Страница 12 из 74
От таких мыслей жирный суп застрял у девочки в горле:
- А… а где все? - непринужденно-дрожащим голосом поинтересовалась она.
- На свадьбе, - махнула полотенцем повариха. Покончив с хозяйственными заботами, она прихорашивалась перед прислоненным к стене до блеска начищенным большим тазом. - Как полагается, сперва гуляют у невесты, а затем у жениха. Вот-вот явятся.
Женщина размотала широкий фартук, и осталась в такой же, как у Наташи простой рубахе без рукавов, только длиной до самого пола и без разрезов по бокам. Пояс-веревка, скрученный из разноцветных нитей, был продернут сквозь петельки по верхнему краю двух длинных и узких полотнищ яркой цветной ткани с узором из горизонтальных полос, так что получилось некое подобие юбки. Завершающим штрихом стал жакет из той же полосатой ткани и пестрый платок на голову.
Снаружи раздался шум, отдаленно напоминающий нестройный вой нескольких музыкальных инструментов, и хозяйка засуетилась с удвоенной энергией:
- Идут, идут! - она подскочила к окну и высунулась наружу почти по пояс. Затем быстро юркнула назад и, обмотав ручку самой большой кастрюли с кипящим супом толстым грубым полотенцем, потащила ее к дверям. Наташа бросилась помогать - кастрюля была страшно тяжелой, а ей невыносимо хотелось поглядеть на свадьбу!
- Жених с невестой приедут чуть попозже, после того, как получат все наставления от родителей молодой, - объясняла повариха Наташе, пока они наполняли супом тарелки всем желающим. - Тут их встречу я - мать жениха, со специальным свадебным пирогом, он сейчас в печи…
- Мать жениха! - не удержавшись, восторженно ахнула девочка. - Вот здорово! Поздравляю!
- Да уж, - с фальшивым неудовольствием нахмурилась та, - одни хлопоты вместо праздника. Готовь вот теперь на две деревни! А взял бы девушку из местных - дел вполовину меньше.
- Зато вы теперь на обе деревни прославитесь как отменная стряпуха! - от чистого сердца заметила Наташа.
Свежеиспеченная свекровь смущенно зарделась, но было видно, что ей по сердцу пришелся немудреный комплимент незаинтересованного лица.
- Знаешь, что, - неожиданно предложила она. - Оставайся-ка ты на праздник. Переночуешь в деревне, а завтра с утра отправишься дальше. И провожатые тебе как раз найдутся - ты ведь в город идешь?
- В город, - согласилась Наташа. - У меня там… знакомые. И я, пожалуй, все-таки уже пойду, если больше вам не нужна.
- Но с наступлением темноты в город тебя уже не пустят, не ночевать же в лесу!
- Я постараюсь успеть до заката…
- Ладно, - видя, что с упрямицей ничего не поделать, смирилась женщина. - Ступай. Только подожди немного…
Она скрылась за дверью, ведущей из кухни в жилую часть дома, и вскоре вновь появилась на пороге, прижимая к груди пышный светлый сверток:
- Бери, - она чуть ли не силой сунула его Наташе в руки, - пригодится в дороге. Ну, ступай с богом!
Поблагодарив добрую хозяйку, Наташа приняла сверток, оказавшийся холщовой сумкой-мешком на длинной лямке через плечо. Содержимое же котомки на ощупь представляло собой несколько довольно увесистых плотных комков.
Покинув празднично шумящую в ожидании прибытия жениха и невесты деревню, ставшую неожиданно очень густонаселенной, Наташа направилась к реке. После жаркой кухонной карусели ей просто необходимо было освежиться - окунуться или хотя бы умыть лицо. Да и засветло вернуться в город вовсе не входило в ее планы - напротив, чем будет темнее, тем лучше.
Она не была бы настоящей девчонкой, если бы на берегу первым делом не распатронила подаренную сумку - любопытство грызло не хуже крокодила. В торбе оказался большой кусок твердого белого сыра и краюха свежего хлеба. Теперь, когда о завтрашнем дне можно было не беспокоиться, оставалось решить вопрос маскировки - не хотелось бы перед городскими воротами столкнуться с теми самыми стражниками, что привели в исполнение ее приговор. Вот тогда они точно убедятся, что она ведьма, и наверняка попытаются продублировать казнь, но на этот раз каким-нибудь менее гуманным способом - жаркий костер во все времена пользовался большим доверием экспертов.
