Враги поневоле

На этот раз они не собирались медлить и, издав пронзительный вой, бросились в мою сторону. Самый здоровый волк вцепился зубами в мой плащ, другой уже приготовился к прыжку. Я зажмурилась и рухнула в снег, мысленно прощаясь с жизнью и намереваясь встретить верную смерть. Такую глупую, нелепую и нестерпимо мучительную. Мгновения тянулись, словно часы. Совсем близко послышался тот же колдовской шепот. Неимоверным усилием воли я заставила себя открыть глаза и только успела заметить, как стая волков, трусливо поджав хвосты, словно побитые собаки, скуля и жалобно воя, скрывается за кустами. Поляну снова окутала тьма. В изнеможении приникла к дереву и до боли смежила веки, пытаясь осознать произошедшее и все еще не веря в свое спасение. Благо, мне удалось ухватиться за уздечку прежде, чем моя лошадь попыталась исчезнуть, оставив свою хозяйку посреди дремучего леса. С трудом поднявшись на ноги, в последний раз оглядела поляну, едва не ставшую мне могилой. Наверное, в тот момент в моем воспаленном мозгу пронеслись тысячи образов, и вдруг один из них как будто материализовался, застыв за ближайшим деревом. Сноп лунного света высветил лицо незнакомца. Услужливая память вернула меня в Ворно к церковным ступеням, где я лицом к лицу столкнулась со стариком, так внезапно возникшим и тем самым напугавшим меня. Не желая больше ни минуты оставаться в этом жутком месте, я со всей силой пришпорила коня и помчалась прочь из мрачного леса. Когда обернулась, за деревьями уже никого не было.

Весь день молодой человек метался в раздумьях, пытаясь понять, что испытывает к Ноэминь — симпатию, стремительно перерастающую в нечто большее, или же желание досадить д'Элмеру. Так и не сумев разобраться в своих чувствах, Алессандр пришел к выводу, что все же обязан извиниться перед девушкой. Он не хотел ее обидеть. И хоть мук совести Алесс прежде никогда не испытывал, сейчас какая-то неведомая сила заставляла его искать примирения с травницей. Вплоть до самого вечера Алессандр ждал ее, надеялся, что Ноэминь придет его проведать и, быть может, тогда им удастся поговорить. Но высшая не спешила исполнять обязанности домашнего лекаря. Наконец д'Орану надоело скучать в одиночестве, и он отправился на поиски девушки. Преодолевая боль, Алесс поднялся наверх и медленно зашагал в комнату травницы, готовясь к нелегкому разговору. На теплый прием он и не рассчитывал. В лучшем случае Ноэ просто выставит его за дверь, в худшем — ему придется смиренно выслушивать обиды оскорбленной барышни. Пожелав себе удачи, отворил дверь.

— Лекарь не пришел к своему больному, поэтому больной сам отправился на поиски лекаря. — Юноша осекся, заметив, что с девушкой творится что-то неладное. Та сидела на полу в жарко натопленной комнате возле камина и дрожала так, будто весь вечер бродила под холодным проливным дождем и теперь никак не могла согреться. По щекам катились слезы, с губ срывался невнятный шепот, пальцы судорожно сжимали серебряный браслет, ее любимую игрушку.

— Ноэ, что случилось? — Алессандр опустился рядом с высшей и коснулся ее дрожащего плеча. Странно, но она не отдернула руку, как сделала это утром. Кажется, Ноэминь даже не заметила его появления. Девушка продолжала шептать бессвязные фразы, заливаясь горькими слезами.

— Всевышний! Ноэ, не пугай меня! Что произошло?! — заволновался юноша. Травница подняла на него заплаканные глаза и, захлебываясь от рыданий, ответила:

— Они… они напали на меня! Окружили… Я думала, они разорвут меня в клочья!

— Кто, кто напал? — Алессу никак не удавалось получить от нее вразумительный ответ.

— Стая волков. Или… Я не знаю, что это было! Я чуть не умерла… Ноэминь спрятала лицо в ладонях и заплакала еще отчаянней. Алессандр обнял девушку. Вместо того чтобы оттолкнуть, травница крепче прижалась к его плечу, как бы стараясь почерпнуть в нем силу и найти утешение.

— Пожалуйста, не оставляй меня одну, — взмолилась она. — Мне так страшно.

— Не оставлю. — Алесс бережно коснулся щеки девушки, смахнув прозрачную слезинку. — Никогда.

