Крик зелёного ленивца

Энди.

Уютный дом для спокойной семейной жизни! Чарлзкорт 73. Одноэтажный дом для одного семейства в живописной округе. 2 ванные ком. 1 ванна. Просторные клад-ки, Плотн. ограда. Мощен, двор, Освещен, парковка. 10 мин. ходьбы до магазинов и заправочн стан-и. $275 + жилищн. расходы.

Дорогая мама,

Надеюсь, что, когда до тебя дойдет это письмо, ты уже совсем поправишься. Что правда, то правда, насморк ужасно неприятная штука, и со стороны Элен было некрасиво смеяться над тобой и прятать твои бумажные платочки клинекс, если, конечно, все так и обстояло на самом деле. И несмотря на все твои намеки, я-то как раз прекрасно понимаю, какую скуку может нагонять живая изгородь, если кроме нее не на чем взгляд остановить. Однако я убежден, что, если бы ты всмотрелась повнимательней, постаралась бы увидеть каждый листок отдельно, а не как часть общей массы, все они тебе бы показались куда увлекательней, чем ты предполагала, и скрашивали бы твои мирные вечера. Я всегда считал, что людям бывает скучно по той простой причине, что они не всматриваются в детали. Я надеялся в этом месяце приехать, но мой шевроленок, кажется, опять забарахлил. Что-то там у него с радиатором, что ли, и при нашей нынешней дикой жаре он вскипает даже от коротеньких бросков до магазина. Я спрашивал Клару насчет твоего фена. Она говорит, что его не помнит. Как только смогу, повезу тебя кататься. Махнем на Вудхейвен, сходим на могилу Уинстона. Знаю, ты останешься довольна, и я, конечно, тоже. Кстати, ты совершенно несправедливо считаешь, что мне всегда было "с высокой горы плевать" на Уинстона. Я даже говорил с его преподобием Стадфишем как раз на прошлой неделе. Он пообещал рассмотреть этот вопрос, хоть с ходу предупредил, что законы церкви на сей счет весьма суровы. Впрочем, едва ли тебя это обескуражит, поскольку он всегда недолюбливал Уинстона после того, чтоб он себе позволил на свадьбе Пег, в смысле, что он, Уинстон, себе позволил. Не знаю, послужит ли для тебя эта мысль хотя бы легким утешением, но я лично убежден, что, где бы сейчас ни пребывал Уинстон, ему там хорошо.

Целую крепко.

Энди.

Самое первое мое воспоминание: мама расчесывает волосы. Сухо, жарко, и в бледных сумерках я вижу искры, блошками прыгающие с волос на Щетку. Яркими такими блошками. То был мой первый смутный промельк догадки о том, какую роль играет в нашей жизни электричество. Самое мое раннее воспоминание — мамины руки. Чистый алебастр. Белые, в синих прожилках. Тонкие, в синих прожилках руки, выдающие аристократизм. Лежу, среди шелков и кружев, в плетеной корзине на крыльце. Она разговаривает по телефону — с кем, интересно? — и говорит (мне ясно помнятся слова, хотя, конечно, тогда еще несколько месяцев оставалось до той поры, когда мой словарь достаточно обогатился и я смог понять их смысл, а пока суд да дело, я мог просто их твердить, молча, как бы про себя выпевая): "Пришлите окорок, немножечко картошки, два фунта спаржи, кварту молока, коробку "Тайда"". Часто оглядываюсь назад, на это воспоминание, и диву даюсь, как это люди могли заказывать еду и прочее по телефону. А, говна пирога.

Уважаемый мистер Полтавский,

В ответ на ваш вопрос о требованиях, предъявляемых к предлагаемому материалу, посылаю вам список наших стандартных правил. Хорошо бы побольше авторов интересовалось нашими условиями, прежде чем посылать никуда не годную ерунду, тем самым губя понапрасну мое и свое собственное время. Отдельное спасибо за то, что присовокупили конверт со своим адресом и почтовой маркой, чего тоже далеко не от каждого из вас дождешься.

Руководство по предложению материала для опубликования в нашем журнале.

