Главбухша

—    Прошу простить меня за грубость, Марта Сергеевна, — отдавая ей билет, вежливо проговорил майор.

— Вот этого никогда не будет!

— Чего? — не понял военком.

—    Прощения! — ответила она. Еще несколько дней Марта горела суровым мщением, но потом отошла, успокоилась и заводить тяжбу с военным комиссаром не стала.

В то время Земская уже жила со вторым мужем, и Валерьян Адамович хорошо знал эту историю, как и вообще ее бойцовский характер, но, видимо, старость

резко ослабила его память и заметно повредила ум,коли он решился бросить ей вызов. Да она теперь в порошок сотрет своего бывшего муженька. Чего бы  ей это ни стоило. Даже если сломает себе шею. Он  решил поставить ее на колени. Этот мерзавец вознамерился поставить ее колени! Что ж, она принимает  этот вызов.

Марта смахнула непрошеные слезы, шумно высморкалась. У нее разболелась голова, она достала анальгин, запила таблетку холодным чаем.

Позвонил Стас.

—    Куда же ты пропала?! — услышав голос главбухши, кричал он. — Я всю Москву поднял на ноги, все больницы переполошил! Где ты была? Не могла позвонить?!

—    Как я могла позвонить, если меня допрашивали? — завелась она. — В кабинете у следователя на столе, кроме графина с водой, больше ничего не было.

—    Как допрашивали? — обалдев, тихим голосом проговорил Ровенский. — Кто, где?

—    Мы что, по телефону эти вопросы станем обсуждать?

— Нет, я уже еду, через пять минут буду. — Он отключился.

Стас засыпал ее вопросами, но Марта уже подготовила ему записку: «Не исключено, что Рындин со товарищи мог понаставить здесь жучков. А потому этот разговор лучше перенести в безопасное место. Скажем, в кафе».

Директор закивал, соглашаясь с ней. Они заехали в ближайшее кафе, дорогое, но зато полупустое. Марта вкратце рассказала о допросе, не передавая мнения Боброва относительно того, что Ровенский выкрутится, но не умолчала насчет группового

преступления по предварительному сговору. Стас приуныл.

От волнения он ничего не ел. На Марту, наоборот, напал самый настоящий жор. Она мела все подряд, при том что еще на работе слопала половину грибной! пиццы.

В конце концов Ровенский заказал себе пятьдесят граммов греческого коньяку и залпом, морщась, выпил.

—    Ты хоть закуси, а то развезет! — посоветовала она.

В отличие от сникшего гендиректора, Марта чувствовала себя воспрявшей духом.

—    Подожди, это еще не все, — загадочно проговорила она. — Это лишь первый акт криминальной драмы, но есть и    второй, не менее интересный!

—    Что, еще что-то было?

—    А ты думаешь, почему он меня отпустил, имея постановление о заключении под стражу? За красивые глазки? — Марта на мгновение задумалась. — Кстати, это был бы еще один вариант — влюбить его в себя. Хотя он мне не нравится. Серенькая мышка... Странно!

—   Что странно? — не понял Стас.

—    Странно, что у него и мать, и отец были людьми  красивыми, а сын не удался.    —    Какой сын?

Марту вдруг осенила догадка: Валерьян Адамович — вот кто настоящий отец Боброва, и тогда все сходится. Теперь понятно, почему следователь пошел на такое серьезное нарушение. Ради отца на все пойдешь.

«Ради старого знакомства или давней благодарности на такое опасное дело Бобров не решился бы, — подумала Марта. — Ведь это может стоить ему карьеры, а следователь не такой уж легкомысленный человек,  чтобы, не раздумывая, броситься с головой в омут».

—    О чем ты говоришь? — наморщил лоб Стас.

Главбухша рассказала ему о встрече с бывшим мужем и о его ультиматуме.

—    Первый раз о таком слышу! — воскликнул Стас. — Слушай, так можно прижать этого Боброва! Написать на него телегу, мол, так и так, и он слетит!

—    Что написать? Где доказательства? Разговор наш не протоколировался. Получается, его слово против моего. Но это у меня есть причина его скомпрометировать, а у него никакой!

—    Да, ты права, — вздохнул Стас. — Но как же твой муж не понимает, что насильно мил не будешь? У него что, крыша поехала?

