Мистерия убийства

Тем не менее, я добрался до нужного места. Выходя из «Морского ранчо», я наметил в качестве конечной цели путешествия по вражеской территории пару самых высоких скальных образований. Я не был до конца уверен, но мне казалось, что два стоящих рядом утёса указывают, что пора поворачивать к берегу.

Я постоял на скале пару минут, решая, как преодолеть прибой. В отличие от песчаных пляжей линия прибоя из-за обилия скал и неровностей дна была хаотичной и широкой. Там, где волны кипели, разбиваясь о каменные колонны и гигантские валуны, войти в воду было невозможно. Следовало отыскать скалу, примыкающую к берегу.

Я прыгнул с камня на камень. Моя нога заскользила по мокрой, осклизлой поверхности, и в следующий миг я оказался в воде.

Сказать, что у меня перехватило дыхание, значит, не сказать ничего. Ледяная вода не только вытеснила воздух из лёгких, но и сами лёгкие вдруг отказались работать. Падение пришлось на момент затишья, перед тем, как на скалы должен был обрушиться очередной вал. Это было чистое везение, казалось, всё обойдётся сравнительно легко и я сумею выбраться. Я начал взбираться на скалу, но не успел закрепиться, как на меня обрушился холодный вал. Волна оторвала меня от утёса и закружила в смертельном водовороте. Казалось, всё происходит в замедленной съёмке. Шум стоял оглушающий.

Я царапал ногтями скользкую поверхность, искал опору для ног, отчаянно пытаясь взобраться на утёс. Мне удалось зацепиться, когда вода начала спадать. Я услышал громкий засасывающий звук, шорох гальки и… через мгновение немыслимая сила оторвала меня от скалы, развернула и швырнула спиной на утёс.

Вот тогда я впервые понял, что события выходят из-под контроля. Я по-прежнему не мог дышать, и мне показалось, что я распорол икроножную мышцу на левой ноге. Боли я не почувствовал — вода была слишком холодной, но мне почудилось, будто ногу обожгло огнём.

Я понимал, что если не выберусь из воды до того, как нахлынет следующий вал, то не сумею выбраться уже никогда.

Но какая-то неведомая сила вдруг вытолкнула меня на поверхность. Возможно, это была мысль, что Кевин и Шон могут так и не дождаться моей помощи. А может, я увидел свой изуродованный труп, колотящийся о камни в волнах прибоя. Мы все запрограммированы на сверхусилия, проявляющиеся лишь в момент смертельной опасности. Как бы то ни было, но мощный выброс адреналина в кровь помог мне выбраться из воды. Я, словно человек-паук, полз вверх по утёсу к выступу, на котором могли уместиться ноги. Волны, пытаясь стянуть меня вниз, хватали за лодыжки, но теперь мне казалось, что даже взрыв бомбы не сможет оторвать меня от скалы.

До берега я добрался в отвратительном состоянии. Начинало темнеть, становилось всё холоднее, лодыжка и колено страшно болели, а все тело била неукротимая дрожь. Рюкзак казался мне неподъёмным, и даже возникла мысль выбросить тяжеленный фонарь — тем более, что солёная вода наверняка погубила батареи. И я бы от него избавился, но жаль было терять время. Так и не сняв рюкзак, я потащился подальше от моря, передвигаясь от одной скалы к другой и внимательно высматривая в наступающей темноте красные глаза камер слежения.

Найдя временное укрытие, я открыл рюкзак, достал бутылку и выпил воды. Затем снял ботинки, вылил из них солёную воду и отжал шерстяные носки. Лодыжка распухла и стала похожа на небольшой грейпфрут. Я обулся, как можно туже зашнуровав ботинки, и осмотрел икроножную мышцу. Края раны расползлись, обнажив мясо, от соприкосновения с холодным воздухом разрез пощипывало, но всё было не так уж страшно. Соль моря, видимо, пошла ране на пользу.

Затем я стащил с себя шерстяную куртку, свитер и майку, хорошенько их отжал и снова надел. Меня по-прежнему била дрожь.

Кухонный нож куда-то подевался — видимо, выпал из рюкзака, когда я барахтался в воде. Фонарь, естественно, не работал, но я решил его оставить, поскольку теперь он был моим единственным оружием. Я взглянул на сотовый телефон, но увы — в герметичный пластиковый пакет каким-то образом налилась вода, и мобильник перестал функционировать.

