Главбухша

Земская заварила чай, достала коробку овсяного печенья. Ей уже пора выходить. На муниципальном транспорте до работы час двадцать. Надо машину по- купать. Боже! Она же хотела с утра родителям позвонить, опять из памяти все вылетело. Сделав несколько глотков, Марта подкрасила ресницы, веки, наложила легкий румянец на щеки, подвела губы.

Закончив с макияжем, она повернулась и ахнула: в коридоре стоял незнакомый мужчина с черной с проседью бородой. Она не слышала, так он вошел, и в первое мгновение испугалась. Лишь через несколько секунд она узнала в незнакомце мужа.

—    Привет, — сердито сказал он. — Ты что, не слышала, как я стучал?

— Я всю ночь не спала, а под утро приняла снотворное. Слышала во сне, как кто-то барабанил.

.    — Так вот это был я! У тебя ключ торчал в скважине!

И звонок не работал, и телефон не звонил! — Он бросил

в своей комнате чемодан, вышел на кухню, принес несколько деревянных фигур Христа, сидящего на стуле, приложив правую руку к щеке. — Эго ребята, мои знакомые скульпторы, сделали для меня несколько копий. Если ты раньше не знала, то докладываю, что Пермь, помимо того, что стоит на реке Кама, известна своими деревянными статуями Христа, в основном сидящего, изготовленными в семнадцатом -восемнадцатых веках. Это такие большие раскрашенные скульптуры...

—    Я знаю, читала.

—    Тем более. Вот, значит, тебе такой подарок!

—    Спасибо.

Пермские фигурки ей в самом деле понравились.  У Христа было простое человеческое лицо — усталое, грустное, печально-мудрое .,

Виталик привез еще бутылку фирменной пермской  водки, местного липового меда, деревянные резные  игрушки, купленные на рынке, а также афишу спектакля и программки.

— Как спектакль, как премьера прошла?

—Слезы на глазах, венки на сцену. — Муж налил себе чаю, схватил два кругляшка овсяного печенья. -Да нет, ничего, но могло быть лучше. В Сыктывкаре все пронеслось на одном выдохе, а тут достались две такие стервы, что, кажется, они у меня полжизни отняли. Нет, актрисы хорошие, но характерец у каждой ужасный. Ну да ничего. А слезы правда были. И признания в любви. Ну что еще? Цветы, даже розы, ну и банкет, как водится.

Виталик ничего не говорил про соседку Веру, и это настораживало.

Время поджимало, надо было отправляться на работу, а бабское любопытство держало ее за подол.

—    Устал?

—    Ты знаешь, какая-то пустота в душе. Два месяца

пахал , как папа Карло, спал по четыре часа, репетиции утром и вечером, потом муторные прогоны, огромное умственное напряжение, нервная лихорадка. Костюмы сшили за два дня до премьеры, декорации закончили за три, афиши расклеивали в тот же день — словом, хуже, чем в советское время! И так все время. А теперь хожу, как придурок, ничего не делаю, ни о чем не думаю. Вот такая клиническая картина. — Он усмехнулся. — А у тебя все нормально?

—    Да вроде бы.

—    Что значит — вроде бы?

—    Вчера какой-то идиот звонил весь вечер. Я снимала трубку, а он дышал. Или она. Поэтому пришлось телефон отключить. А ты где обретался этот час?

—    Не поверишь, у нашей соседки Веруни!

—    А чего ты улыбаешься?

—    Ну, как она меня сейчас соблазняла, ты бы только видела! Вытащила вкусный кизлярский «Юбилейный»! Полбутылки на радостях уел, а вот отблагодарить не сумел! Обиделась, наверно.

—    Еще бы! Что ж ты так поступаешь?

—    Да как-то дискомфортно. С утра грязный, потный, невыспавшийся, да и ей на работу к десяти. Поэтому выпил кофе, коньячку, рассказал о спектакле. Потом Веруня пошла в ванную и дверь не закрыла. Я постоял минуту и решил ещё раз испытать судьбу: думаю, если у тебя заперто, вернусь к Верке. А здесь дверь, нате-ка, нараспашку! Не судьба! — Виталик  хитро сощурился.

—    Прямо жалко тебя до слез!

—    А я теперь и думаю: чего моя женушка косила под спящую? Неужели кто-то был, кого она, когда муженек зашёл к соседке, и выпроводила?

—    Коли у тебя такие мысли закрались, значит, ты наверняка слушал, кто выходил из нашего отсека.

-Да, тихо подслушивал, но за это время никто не выходил, — кивнул Виталик. — Увы!

Боже, какие они глупые, подумала Марта. Оба потихоньку ревнуют друг друга, а сами делают независимый вид, что могут в любое время расстаться.

— Извини, мне пора на работу. Позавтракай — в холодильнике колбаса и сыр, в морозилке есть пельмени — и отдохни. Я представляю, как ты напахался!  Она подошла к мужу и неожиданно приникла к его груди. Виталик осторожно обнял ее. Почти минуту они стояли так и молчали. От ее волос пахло лавандой.

—    Я соскучился по тебе, — прошептал Виталик.

—    Правда?

Он кивнул. Марта подняла голову, потянулась к  нему губами, и Виталик поцеловал ее, крепко прижал к себе. Его рука скользнула к ее бедру, потом под халат.

—    Виталик, ты с ума сошел! Мне пора на работу!

—    Позвони, задержись на часик! Я два месяца терпел! Ты же понимаешь!

—Так уж и все два?! — усмехнулась она.

Не поверишь, но это так, клянусь! Когда поехал, не скрою, собирался погусарить! А прибыл в Пермь, начал репетировать, и мозги набекрень! Хотел сделать шедевр! Придумал концепцию, сценографию, а на худсовете вежливо сказали: не выпендривайся, твои сложности народ не поймет. Сделайте нам красиво и трепетно, больше ничего не надо. Под хорошую музычку, со страстью и слезой... -- Виталик запнулся, шумно вздохнул, дернул желваками,— Я там так психовал, что, если б и захотел, у меня бы ничего не получилось!

—   А сейчас не психуешь?

Он снова крепко прижал ее к себе, глаза его загорелись.

—    Ты же чувствуешь, как вздыбился малыш?

—    Чувствую! — возбуждаясь, промычала Марта.

—Тогда пойдем!

—    Ты насильник! — заулыбалась она.

Муж раздел ее, они упали на кровать и предались  неистовой страсти.

С Виталиком у нее всегда выходило, и Марта вдруг подумала, что им надо все наладить, ей нечего трепыхаться.

—    Может быть, ты сегодня вообще в офис не пойдешь? — предложил он. — Скажи, что тошнота и понос одновременно, температура тридцать восемь и семь, похоже на дизентерию. Врач еще не приехал, но, видимо, вырваться на работу не удастся.

Она рассмеялась.

—    Ну что?

— Да я так, наверное, и сделаю.

Она взяла телефон, набрала номер мобильного Стаса.

—    Это я, — сухо начала она. — Я поднялась, но у меня разламывается голова, видимо,давление резко упало. Всю ночь не спала, заснула уже под утро, возможно, еще и от этого...

—    Побудь дома сегодня, — ласково сказал Стас. — Отдохни. Особых дел нет, а с текучкой мы с Юлей управимся.

—    Я так и хочу.

—    Может быть, что-нибудь привезти: фруктов, лекарства и вообще какой-нибудь еды?

— Нет, спасибо. Когда я болею, то, как собака,забиваюсь в нору и не хочу никого видеть, — проговорила Марта, -За день отлежусь и завтра приеду.

—    Ладно, я еще :позвоню.

- Хорошо.

Она положила трубку. Виталик с усмешкой смотрел на нее.

— Это твой шеф?

Марта кивнула.

   —    Не по чину заботливый.

   — С чего это ты вывел? — Предательский румянец выступил на ее щеках.

— Я все-таки режиссер. Плохой или хороший, сие  другой вопрос. Но у нас есть такая наука, которой и  определяется профи ты или профан, называется скромно: «Действенный анализ пьесы и роли». Мы и  по жизни что-то всегда играем — кто жену, кто мужа,  а кто любовника. Так вот, судя по всему, у тебя с шефом установились короткие, дружеские и даже о-о-очень теплые отношения.

—    Надо же, великое открытие! — огрызнулась Марта. — Я другого отношения к себе и не терплю! Только о-о-очень теплые!

—    Этот необычайно занятой человек хотел все бросить и приехать к тебе, попроведать, а так поступают, когда заболевает близкий человек, — словно не слыша ее, раскладывал свой пасьянс Виталик.

—    Ну хватит чушь городить! — рассердилась Марта. — Он хотел завезти лекарства, если они нужны, я ведь лежу в лежку, только и всего. Тем более все знают, что я одна, а ты ставишь спектакль.