Страница 37 из 46
Весь день Викта буквально порхала по дому, порой замечая, что глупо улыбается. Попытка разобраться в себе привела к следующим выводам: она рада, что снова не стала убийцей. А чувствовать себя просто женщиной, способной быть желанной, оказалось восхитительно.
Ужин был готов ко времени, когда Судья возвращался с работы, вот только мужчина не торопился домой. Настроение нуары мгновенно стало сползать к нулевой отметке, стоило лишь девушке вспомнить, что сегодня был именно тот вечер седьмицы, который Дэжар обычно проводил с Амантой. Видимо, их совместная ночь ничего не значила для любовника, раз он решил не изменять традиции.
Измененная затруднялась сказать, почему же осознание этого вполне закономерного факта стало для нее настолько неприятным. По сути, она не собиралась налаживать с Дэжаром длительных отношений, скорее наоборот. Викта была искренне уверена, что все произошедшее не повторится, а потому собственная реакция девушку удивляла. Умом она понимала, что Айвер полностью в своем праве и совершенно ничем ей не обязан, что она сама пришла к нему, но уязвленное женское самолюбие не желало воспринимать доводы.
Викта поймала себя на том, что меряет кухню шагами и несколько горько усмехнулась. Так глупо все это получалось. В любом случае дольше часа ждать она Дэжара не собиралась. А больше и не требовалось, все и так станет ясно.
Красивая брюнетка вплыла в холл с поистине королевским величием. Аманта довольно часто проводила в этом ресторане вечера в компании друзей и знакомых, не уступающих ей положением. А вот Дэжара ей удавалось вытащить сюда куда реже, чем ей бы этого хотелось. Судья не стремился составлять женщине компанию на светских раутах или на обедах в кругу их общих знакомых, соглашаясь разве что на ужин на двоих. Сегодняшний вечер был как раз из таких. Более того, мужчина сам пригласил ее, и теперь Аманта была полна предвкушения.
Возможно, сегодня ей удастся наконец заполучить желаемое… Признаться, красавицу порядком раздражало поведение любовника, который встречался с ней по графику, будто с маникюршей. Будучи амбициозной и тщеславной, Аманта всегда претендовала только на самое лучшее и роль всего лишь пунктика в его плотном графике женщину не устраивала.
Сбросив на руки подоспевшего лакея меховую накидку, она величественно и неторопливо вошла в общий зал. Оглядываться по сторонам, выискивая Дэжара, Аманта сочла ниже своего достоинства, а потому небрежным жестом подозвала ближайшего официанта. Повинуясь движению затянутой в узкую перчатку ручки, кельнер приблизился:
- Меня ждут, - надменно сообщила женщина. - Проводите меня к столику Судьи.
- Господин заказал отдельный кабинет, - сообщил служащий, сопровождая слова легким поклоном. - Сюда, мадам.
Аманта неспешно плыла по коридорчику, по обеим сторонам которого располагались двери, ведущие в альковы, столь удобные для деловых встреч и романтических свиданий. Мягкий, приглушенный свет настенных светильников казался перламутровым, красиво ложась на чуть серебрящиеся шелковые обои и лишь усиливая их контраст с темным, почти черными деревянными панелями.
Мужчина в форменной ливрее распахнул перед нею одну из дверей, и тут же склонился в поклоне, пропуская высокородную посетительницу в небольшое помещение. Навстречу уже поднимался из-за столика Дэжар, которому женщина приветливо улыбнулась. И не подумавший изменить любимой мрачной цветовой гамме, Судья был невероятно элегантен. Впрочем, как и всегда.
- Прекрасно выглядишь, - дежурным комплиментом поприветствовал он Аманту, и баронесса мысленно поморщилась, хотя на ее лице это ни в коей мере не отразилось. Пусть это и была простая констатация факта, а ни в коем случае не лесть, мог бы придумать и что-то более оригинальное. Даром она, что ли, издергала капризами швею с помощницей, контролируя пошив великолепного платья из винно-красного кавирского шелка? Создавая образ на вечер, Аманта готовилась тщательнее любой куртизанки, а ее любовник ограничился парой ничего незначащих слов, что невероятно раздражало красавицу.