—    Думаю, да.

—    Может быть, дать ему денег?

—    Я предлагала, бесполезно.

—    Знаешь что, поехали к дядьке!

Ровенский вытащил мобильный, набрал номер.

—    Тетя Рита, это я... Нормально... Да, погода ужасная... А где наш... Понятно... Да, разбуди его, он мне очень нужен!.. Дрыхнет дядюшка по такой погоде, — зажав микрофон, доложил Марте Стас. — Но ничего, мы его поднимем! Восемь вечера, детское время!

—    А Рита — это его жена?

Стас кивнул.

—    Кем она работает?

—    В цирке. Тарелками жонглирует. Сразу десятью может. Дядя Саша до перехода в центральный аппарат с цирком на гастроли ездил, курировал их, так сказать. В одной из поездок они и познакомились. Начался роман, дядя Саша был тогда женат. Там такая история была, сам председатель комитета давал разрешение на развод., у них с этим строго... Але, дядя Саш? Привет... Извини, что не дал поспать... Да, надо бы посоветоваться... Вызывали... Ладно, сейчас будем.

Он отключил телефон. — Ну что, помчались?

Они заехали в магазин, купили по бутылке виски и «Метаксы», ананас и любимой Стуковым сухой колбасы. Земская хотела оплатить покупки, но Стас  ей не позволил. Марта не сопротивлялась.

По дороге Ровенский беспрерывно болтал, рассказывая,  как ему позвонили из Склифа, куда привезли труп женщины, похожей по описанию на Марту: красивая блондинка, сорока — сорока пяти лет, в светлом плаще, без документов. Стас знал, что главбухша без документов не ходит, но ведь их могли вытащить.

—    Я примчался, долго не мог найти дежурную, как бешеный носился по коридорам. Наконец она появилась, и меня провели в морг, зрелище, сама представляешь, не для слабонервных. Там лежала масса трупов, и их все по очереди открывали, чтобы обнаружить блондинку. Представь мое волнение! Но, к счастью, это оказалась не ты. Трупные запахи меня так переполнили, что закружилась голова, и я чуть не свалился в обморок. Мне дали понюхать нашатыря, и после него меня стошнило. Оказывается, я не переношу запаха нашатыря. Я поехал обратно на работу, позвонил, услышал твой голос и так обрадовался, что надавил на газ и чуть не врезался в джип «чероки» с четырьмя придурками в салоне. Представляешь, какие могли быть разборки, если б я в них врезался! — Он хохотнул.

—    А куда ты около двенадцати исчез? — спросила Марта. — Ты мне так был нужен, что я была готова обегать все окрестности, чтобы найти тебя!

—    Приближалось время обеда, и я поехал за пиццей, потому никого и не предупредил...

—    Я так и поняла, но тебя не было часа полтора!

—    Когда я вернулся, Лешка сказал, что ты ушла минут пять назад и тоже ничего никому не сказала.

Я и подумал, что, устав меня ждать, ты сама отправилась за пиццей. Знал бы, что не за ней, я бы нагнал тебя у метро!

— Но с тобой-то что случилось?

— Ну вот слушай! Я проехал метра три, смотрю,бежит моя маман, машет руками. Я остановился. Она была в магазине «Ковры» рядом с нами и присмотрела  чудный коврик для адмиральского кабинета. Ее благоверный решил писать мемуары, и мама оборудует ему кабинет рядом со спальней. Но ее птенчик может простудиться, если на полу не будет ковра. Ковер она приглядела, а денег не хватило, и она помчалась ко мне. Но ты же знаешь, что отделаться от нее невозможно. И вот мы поехали в магазин, купили ковер, совсем не тот, который она хотела вначале. Потом маман заставила меня отвезти ее домой, внести ковер в дом, и я еще помог расстелить его, а для этого пришлось передвинуть всю мебель. Потом мать решила, что взяла у меня деньги в долг, и уломать ее, чтобы она приняла ковер в подарок, было невозможно. Наконец она вознамерилась накормить меня обедом, но тут уж я вырвался, помчался обратно, вбежал в пиццерию, взял две пиццы, вернулся, но тебя уже не было.

Стас перевел дух.

—    У тебя уши не горели?

-Уши?