Глава третья МИРАЖИ

— Ноэминь, открой! Я накрыла голову подушкой в надежде, что это поможет спрятаться от пронзительного голоса Хейли. Но девушка упорно тарабанила в дверь и уходить, по всей видимости, не собиралась. Пришлось вставать. Окинув заспанным взглядом комнату, жалобно застонала. Еще даже не рассвело, а Хейли уже тут как тут! Нарисовалась! Что ей понадобилось на этот раз?! Вчера она заявилась ко мне с первыми петухами. Видите ли, доморощенной портнихе не терпелось увидеть меня в готовом наряде. Бесспорно, платье получилось потрясающим, но мое сонное тело никак не желало в него втиснуться. К сожалению, оценить бальный туалет я смогла только, когда остатки сна окончательно покинули мое сознание. «Ну, Хейли, если ты пришла на очередную примерку, тебе не поздоровится!» — свирепо подумала я.

— Что случилось?! — гаркнула, открывая дверь. Согласна, грубо, ведь Хейли несколько дней потратила, чтобы сегодня я была на высоте и не заслужила такого обращения. Но в последнее время мне все сложнее становилось контролировать себя и вовремя подавлять вспышки гнева. Видно, атмосфера в замке оказывает пагубное влияние на мою легкоранимую психику. С лица девушки исчезла счастливая улыбка, которой она намеревалась одарить меня в это праздничное утро.

— Ты в порядке? Игнорируя встревоженный взгляд служанки, я полюбопытствовала:

— Что-то хотела?

— Лорд Моркес просил предупредить, мы едем на мессу в Мэйнвилль. Поторопись.

Тьма! Тащиться в этот угрюмый городишко по такой погоде, да еще и в такую рань! Для чего?! Чтобы послушать заунывное пение хора и вознести молитвы Всевышнему? Нет уж, увольте! Лучше останусь в замке. Досыпать. К тому же с Мэйнвиллем и его окрестностями были связаны не самые приятные воспоминания.

После случая в лесу я боялась покидать замок, и вытащить меня за стены Горнвилля не под силу было даже Всевышнему. За окном бушевала вьюга. Черное небо извергало на землю целые россыпи снега. Второй день мела метель, и вокруг Горнвилля успели образоваться зыбкие сугробы.

Вчера слугам пришлось потратить не один час, чтобы расчистить двор. Представляю, что творится в лесу. Дорогу замело, а граф собрался на мессу! И почему при замке нет часовни? У всех нормальных дворян есть, а у д'Оранов нет! Не пришлось бы ехать в Мэйнвилль.

— Передай Моркесу, я неважно себя чувствую. Лучше останусь в замке. Хотела захлопнуть дверь, но Хейли затараторила:

— Граф настаивает на твоем присутствии! Нам всем необходимо помолиться за Олшир. Ты ведь маг Горнвилля и обязана быть на мессе! Маг? С этим можно поспорить. Кажется, мои силы годятся только на то, чтобы готовить косметические средства для графини. Делать нечего, пришлось соглашаться. Воля графа для нас закон. Пообещав Хейли, что скоро спущусь, принялась за сборы.

Забрезжил рассвет. Тусклые лучи показались на горизонте, добавляя неярких красок очередному серому дню.

У ворот царила суматоха. Была бы я художником, непременно запечатлела бы этот момент на холсте: «Поездка графа вместе с семьей и челядью в Мэйнвилль». Такого красочного действа мои глаза давно не видали. Велес запрягал лошадей в хозяйскую карету, то и дело огрызаясь на замечания Пэба. Зельма, как угорелая, носилась с огромной торбой, полной пресных хлебов, и покрикивала на мельтешащих туда-сюда служанок. Существовала традиция в канун самой длинной ночи в году оставлять возле алтаря опресноки. Тогда Всевышний пошлет на землю хороший урожай. Глэйс зазывал слуг в повозки, требуя поскорее заканчивать со сборами и занимать места. Право, такое ощущение, будто они не на мессу собираются, а на святую войну! Чудные! Никак не привыкну к странностям людей, живущих в Горнвилле. Может, метаморфозы происходят с каждым обитателем замка? Вот и я, казалось, изменилась до неузнаваемости, даже для самой себя. Интересно, что бы сказали мои друзья, увидев вместо спокойной, всегда уравновешенной Ноэминь, девицу, по поводу и без повода впадающую в самую настоящую ярость?