Ужин протекал как обычно: в основном говорила Аманта, а Дэжар слушал, кивал и порой вставлял комментарии. Это тоже было стандартным распределением ролей, и тоже заставляло брюнетку злиться. За несколько месяцев знакомства она почти так и не узнала о нем ничего из того, что не было бы известно остальным. Может, мужчины и могут сболтнуть лишнего в присутствии своих любовниц относительно рабочих вопросов или говорить о чем-то для них интересном и важном, но Айвер явно был исключением из этого правила. Раз за разом проваливающиеся попытки как-то изменить заведенный порядок приводили в бешенство. Аманта любила командовать, предпочитала видеть в глазах мужчин искреннее восхищение. Будь на то ее воля, она давно бы уже распрощалась с Дэжаром. Он был слишком скрытен, властен и опасен, что значительно перевешивало все выгоды в виде физического удовольствия и престижа от наличия такого любовника. Вот только выбора у нее не было.
Аманта де Фантэ, в девичестве Кенар, овдовела двумя годами ранее. Ее покойный супруг, владетельный барон де Фантэ, был старше своей жены на двадцать семь лет и души не чаял в черноокой прелестнице. Все свое немалое состояние он завещал ей, лишив наследства даже дочь от первого брака. А когда же пожилой барон скончался от сердечного приступа, безутешная вдова оказалась владелицей не только кругленькой суммы в банке, но и парочки доходных предприятий.
Вздохнув спокойно и расплатившись с весьма кстати подвернувшимся торговцем редкими зельями, баронесса зажила в свое удовольствие. Аманта была слишком умна, чтобы без разбору транжирить деньги покойного муженька, а потому даже нашла несколько способов приумножить собственный капитал. Все складывалось замечательно, но в один прекрасный момент капризная удача повернулась к красавице спиной. Однажды прямо на ее столе появилось письмо, содержащие сведения об уликах, которые могли уничтожить ее репутацию в обществе, если бы им придали огласку. А так же в нем содержался намек, что если не органы правопорядка заинтересуются вопросом, как именно перешел в мир иной ныне покойный барон, то это, безусловно, будет небезынтересным его дочурке. В том, что девица воспользуется подобной возможностью, Аманта не сомневалась ни минуты. В тот день она устроила грандиозный скандал, пытаясь выяснить, кто доставил в ее кабинет злосчастное письмо. Слуги жались по углам, но молчали.
Устав кричать, женщина закрылась в собственных покоях. Владевшая ею отчаянная ярость схлынула, и баронесса порадовалась, что не уничтожила проклятую бумажку. При должной смекалке, ее можно было использовать и несколько иначе, выдавая себя за жертву шантажа. Несложно догадаться, что тогда все подозрения пали бы на дочь покойного. Аманта улыбнулась и бережно расправила скомканную чуть желтоватую бумагу. Собственноручно заперев документ в сейфе, женщина совершенно успокоилась.
Ее ярости и страху не было предела, когда на следующий день письмо исчезло таким же загадочным образом, как и появилось. Из запертой комнаты в доме, где полно прислуги и охраны. Именно тогда баронесса поняла, что спокойная жизнь для нее закончилась.
Аргэ не спешил связаться с Амантой, выжидая, пока она начнет шарахаться едва ли не от каждой тени и вздрагивать от стука в дверь. Нервная и испуганная возможностью потерять все приобретенное, баронесса почти мгновенно согласилась на требования нуара. Тем более, что они были не столь уж обременительными. Ей всего лишь предстояло очаровать Судью. А поскольку внешне мужчина Аманте понравился, она не видела ничего сложного в поставленной задаче. Пока не познакомилась с Айвером Дэжаром ближе.
Самоуверенный и отстраненный, что в принципе было ожидаемо от мужчины его положения, он оказался очень неудобным объектом для "обработки". Нет, он был безукоризненно вежлив и галантен, но в темно-карих глазах она ни разу не заметила ни единой искорки восхищения, которые привыкла наблюдать во взглядах бывшего мужа. Она была ему удобна. Нет, он никогда не озвучивал этого, слишком безукоризненно воспитан был Судья. Иногда ей даже казалось, что приходя домой после проведенного с ней вечера, - а Дэжар, что показательно, никогда не оставался на ночь, - он достает ежедневник и ставит галочку напротив ее имени.