"Мыло" — общенациональный журнал, посвященный всем видам художественной литературы, включая рассказы, стихи, рецензии и эссе. Мы регулярно издаем по шесть номеров в год плюс ежегодные антологии. Среди наших авторов есть и опытные мастера с мировым именем, и талантливые новички. Хотя мы всячески приветствуем художников, пролагающих новые пути как по части формы, так и по части содержания, однако при публикации не руководствуемся никакими иными критериями, кроме художественного совершенства. В суровом климате нынешней американской словесности, при несдержанных эмоциональных всплесках, с одной стороны (пережитки так называемого движения битников), и бесформенных грудах псевдомодернистского хлама — с другой, "Мыло" идет своим срединным курсом. Мы не публикуем материалов на случай, поздравительных открыток в стихах, вышивок по ткани. Сатира приветствуется, однако при персональных выпадах правило гласит: поменьше грязи. Непристойность допустима, но не должно запускать ею в ныне здравствующее лицо. Оригинальность необходима. Действующие лица не могут именоваться N или X Манифесты должны отстаивать позиции, о которых прежде никто не слыхивал. Мы не публикуем произведений ни на одном иностранном языке. Иностранные фразы могут быть разбросаны там и сям по тексту, если же они идут косяком, ваша работа будет отвергнута как претенциозный вздор. Все материалы должны быть напечатаны с двойным интервалом. Страницы в многостраничных рукописях следует нумеровать. В качестве вознаграждения автор получает два номера журнала бесплатно и двадцатипроцентную скидку на все номера сверх того в неограниченном количестве. Автор должен соблюдать два главных правила. Главное правило № 1: не посылай свой единственный экземпляр. Главное правило № 2: присовокупляй конверт с маркой и своим адресом. Одновременное нарушение обоих правил обречет вас на полное уничтожение ваших трудов.

Дорогая миссис Лессеп,

Благодарим вас за то, что предоставили нам возможность прочесть во второй раз "Вербины сапожки". После долгих размышлений мы сочли, что это произведение по-прежнему не соответствует нашим требованиям. Простите, но вы, ошибочно поняв нашу фразу "в настоящее время не соответствует нашим требованиям", сочли, что снова можете его прислать. В издательском мире слова "в настоящее время" означают "никогда".

Э. Уиттакер,

издатель "Мыла".

Мистер Кармайкл., любезнейший,

Старики порой бывают невозможны, не мне вам говорить, однако же обращаться с ними следует заботливо, ибо они как-никак тоже люди. Ведь мы с вами хотели бы, чтоб с нами обращались заботливо, когда мы состаримся, что нам, безусловно, предстоит, даже если при этом нам придется перейти в противный класс существ, жалующихся направо и налево. Все мы люди, все мы человеки, и все мы, грешным делом, вечно осуждаем жалобщиков — которые и в самом деле нудны, — не углубляясь в суть вещей. Пишу это, дабы объяснить самому себе, как могло случиться, что после того, как моя мать, по-видимому, неоднократно говорила лично вам о неладах со своей сиделкой Элен Робинсон, не было предпринято решительно никаких мер. Нехорошо. Однако, чем самому вступать в ряды скучных жалобщиков, я изложу вам факты, а вы уж о них судите сами.

Элен поступила на службу в Олд-Айви-Глен в прошлом году вскоре после Рождества, заменив собою Дотти. Сначала мама радовалась замене, поскольку Дотти во все время своих дежурств почти непрестанно бубнила о вещах, которые даже и прикованной к постели одинокой старухе едва ли могли показаться увлекательными. В результате в первый год пребывания в Олд-Айви-Глен мама почти все время притворялась, будто спит. И вот является Элен Робинсон: пышногрудая, веселая, с беспечным взглядом на жизнь, который так прельщает нас почти во всех представителях ее народа. Мама происходит из известной семьи южан, привыкла к самым разным нефам, и сперва они с Элен, кажется, сдружились. Живо помню, как во время одного из ежемесячных моих приездов, идя по прихожей к маминой комнате, слышу их задушевную беседу, и тонкие рулады маминого хихиканья перекатываются поверх нутряного ржания Элен, словно перезвон быстрого горного ручья поверх ровного гула медленной реки. Сердце во мне подпрыгнуло, я выдохнул немое "спасибо" заведению Олд-Айви-Глен.