Мне казалось, что оторвать меня от земли можно лишь при помощи гидравлического подъёмника. Но ощущение оказалось ложным. Я ухитрился встать и продолжить путь. Солнце уже опустилось за горизонт, наступили сумерки, а мне ещё предстояло найти место представления. Как это сделать, я не знал и снова засомневался. Может, всё же стоит сразу двинуться к дому?

И вдруг я увидел это место.

Не знаю, на что я рассчитывал, но при виде театра у меня перехватило дыхание. Граница засыпанной гравием сцены обозначалась бетонными вазами, соединёнными между собой гирляндами цветов. Перед сценой со стороны моря находился небольшой, состоящий из трёх гранитных ступеней амфитеатр. Полированный гранит амфитеатра плавно переходил в природное скальное возвышение.

Маленький театр был так красив, что то ужасное представление, которое должно было состояться утром, выглядело на его фоне ещё более чудовищным. Справа от сцены находился решётчатый экран, сплошь увитый виноградными лозами и цветами. Экран скрывал несколько больших сундуков и огромную, накрытую брезентом корзину.

Мне хотелось получше осмотреть прилегающую к театру территорию и, в частности, идущую от дома тропу. Но делать этого я не стал, поскольку отказался от идеи перехватить Бодро по пути к театру. Я теперь очень много знал о «трюке с канатом» и не сомневался, что утром, до начала представления, Байрон явится в театр, чтобы всё приготовить. Но я также знал, что его будет сопровождать ассистент, а то и два. Даже с помощью тяжёлого фонаря мне с ними не совладать.

Лишь неожиданная атака из засады давала мне некоторый шанс на успех. Поскольку уже почти стемнело, у меня осталось время лишь на то, чтобы вскарабкаться на один из высившихся рядом со сценой утёсов. Утёсы были довольно высокими — не ниже шестидесяти футов. Эти естественные возвышения походили друг на друга, но назвать их идентичными я не мог. Массивные у основания, они сужались к вершинам, которые даже сейчас скрывались в тумане.

В обычных условиях подобные утёсы не представляют сложности даже для посредственного скалолаза, но я так устал, что восхождение оказалось очень трудным. Темнота ещё сильнее осложняла подъем. Свет луны, едва просачиваясь сквозь толщу облаков, практически не улучшал положения.

Ноги, срываясь с опор, скользили, а мышцы рук настолько устали, что я лишь ценой огромных усилий удерживался на скале. Примерно на полпути я полностью исчерпал силы и чуть не сорвался вниз. Это меня напугало, и, оказавшись на очередном выступе, я позволил себе несколько минут отдыха. Затем снова начал подъем, отдыхая каждые две минуты. Наконец я увидел то, что и ожидал. Деревянную платформу.

Я вполз на неё и едва не потерял сознание от перенапряжения. Платформа не превышала четырёх квадратных футов, но мне она показалась настоящим дворцом. Во всяком случае, больше не надо было подтягиваться на руках и искать опоры для ног. Немного передохнув, я извлёк из рюкзака последнюю бутылку и наполовину её опустошил.

Было совсем темно, но мои глаза давно приспособились к недостатку освещения. Я увидел пару тянущихся к противоположному пику канатов. Но платформы там не было — во всяком случае, я её не видел. Я возблагодарил небеса за то, что помогли мне выбрать нужное место. Второго такого подъёма я бы не одолел.

Один из канатов тянулся из-под платформы, второй проходил в нескольких футах над моей головой. Нижний канат крепился к маховику, а тот, что шёл поверху, был снабжён какими-то рычагами. На выступе скалы чуть выше меня находился небольшой электрический генератор. С нижнего каната свисало несколько петель большого диаметра, а на верхнем я увидел трёхгранные зубья, похожие на крепления для сверла дрели. Только в этом случае дрель должна была бы быть поистине гигантской. Чтобы понять, как работает этот механизм, мне потребовалось несколько минут. Маг подбрасывает вверх канат, позволяя ему для вящего эффекта несколько раз падать, и тот в конце концов попадает в одну из свободно висящих петель. После этого засевший наверху ассистент — а может быть, и хитрый, управляемый по радио механизм — приводит в действие верхний канат. Он доводит его до нужной точки и опускает до тех пор, пока трёхгранные зубья не захватят брошенный иллюзионистом конец. После этого верхний канат поднимается, а соответствующий механизм туго натягивает рабочую верёвку.