Путеводная звезда

— Какой же я разиня!

— Ты ни в чем не виноват, — заверила его она и вдруг почувствовала, как вспыхнули и запылали ее щеки. — Я поднимусь наверх и переоденусь. И надо прополоскать юбку, пока на ней не образовались пятна, которые потом не отстираешь.

— Та ведь вернешься сюда? — спросил он, и Мэри впервые за все месяцы их знакомства заметила, как на его лбу запульсировали тоненькие жилки, а в глазах замерцало напряженное выжидание.

— Конечно, — ответила она, хотя несколько секунд назад у нее мелькнула мысль под предлогом возни с юбкой задержаться наверху подольше, а потом просто лечь спать. Без него ей было бы спокойнее и безопаснее.

Мэри преднамеренно не спешила разделаться с испачканной юбкой и полоскала ее не менее получаса. Когда же она наконец набралась храбрости и вернулась в кабинет, перед ее глазами предстала маленькая домашняя идиллия: Кармело вальяжно развалился в кресле и, вытянув вперед длинные ноги и положив голову на диванную подушку, сладко спал. Вот он, прекрасный предлог тихонько подняться опять наверх и со спокойной совестью лечь спать, подумала Мэри, но в ту же секунду обнаружила, что ее ноги словно приросли к полу и совершенно не слушаются ее. Не слушаются, потому что она сама уже не хочет никуда уходить из кабинета. А не хотела она уходить оттого, что вид спящего Кармело начал завораживать, притягивать ее как магнитом. Красивые черты лица, черные вьющиеся волосы, полные губы, слегка растянутые блаженной улыбкой... Интересно, с ревностью подумала Мэри, кого или что он видел сейчас в своем сладостном сне — очередную очаровательную незнакомку, или свою обнаженную любовницу, или сам любовный акт с ней в излюбленной им позе? Чем дольше она всматривалась в живой портрет этого мужчины, тем все труднее ей становилось оторвать от него глаза.

Его мускулистая волосатая грудь вздымалась и опускалась, и ей хотелось запустить руку ему под тенниску и потеребить жесткие колечки черных волос. Он был великолепно сложен — узкие бедра, широкие плечи, длинные ноги, плоский живот — у него было потрясающе поджарое тело без единой унции лишнего жира. Этот мужчина являл собой неподдельный эталон настоящего самца, который был явно способен возбудить и наверняка — Мэри была уверена в этом — удовлетворить любую настоящую самку. Она уже давно, очень давно не встречала такого мужчину, который бы мог разбудить в ней чувства, подобные тем, какие сейчас охватывали ее, заставляли думать о сексе и о наслаждении, испытываемом мужчиной и женщиной во время сексуальной близости.

Неожиданно рука спящего Кармело шевельнулась, а через секунду он сам приподнялся в кресле и вдруг, не подавая голоса, без всякого предупреждения, резко, скорее даже грубо обхватил ее за талию и бесцеремонно швырнул к себе на колени.

— Тебе нравится смотреть на спящего мужика, не правда ли? — прямо над ухом услышала она его страстный шепот.

Мэри вся так и вспыхнула, когда ощутила под ягодицами его вздыбившееся мужское начало. Слава Богу, он не мог знать, не мог чувствовать, что творилось в эти минуты между ее ногами...

— Черт возьми! Ты отдаешь себе отчет в том, как обращаешься со мной? — вскипела она и напрягла все силы в попытке высвободиться из его железных тисков. — Если ты только для этого заманил меня сюда, тогда...

Ее фразу оборвал сиплый рык рассерженного льва:

— Пардон, миледи, но это вы разглядывали спящего мужчину, а не я вас, и вы, судя по тому, как блестели ваши глазки, как вы стали облизывать кончиком языка пересохшие губки, тоже, как и я, порядком возбудились...

— Простите меня, но вы далеки от истины, как Северный полюс от Южного. — Ее воспламенившиеся голубые глаза метали молнии. — Если хотите знать, о чем я сейчас думаю, так это о том, как же я себе позволила оказаться втянутой в эту сомнительную сделку. У меня нет никакого специального образования, я не заканчивала даже элементарных курсов, чтобы работать няней...

В этот момент он на какую-то долю секунды ослабил руку, которой обнимал ее талию, и Мэри мгновенно воспользовалась потерей бдительности захватчика. Она резко отшвырнула его руку в сторону, рванулась вперед — и железные тиски распались.

Лишь после того, как Мэри ушла в свою комнату, Кармело серьезно задумался над тем, что только что произошло между ними. Собственно, ничего особенного и не произошло. Изголодавшиеся по мужикам женщины обращали на него внимание и раньше. И, возможно, он будет попадать в их поле зрения и в дальнейшем. Кто знает? Но он никогда не думал, что таким разглядыванием-подглядыванием может заниматься Мэри.

Она всегда производила на него впечатление женщины, абсолютно им не интересующейся. Впрочем, не только им. Казалось, ее вообще не интересовали мужчины. Она жила только для сына. Все, что она делала, делалось с мыслью об Алексе. Ее преданность ребенку восхищала Кармело.

После полутора часов, проведенных с ней в кабинете, после испытанного им невероятного возбуждения оттого, что она так жадно разглядывала его в минуты, когда он притворился спящим, ему вдруг страшно захотелось уложить ее в постель, захотелось слиться с ней воедино, ощутить, исследовать каждый дюйм ее упругого, белого тела.

Мэри Коул была необыкновенной женщиной с множеством достоинств.

На работе она блестяще справлялась с обязанностями личной помощницы — такой у Кармело еще никогда не было. В полуофициальной обстановке (как, например, в ресторане того нью-йоркского отеля, где проходила недавно конференция по морским перевозкам) она становилась загадочной и недоступной красавицей.

А всего несколько минут назад Мэри предстала перед ним страстной, сексуальной женщиной, которой явно хотелось отдаться столь же сексуальному мужчине. Он увидел это сквозь щелочки прикрытых век. Увидел в ее жадном, изголодавшемся взгляде, которым она оглядывала, почти ощупывала все его тело, думая, что он спит. Интересно, сколько времени прошло с тех пор, как отец Алекса исчез из ее жизни? Когда она последний раз была с мужчиной?

Ее коттедж представлял собой небольшое, но уютное и продуманно обставленное жилище. Это было не просто жилое строение, а именно дом, домашний очаг. В нем ничего не выставлялось напоказ, как это делалось, например, в доме Лусинды или его матери. Скромное обиталище Мэри было таким удобным, таким обжитым, что, зайдя в него первый раз, Кармело сразу почувствовал себя полностью расслабленным, необыкновенно бодрым и даже, может быть, заведомо счастливым человеком.

Теперь ему вряд ли когда-нибудь удастся побывать в ее доме хотя бы еще раз. Переехав в его особняк, Мэри решила сдать коттедж в аренду, и уже скоро в нем должны будут поселиться чужие люди.

Мэри проснулась от беспокойного, тревожного сна. Когда открыла глаза, то подумала, что ее мозг еще продолжает спать и видеть непрекращающийся кошмар, потому что комната, в которой к ней стало возвращаться осознание реальности, совсем не походила на ту, которую она занимала в коттедже. Обои, мебель, шторы, ковер — все в этой незнакомой просторной спальне было выдержано в прохладных зеленых и кремовых тонах. Для обстановки же в ее крохотной спаленке в собственном доме были характерны розовые и сиреневые оттенки.

Прошло еще несколько секунд, прежде чем Мэри окончательно вырвалась из плена жутких ночных сновидений, а когда это произошло, ее первым осознанным импульсом явилось желание как можно быстрее попасть в комнату сына. Вчера была уже почти ночь, когда они добрались до особняка, и Алекс после переезда слишком устал, чтобы обратить внимание на новую обстановку. Однако сегодня утром, когда он проснется в чужой комнате, его может охватить страх.

Мэри как ошпаренная выпрыгнула из постели и, даже забыв накинуть на себя халат, ринулась из комнаты в коридор и прямо за дверью столкнулась с Кармело Аличени. Сильные руки схватили ее, прижали к крепкому поджарому телу, а сиплый голос добродушно воскликнул:

— Тпру! Куда это ты помчалась?

— Я должна видеть Алекса, — выпалила она и тотчас почувствовала, как руки босса еще сильнее притянули ее к широкой мускулистой груди. Мэри бросило в жар, и она с трудом сохранила над собой контроль. — Он может испугаться, когда проснется в незнакомом месте.