Булавин

Сражение, долгое и ожесточенное, закончилось все же победой регулярных войск. Повстанцев «збили и рубили верстах на 20-ти и больши, и многое число оных воров побили и поколотили, покамест было, разве которые спаслись лесами и болотами», 143 булавинца попали в плен. Карателям достались знамена, ружья, лошади, верблюды побежденных. Правда, Бахметев умалчивает о своих потерях. Упоминает только, что у многих его ратных людей «на бою лошади были побиты» — как будто в сражениях гибнут только лошади, а их седоков ни пули, ни сабля не достают.

Стольник перечисляет помощников Л. Хохлача, которого называет «приводцом и атаманом», «Булавина товарищем»: в полковниках у него были Фатей Локтев, «из ярыжек» [26], Андрей Рубец из Высоцкого городка, Агей Иванов с Курмынья, Павел Иевлев с Медведицы; есаулами — Иван Орел из Бурацкого городка, Кондратий Дьяков из Михайловского, Тихон Семенов из Усть-Бузулуцкого, Иван Долгий из Тишанского.

Бахметев вместе с отпиской послал в Москву прелестное письмо Л. Хохлача, полученное им «во время того ж походу»:

— От донских атаманов-молодцов, от Лукьяна Михайлова и ото всего Войска Донского стольнику Бахметеву, а имя и отчество пропамятовали, и воем бояром челобитье. Ведомо им чинят о том: слышно им, Войску Донскому, учинилось, что собрались полки (царские войска. — В. Б.) на Дон, и на Хопер, и на Бузулук, и на Медведицу и хотят разорить казачьи городки и отвратить от истинные веры христианские и превращают в еллинскую веру. И мы в том стали крепко, единодушно и з запорожскими казаками и з Белогороцкою ордою, и с калмыки, и с татары, и з гребенскими, и с терскими, и с ыицкими казаками ж заодно за бога и за великого государя, и за дом пресвятые богородицы, и за крест животворящий, и за истинную веру — так же, как и прежние казаки на реке живали. И хотим вывести еллинскую веру, что много душ христианских погибает напрасно.

Воззвание Хохлача повторяет мысли других прелестных писем, исходивших от булавинцев: объединились они с запорожцами и прочими в защиту истинной православной веры (не замечая, что в число защитников христианства зачисляются мусульмане-татары и буддисты-калмыки) и великого государя — Петра I. От кого? Повстанцы постоянно выдвигают мысль, что они борются с «плохими» боярами, воеводами и т. д..; стало быть, имеется в виду «защита» веры и царя от них, «плохих» бояр и прочих? Но воззвание адресовано как раз «всем боярам» и Бахметеву — командиру карательных войск. Более того, они призывают стольника:

— И тебе б Бахметеву стать с нами заодно за веру христианскую.

А как быть с боярами и прочими, которых повстанцы, Хохлач в том числе, постоянно ругают, обвиняют во всяких обидах, призывают их побивать? На сей раз, в этом прелестном письме, они говорят совсем иное:

— А нам нет дела ни до бояр, ни до торговых людей, ни до черни, ни до солдат, ни до драгун. Только нам нужны немцы и прибыльщики.

Такой вот выход из положения Хохлач и его помощники находят, наивно надеясь привлечь на свою сторону Бахметева и, вероятно, других воевод, командиров. Расчеты их шиты, конечно, белыми нитками. Подобные «агитационные» уловки и хитрости никого не могли ввести в заблуждение. Да и сами повстанцы не очень на это надеялись. И поэтому в конце воззвания переходят на более строгий тон:

— А будете вы стоять за немцев, и вы б на нас не пеняли и такоже неправедные судьи бояря, которые стоят за немцев же. И мы таких неправедных судей будем сыскивать. А мы идем к вам не воровством, отписываем к вам, чтоб нам не пролить напрасно крови христианские. И ведомо вам чиним, что мы поймали солдат трех человек.

Обращения, уговоры и угрозы, естественно, не помогли, и повстанцы, разбитые и разогнанные, пробираются (те, кто остался в живых) к своим собратьям в хоперские и иные городки.

