Страница 18 из 18
Как-то мой кретин-братец заглянул посмотреть спектакль. Как раз когда мальчишки танцевали под «Оду к радости».
— Кристина, то, что ты организовала, выглядит симпатично… Но этим ты мир не изменишь.
Вот за что я ценю своего братца: никаких неожиданностей. Уродился придурком и год от года все совершенствовался без отклонений и сбоев, всегда во всеоружии собственной глупости… Вероятно, он до самого конца не сдаст позиций.
— Да, малышка, — добавил он, — позволь тебе напомнить: кто-то верно сказал, что, орошая одно поле, ты вряд ли озеленишь пустыню.
— Но ведь одно поле мне все же удалось оросить, правда? И еще, на этом поле работают люди, и они едят то, что на нем уродилось, не так ли?
— Хм, ты хочешь сказать, что это лучше, чем ничего?
— А ты что предлагаешь, бездельничать и держать своего Пикассо в сейфе? Меньше, чем ничего? Совсем ничегошеньки? Я удовольствуюсь своим «лучше, чем ничего».
— От скромности ты не умрешь. Кстати, Кристина, что это за дело ты поручила моей адвокатской конторе? Ты хочешь сменить фамилию? Та, что досталась тебе от наших родителей, кажется недостаточно благородной?
— Нет, я думаю о своем надгробном камне. Хочу, чтобы он говорил, чтобы пел, производил оглушительный шум, хочу, чтобы весь мир был счастлив. Потребуй от своих адвокатов, чтобы они занялись моим делом, пожалуйста! Может, благодаря тебе у меня и получится.
— Поющий надгробный камень? Что ты несешь, бедняжка?
— Представь: гранитная глыба — темная, гладкая, никаких надписей, только внизу мелкими буквами: «Кики ван Бетховен».
Звучит «Ода к радости».