Поскольку под рукой не оказалось ни одного из тех обязательных средств, которыми пользуются все преступники и шпионы, чтобы изменить свои примелькавшиеся физиономии: грима, парика, накладной бороды и усов, - Наташа прибегла к самой простой и доступной метаморфозе. А именно - превратилась из девочки с короткой стрижкой, приметной на фоне местных густоволосых красавиц, в мальчика с жидкими локонами до плеч, для чего просто сняла юбку, оставшись в джинсовых брюках.
Аккуратно свернув полотнище с завязками, использованное ею после купания в качестве полотенца, Наташа засунула его в котомку, а мокрые волосы, кое-как разобрав пальцами вместо расчески, просто заправила за уши - до сих пор ей здесь не встретился ни один коротко стриженый мужчина или мальчик, так что она не будет выделяться. Похоже, в этом сезоне фаворитом мужской моды считались длинная густая шевелюра, которую можно было бы заплести в косу до пояса. Избегать же шампуня и расчески считалось хорошим тоном…
В этом плане Наташа могла чувствовать себя вполне 'в струе': попробуйте-ка помыться как следует в холодной речной воде, да еще без единого кусочка мыла! Ну, ничего, вот вернется она домой - пару часиков будет отмокать в горячей ванне. А в том, что это возвращение не за горами, после пришедшей ей в голову гениальной идеи, Наташа была просто уверена.
В светлом вечернем небе появился бледный призрак луны - он тоже играл свою роль в плане, родившемся из сплава прочитанных когда-то фантастических книг о путешествиях во времени и рассказа Ундины - то есть, Ульрики. Напоследок критически оглядев свое отражение в воде, и оставшись довольна удачным перевоплощением, Наташа закинула сумку за плечо и, с трудом втиснув ноги в высохшие, но ставшие ужасно твердыми и заскорузлыми ботинки, уверенно потопала по дороге, ведущей к Старому городу.
ГЛАВА 5
Сумерки сгущались постепенно, но быстро, и пустынная дорога, петляющая по ночному лесу, перестала казаться Наташе такой же безопасной, какой выглядела при свете солнца. Откуда-то повылазили дремавшие днем страшные и причудливые тени, бросающиеся под ноги позднему путнику и извивающиеся, точно языки темного пламени или осьминожьи щупальца. Стараясь поменьше крутить головой по сторонам и не оглядываться, Наташа постепенно незаметно для себя прибавляла ходу, и скоро уже почти бежала, гулко топая тяжелыми ботинками по утоптанной тропке. И зачем она так долго плескалась в этой речке - надо было сразу же идти в город. Все равно чище она стала ненамного, дождалась бы заката, сидя в кустах, рядом с какой-никакой цивилизацией…
Внезапно выпавшая перед ней на дорогу тень обрела вполне материальную форму и, рванувшись навстречу, быстро зажала Наташин рот шершавой, широкой и теплой ладонью. Попытавшись что-то протестующе промычать в нос, девочка тут же получила предупредительный удар по затылку, от которого потеряла сознание…
Пробуждение было ужасным. Не надо было открывать глаз, чтобы понять, что находится она среди врагов. Друзья не стали бы обматывать веревками сверху до низу, как дорогую ветчину в кишечной оболочке, даже из самых лучших побуждений. Наташа пришла к выводу, что не стоит раньше времени афишировать свое пробуждение - имело определенный смысл еще какое-то время полежать в обмороке и послушать, о чем говорится вокруг и какие планы вынашивают коварные поимщики относительно ее ближайшей судьбы.
Однако то ли пленители каким-то образом умели читать мысли, то ли Наташа слишком плохо умела притворяться, но ей никого не удалось обмануть расслабленной безжизненной позой и крепко сжатыми веками. Единственной ее добычей оказались звуки то приближающихся, то удаляющихся шагов, а затем последовал тычок ногой - твердый и болезненный, как будто сапог подкован настоящей лошадиной подковой. Затем, не давая Наташе опомниться, ее за шиворот подняли в воздух, и грубый голос проорал в самое ухо: