Страница 5 из 74
- Как, ты сказала, называется этот город? - слабым голосом спросила Наташа.
- Старый, - деловито выковыривая из зубов застрявшие между ними кусочки мизинцем коричневой от загара или от въевшейся грязи руки, к окну подошла Дарина. - Это Старый город, Старгород. Ты что, никогда раньше не бывала в столице?
- Не-е-ет… - потрясенно протянула Наташа, чувствуя, как пол ускользает из-под подгибающихся ног. Столицы с такой панорамой она никогда не видела - разве что в фантастических фильмах или в кошмарных снах…
В этот момент дверь с грохотом распахнулась, ударившись о наружную стену в коридоре, и на пороге возник давешний сторож-горилла: солнечный свет сделал его еще больше похожим на обезьяну.
- За тобой пришли, - буркнул он, кивая Наташе. - Можешь идти, только сперва переоденься.
С этими словами он бросил ей довольно объемистый мягкий светло-серый сверток, цвета небеленого полотна, и вышел в коридор.
- Переодеться в это? - Наташа с удивлением перебирала принесенное: сшитые из одной и той же грубоватой ткани мешок, квадратное полотнище с тесемками, и нечто совсем уж непонятное, но с рукавами… Или это странного фасона широко расставленные штанины?
- Только не говори, что никогда в жизни ничего подобного не видела! - засмеялась было Дарина но, глядя на совершенно несчастное потерянное Наташино лицо, сразу посерьезнела: - Похоже, ты не шутишь. Ладно, помогу разобраться. Прямо на это?
- А можно? - переспросила Наташа, оглядывая свою одежду, вызвавшую столько эмоций сперва у Вольфа, а теперь вот и у этой девушки. Обычные темно-синие джинсы и такая же ветровка, белая футболка, на ногах - походные ботинки с высокой шнуровкой, на толстой рифленой подошве. В чем еще она должна была отправляться в лес - в вечернем платье?
Собрав одежки в кучу, босоногая Дарина принялась бегать вокруг Наташи, обряжая, точно манекен или новогоднюю елку. Первым делом она натянула на нее через голову мешок, в котором оказались прорези для рук и головы. Длинный, он почти достигал колен, но благодаря не до конца сшитым боковым швам не сковывал движений и не мешал ходьбе. Затем последовал таинственный квадратный кусок с тесемками, который следовало несколько раз обмотать вокруг талии, наподобие гигантского фартука или юбки с запахом. Излишки длины Дарина ловко устранила при помощи добытого из неисчерпаемых глубин своей бездонной сумки острого ножа - надрезав край, резко дернула ткань, отрывая снизу длинную полосу.
Поверх всего этого великолепия полагалось накинуть безразмерный халат - то самое таинственное сооружение с рукавами. За отсутствием застежек его следовало так же обмотать вокруг себя и подвязать - тут-то и пригодилась оторванная от юбки полоса, свернутая жгутом. Халат Дарина тоже укоротила испытанным способом, а излишек - широкую, как полотенце, полосу, - намотала Наташе на голову, соорудив нечто вроде тюрбана.
- Очень уж волосы у тебя короткие, - пояснила она. - Не по-нашему. Я даже не поняла сначала, что ты девочка. А вот так - хорошо!
Подбоченясь, Дарина отошла, чтобы со стороны в перспективе полюбоваться делом своих рук, и довольно повторила:
- Хороша!
Наташа же чувствовала себя вовсе не так восторженно - на ней разом оказалось чересчур много одежды, слишком длинные подолы непривычно путались в ногах, сковывая движения и заставляя спотыкаться на ходу и мелко семенить. Обращая все свое внимание только на то, чтобы поспеть за слишком быстро шагающим впереди гориллообразным провожатым и при этом не упасть, она даже не успела задуматься: кто же этот таинственный добродетель, выкупивший ее из плена навязанного гостеприимства?
Благодетель, на чудесное появление которого, по самым радужным прогнозам Дарины, не стоило и надеяться, оказался совершенно незнакомым Наташе человеком. И все же, когда он заговорил со стражниками, она сразу же узнала его голос, а 'строгальщик' развеял последние сомнения, покачиванием головы провожая уходящую Наташу и ее спутника:
- Эх, Вольф, не доведут тебя до добра эти девочки!
Не задумываясь пока над своей будущей судьбой, но и не ожидая от нее никакой подлости, Наташа с нетерпением ожидала выхода на улицы совершенно незнакомого ей Старого города - такой ли он, каким показался ей на первый взгляд из окна? Она выскочила из караулки едва ли не вперед полненького, запыхающегося на ходу Вольфа - волком он выглядел гораздо боле подтянутым и, если можно так выразиться, спортивным. И замерла, вновь оказавшись в кромешной тьме - дверца, через которую их выпустили, находилась сразу же за огромными городскими воротами, под аркой, вырезанной в стене самое меньшее десяти метров толщиной!
Крепко взяв ее за руку, Вольф повел ее за собой, туда, где раздавался обычный городской уличный шум, в котором как будто чего-то не хватало, но Наташа никак не могла понять - чего.
Улица, на которую они вышли, жмурясь от непривычно яркого света, была довольно широкой, и казалась еще шире оттого, что обрамляющие ее дома в высоту не превышали четырех-пяти этажей. Однако она так была перегорожена торговыми ларьками и прилавками, настолько запружена бродячими торговцами с висящими на широких ремнях через шею лотками, что места посередине едва-едва оставалось, чтобы мог проехать легковой автомобиль. И то, если бы все покупатели разом расступились в стороны.
Только тут стало понятно, чего именно не хватало в этом разноголосом шуме и гомоне: автомобильных гудков, шума работающих моторов, выстрелов выхлопных труб - всего того, что отличает любой современный город от средневекового. И Наташа окончательно осознала то, о чем догадалась, когда первый раз выглянулала из окна своей светлой темницы - она каким-то неведомым образом совершила путешествие во времени и попала в прошлое!
В этом убеждали и костюмы толпящихся вокруг торговых ларьков, яростно торгующихся людей. Практически одинаковые, похожие на тот, что вряд ли удалось бы одеть без помощи Дарины: рубашки без воротников, длинные куски ткани, обмотанные вокруг бедер вместо юбок (у мужчин их заменяли мешковатые брюки, а рубашки носились навыпуск), сверху - длинный балахон, подвязанный поясом или простой веревочкой. Причем мужчины могли и не обматывать широкие полы вокруг тела - очевидно, чтобы не путались в ногах при ходьбе, - а вот ни одной женщины, позволившей себе такую вольность, Наташа, как ни старалась, не заметила.
Сшитые в большинстве своем из одинаковой ткани, платья различались по степени заношенности и чистоты - то есть были более или менее серые. И все же благодаря обильно украшающей одежду вышивке с преобладанием геометрических и растительных мотивов на всем базаре не было двух одинаково одетых людей. В своем однотонном, без всяких узоров одеянии девочка начала чувствовать себя белой вороной…
Встречались в однотонной толпе и яркие цветные пятна - обладатели одежд из цветных, крашеных тканей. Вышивка на таком платье сверкала золотой и серебряной нитью, блестела бисером, а его обладатель держался гордо, с достоинством и бросающимся в глаза чувством собственного превосходства. Двигались эти павлины гораздо значительнее и медленнее остальных - быть может, оттого, что их прижимало к земле обилие разномастных бус, браслетов и прочих, не сочетающихся друг с другом, но призванных подчеркнуть статус их владельца украшений.
Одежда не имела карманов, поэтому разнообразные мелочи, которые могут пригодиться, но будут мешаться, если постоянно носить их в руках - к примеру, деньги, - складывались в пестро расшитые мешочки с длинными завязками, просовывающимися под пояс. Чтобы они не выскальзывали, на конце каждой тесемки или ремешка крепилась крупная бусина, вырезанная из дерева или камня фигурка, и тому подобные амулетики вроде нэцкэ.
Все эти подробности Наташа успела рассмотреть, пока они с Вольфом шли, протискиваясь сквозь оживленную базарную толпу. Но неожиданно ее спутник свернул в сторону, в узкий, почти незаметный переулок, где почти совсем не было людей, и идти сразу стало легче. Теперь Наташиным вниманием овладели возвышающиеся впереди дома - невысокие, с крохотными окошечками, кое-где застекленными, но в большинстве случаев попросту забранными ячеистыми, напоминающими жалюзи ставнями. Над головами прохожих на туго натянутых веревках полоскалось мокрое белье, вывешенное хозяйками для просушки. Кое-где доски, перекинутые через улицу между окон двух домов на противоположных ее сторонах, образовывали что-то вроде балкончиков, где стояли большие горшки с цветами и овощной зеленью, а так же нагромождался разнообразный хлам, всегда скапливающийся в доме, выбросить который у рачительного хозяина не поднимается рука.