышня.

—    Не такая уж она нервическая, — заметила главбухша. — Я что-то не замечала за ней чрезмерной впечатлительности.

—    Даже я думал только об одном: как бы мне врага в твоем лице не нажить!

—    Тогда придется взламывать дверь. А вдруг у нее там бритвенный станок, лезвия — полоснет по венам,и привет! Только этого в нашем положении не хватало!

Стас нажал на дверь, но она не поддалась.

—    Плотно пригнана и, видимо, запор внутри крепкий: даже не шелохнется! — доложил Стас. — Топор понадобится.

Земская осмотрела кухню, открыла несколько  ящиков, заглянула в навесные шкафы, но подходящего орудия не нашлось. Ровенский взял в руки несколько тонких ножей, но положил их обратно.