Два поражения Хохлача, однако, не сказались сколько-нибудь отрицательно на продвижении Булавина к Черкасску. Оно продолжалось. Именно в день второго сражения Хохлача с карателями главные повстанческие силы подошли к столице Войска Донского. Царские воеводы явно обеспокоены угрозой повстанцев Азову и другим городам. Черкасская старшина со страхом ожидает осады. Все просят царя, Москву о присылке полков.

Наступила кульминация восстания на Дону. Оно не охватило еще достаточно широко соседние о Войском Донским русские и украинские уезды. Но и там пришли в движение крестьяне, работные люди, бурлаки и прочие. Многие из них влились в войска Булавина и Хохлача, участвовали в походах. Кроме того, немало подобного же люда, из числа беглых, новоприходцев, более или менее давно жили на Дону, и он тоже включался в движение.

С самого его начала повстанцы, их руководители имели широкие планы борьбы с врагами — царскими боярами и прочими притеснителями, — походов на Азов, Козлов, Тамбов и другие города, вплоть до Москвы. Все это — в будущем, довольно близком, по их рассуждению. Сейчас же главная задача — взятие Черкасска, расправа со старшинами-изменниками. А потом, после восстановления порядков и вольностей «старого поля», Дона-батюшки, поговорим, мол, и посчитаемся с боярами!

БУЛАВИН — АТАМАН ВОЙСКА ДОНСКОГО

Длинный остров, вытянутый вдоль течения Дона с востока на запад, приютил на своей земле Черкасск и несколько других станиц. С южной стороны плескались волны Дона, с северной — воды Протоки и Танькиного ерика (пролива, протоки); та же Протока делила остров на верхнюю и нижнюю части. Собственно говоря, резиденция войскового атамана, войсковой канцелярии, располагалась в верхней части острова.

По всему ее периметру тянулись крепостные стены с шестью раскатами (укреплениями, башнями); через один из раскатов вела дорога на мост через Протоку и далее — на «материк». По этой дороге уезжали казаки в походы, возвращались домой; по ней же прибывали в донскую столицу царские посланцы, торговцы, много всякого другого люда. С той же северной и восточной сторон сделаны еще двое ворот и с полдюжины калиток — для вылазок против врага, за водой. На южном краю, в верхней части, острова, располагались атаманский дом, войсковая канцелярия, собор; здесь же — майдан (площадь), где собирался казачий круг (общая сходка) для обсуждения важных вопросов жизни Войска Донского. На северном краю стояли курени Черкасской и Средней станиц; ниже их — Прибылой (Прибылянской), Павловской и Дурновской станиц, торговые лавки, пороховой погреб. Через Протоку, разделявшую остров на две половины, на нижней из них жили казаки Скородумовской и трех Рыковских (Верхней, Средней и Нижней) станиц. Помимо собственно Черкесска, рядом с ним имелось, таким образом, восемь станиц; если же считать три Рыковских за одну, то шесть.

В самом Черкасске на раскатах стояли 26 пушек и 7 мортир; имелись они и в других станицах; всего — 44 пушки. Для обороны острова Максимов собрал большие силы.

Булавин подходил со степной стороны, с севера. Одновременно по Дону плыл его сподвижник Иван Клецкий с шестью тысячами повстанцев; по дороге они «брали по городкам старых казаков, которые к воровству не приставали, и в городку Нижнем Чиру тех казаков потопили и побили». Брали всякий «государев запас», который «лежит по Дону».

Повстанческое войско непрерывно увеличивалось — все новые партии казаков со среднего и нижнего Дона вливались в его ряды. Догоняли его и «достальные казаки» из верховых городков.

Основное, 15-тысячное войско Булавина появилось под Черкасском в конце апреля. Встало на речке Василевой. В тот же день, когда уже стемнело, к Булавину привели казака.

— Кто ты будешь? — спросил атаман. — Какой станицы?

— Иван Степанов. Из Скородумовской станицы.

— Для чего пришел?

— Прислали меня к тебе трех Рыковских, Скородумовой и Тютеревской станиц атаманы Дмитрий Степанович, Антип Афанасьевич, Иван Романович, Абросим Захарьевич, Яков Иванович и все казаки.

— С чем прислали?

— Мы, казаки, тебе, атаману, и всему твоему походному войску челом бьем и милости просим: когда ты изволишь к Черкаскому приступать, и ты, пожалуй, на наши станицы не наступай.

26

Ярыжка — вольный, бродячий человек, наймит.