Страница 36 из 41
Меньше всего мне хотелось сейчас, чтобы парень выплеснул все свои негативные эмоции на Роуз. Какой бы сильной она не была, ей достаточно и одного меня, как источника предательства, и я не хотел, чтобы ее ранил еще кто-то…
— Хуже, чем сейчас ей уже вряд ли будет… — хмыкнул он в ответ. — Она же снова рисует. Только тебе показать, что? Держи!
Парень швырнул в меня пачку листов. Я поймал пару листов, а остальные плавно опустились на пол, вокруг меня. Это были наброски. Вот только совсем другие, чем в первый год жизни Эли. Они пугали: в них была видна боль, ужас и страх… Ни капли светлого… Лишь черные чувства… Рисунок отторгал… Я пробежался глазами по тем, что лежали вокруг меня, и словно окунулся в свои воспоминания, длящиеся ровно четыре года, время, проведенное без нее. Боль с двойной силой отдалась внутри меня…
На какую то секунду отчаяние внутри меня скользнуло и на мое лицо, но когда я вновь поднял взгляд на Райана, на мне по-прежнему была холодная маска равнодушия, а глаза, словно туннели, вели к пустоте внутри меня.
— Не причиняй Роуз боль ради твоей любви к ней, — медленно произнес я.
— Роуз причиняет боль сама себе… Не желая отпускать тебя и не желая мириться с тем, что ты не появишься в ее жизни, — устало сказал он. — Она сама загнала себя в клетку. Она со вчерашнего дня сидит в комнате и рисует. Она не реагирует даже на плачущую Элли. Ей безразлично все! И все это только по твоей вине. Мне плевать как, но верни мне нормальную Розали! Как угодно! Только избавь меня от вида слез твоей дочери и холодной маски безразличия твоей жены! Либо сделай их счастливыми сам, либо дай сделать это мне, но не растягивай их надвое… Если ты ее любишь, то мог бы попробовать все вернуть, а если нет, то исчезни…
Он посмотрел на меня, и в его взгляде чувствовался его провал. Он понимал, что наша любовь слишком сильна, и что ему никогда не обрести желаемого… Но он хотя бы сделал попытку дать Роуз шанс быть счастливой….
— Я сделаю все, что в моих силах, — отозвался я.
Встав с кресла, я направился к входной двери, тем самым давая Райану понять, что на этом наш разговор окончен.
Он замялся на пороге, ожидая от меня четкого ответа на его просьбу, но, не выдержав моего молчания, он вздохнул и написал на обороте одного из рисунков, что я до сих пор держал в руке, несколько цифр.
— Это ее телефон. Алексис я увезу сегодня в шесть, — с этими словами он вышел.
Я знал, что он только что похоронил все свои мечты… Но главное — это ее счастье…
Он ушел, а я остался наедине со своими мыслями, рисунками Роуз и цифрами, оставленными на листке бумаги. У меня оставался лишь один выход, и сейчас я должен был забыть о всех своих принципах, самолюбии и прочей ерунде, которой тешатся мужчины, оправдывая самый бессмысленные и жестокие поступки, которые они совершают в этой жизни…
Сигаретный дым вился вверх, но сейчас даже сладость горького яда не могла заглушить то волнение, которое бурлило во мне, перемешиваясь с болью, терзаниями и ненавистью к самому себе. Пара фраз по телефону и вот, спустя несколько часов я ждал Розали в парке.
— Ты снова куришь? — тихо спросила знакомый до дрожи голос.
Я бросил курить, когда родилась Элли. Один разговор со Стивеном, и я мгновенно отказался от сигарет… Я почти не заметил, как Роуз подошла ко мне справа, и поэтому я слегка вздрогнул, от неожиданности ее голоса.
— Да, — ответил я ей. — А ты все также против этой привычки?
Даже уголки наших губ не дернулись вверх, хотя в любом другом разговоре других людей, это звучало бы как шутка. Для нас же это было очередным осколком прошлого, причиняющим нам боль…
— Я… Нет… Это уже неважно… — ее голос напоминал шепот. В ее глазах незримо колыхались вопросы: "Зачем я пришла сюда?", "Возрождать прошлое? Но стоит ли оно того?", а кроме них еще и боль…
Она повернулась и посмотрела на беззаботно гуляющих детей… Так могло бы быть, но так никогда не будет…
— Наверное, я зря пришла… Прости… — она отвернулась, тщетно пытаясь сдержать слезы, которые я уже успел увидеть…
— Я не хочу, чтобы ты уходила, — осторожно положив руку ей на плечо, я попытался плавно развернуть ее лицом к себе. — Я хочу, чтобы ты осталась, — негромко попросил я.
Сейчас эта просьба давались мне легко, потому что это действительно то, чего я искренне хотел.
— Эмметт… Я… Я не знаю… — пролепетала она, все еще пытаясь отвернуться.
— Просто останься, — чуть слышно прошептал я, наклоняясь к самому ее уху, так, что слова, срывающиеся с моих губ, мягким ветром, путались в ее нежных локонах.
Я чуть отстранился, но лишь для того, чтобы видеть ее глаза. Они были отражением моих: та же любовь, насквозь пропитанная болью… Я не мог ее отпустить, только не сейчас, только никогда я вновь ощутил то, что чувствовал в ее присутствии.
— Зачем? — прошептала Роуз, видимо, уже из последних сил…
— Чтобы дать мне шанс, — я взял ее руку и коснулся ее холодных пальцев своими губами.
Мне так нужно было ее тепло, так нужна была ее заботы, ее любовь… Все эти годы я просто существовал, жить вдалеке от нее было невыносимо, но я привык, а теперь, когда у меня появилась возможность все изменить, я просто не могу отступиться, не поборовшись.
— Ведь ты знаешь, каково мне без тебя: твоя боль — это отражение моей боли, я слишком люблю тебя и Эли, чтобы быть вдали от вас…
Человек, которому в пустыни дали лишь один глоток воды, вероятно, чувствует себя также. После стольких лет одиночество, одна встреча с Роуз и Элли были для меня лишь каплей, а я хотел получить весь океан, потому что я знал: без них мне больше не выжить…
— Эмметт… — она выдохнула мое имя, как нечто ценное, а я продолжал смотреть на нее так, как будто ничего более дорого у меня не было… — Ты уверен, что хочешь этого. Я не смогу больше выдержать лжи. Не хочу и не смогу. Если ты вновь солжешь, то я уйду… Не утруждай себя ложью. Конечно, я не умру, но больше я не могу… Я бесконечно устала…
Она опустила глаза, пряча взгляд. Она винила меня во лжи, и я понимал и прощал ее, потому что действительно был виновен. Ее начало потряхивать… Истерика близко…
Я чувствовал, как тело ее пробирает дрожь, и поэтому нежно обнял ее за плечи и притянул к себе с такой осторожностью, словно она фарфоровая статуэтка, причинить вред которой, значит просто убить самого себя.
— Никакой лжи. Я обещаю, — голос мой слился с ветром, который закружил воздух, перемешанный с сигаретным дымом, в неизвестном мне танце, но сейчас мне было совершенно наплевать, что творится вокруг…
Роуз была рядом, а это главное…
Она вздрогнула и уткнулась в мою грудь, обняв…
— Эмметт, почему? Почему все это происходит с нами? Почему ты не пришел раньше? Я так скучала… Мне так тебя не хватало!
Я жадно вдыхал такой родной и любимый запах, пока руки мои нежно поглаживали ее спину, а она лишь обнимала меня, стремясь быть ближе…
— Видимо, так должно быть, — тихо проговорил я, — это всего лишь очередное испытание, которое мы прошли. И теперь мы вместе, — я отстранился от Роуз и взял ее лицо своими ладонями. — теперь все будет по-другому, мы будем настоящей семьей — такой, о которой мечтали с детства.
В моих глазах загорелись искорки радости и надежды на самое лучшее будущее, которое можно себе представить.
Розали улыбнулась и нежно коснулась моего лица:
— Я люблю тебя… Всегда любила… — она вновь несмело улыбнулась, и я чувствовал себя счастливым.
Она обвила руками мою шею и вновь прошептала:
— Люблю…
Ее губы неуверенно скользили по моим, и я будто бы вновь приобретал крылья, которые когда-то давно, были отрублены… Теперь ничто не важно, ничто…кроме этих слов:
— Я люблю тебя! — словно эхо повторил я слова Роуз.
POV Rosalie
Я с глупой улыбкой стояла у своей машины. Мне так не хотелось уезжать сейчас. Уезжать от него…Мы словно наркоманы, зависели и продолжаем зависеть друг от друга.