Чосер

Питер Акройд

Чосер

Аннотация

Питер Акройд, непревзойденный мастер биографии, не случайно заинтересовался

жизнью Джеффри Чосера, английского поэта XIV века. По словам Акройда, он «не только

родоначальник английской поэзии, но воплощает собой много большее, что и дает

возможность… видеть в его фигуре образ Англии, в лице же его – лицо Альбиона».

"Я не стремлюсь явить искусство, смысл – моя задача". Так сформулировал Чосер свое

кредо. Однако именно художественное совершенство созданных им шедевров, главный из

которых – знаменитые "Кентерберийские рассказы", превратило лондонский диалект, на

котором он писал, в образец для подражания и стяжало Чосеру славу создателя

английского литературного языка.

Питер Акройд

Чосер. Биография

Пролог

Существует изображение Джеффри Чосера уже в зрелых летах, выступающего перед

собранием придворных: он стоит на огороженном возвышении, украшенном ниспадающей с

перил узорчатой тканью. Это не кафедра, но рука Чосера поднята в проповедническом жесте, почему и принято считать, что он запечатлен здесь читающим свои стихи, хотя ни книги, ни

какого-либо текста в его руках разглядеть невозможно. Эта картинка, украшавшая

фронтиспис рукописной копии “Троила и Хризеиды”, была выполнена в начале XV века, но

само портретное изображение Чосера, по-видимому, скопировано с более ранних

оригиналов; на картинке у Чосера – клинообразная бородка, усы и пышная каштановая

шевелюра.

Здесь уместно заметить, что роста поэт был, по тем временам, среднего – примерно

пять футов шесть дюймов – и телосложения дородного, если не тучного, как

свидетельствовал он сам. Изображен Чосер не в платье, которое приличествовало бы

ученому поэту, а скорее в пышном одеянии придворного. Это следует выделить особо как

черту, существенную и для анализа его творчества. С четырнадцати лет и до самой смерти он

находился на королевской службе. Фигура Чосера являлась привычным и неотъемлемым

атрибутом придворной жизни, так как служил он трем королям и двум принцам. Вот почему

орнамент по краю фронтисписа представляет собой переплетение листьев и цветов, что

отражает бытовавшую тогда при дворе игру: шутливое разделение придворных на

поклоняющихся “листу”, то есть чистой, возвышенной любви, “fine amour”, и тех, кто

превыше всего ценит наслаждение, “plaisaunce”, и стремится к “цветку”. В ранних

произведениях Чосера мы находим отголоски этой игры.

Слушатели поэта также заслуживают внимательного рассмотрения. Среди них четко

выделяется облаченный в золото Ричард II. Примечательно, что представление о Чосере

было неразрывно связано с этим монархом. Ричард, правивший с 1377 по 1399 год, являлся

едва ли не самым интересным и загадочным персонажем среди всех сидевших на английском

троне. В эпоху ослабления феодальной власти он исповедовал культ ее величия и всячески

насаждал этот культ, окружая себя пышностью и великолепием. Весь антураж, сопутствующий выступлению поэта на картинке, как и его фигура, подчеркнуто театральны

и драматически выразительны, ибо чертами драматизма отмечена была и культура того

времени. Цветовое решение фронтисписа также приобретает аллегорический смысл, отражая

драматизм исторического момента: желтый, цвет ревности, в противоборстве с синим –

цветом верности, противопоставленным зеленому – цвету предательства. Четырнадцатый век

получил наименование переходного. Хотя переходность, можно сказать, свойственна и всем

прочим временам, отличие в данном случае состоит в том, что Чосера выпестовало столетие, когда перемены буквально витали в воздухе. Отрывочные и неоконченные

“Кентерберийские рассказы” уже сами по себе являются свидетельством перемен.

Прочих придворных, собравшихся в укромном уголке парка, также можно распознать с

большей или меньшей степенью точности. На картинке узнаваема королева Анна, супруга

Ричарда. В толпе его приближенных мы видим и Джона Гонта, первого и самого верного из

покровителей Чосера. Надо сказать, что от внимания исследователей в целом ускользнуло то

обстоятельство, что кружок поэта составляют главным образом женщины. В них

современники видели тогда естественную аудиторию всех выступающих – рассказчиков, стихотворцев и певцов.

В последующие века, как считалось, читательницами романов тоже являлись в

основном женщины. Возможно, это способно дать нам ключ к пониманию стилистики

ранней и наиболее галантной поэзии Чосера.

Но на картинке мы можем увидеть, что некоторые женщины выступающего вовсе не

слушают, на лицах других – за притворным вниманием читаются скука или же

замешательство. Попутно это приоткрывает нам и черту творческого воображения, характерную для художников той эпохи, пристальное внимание к мелочам и

индивидуальным особенностям изображаемого. Портрет Чосера, как и его искусство

способны создать иллюзию объемности той или иной находящейся в пространстве группы, иллюзию жизнеподобия аккуратно переданной детали. Но указанному тяготению к

реализму, если простителен будет подобный анахронизм в терминологии, здесь сопутствует

нечеткость общего плана. Изображение Чосера, выступающего перед публикой, увенчивает

процессия, тянущаяся вдоль стены средневекового замка, и смысл этой сцены не совсем

ясен. Есть предположение, что это иллюстрация к “Троилу и Хризеиде”, другие

исследователи склоняются к мысли, что процессия состоит из придворных, идущих слушать

Чосера, и что возглавляет ее сам поэт.

Джеффри Чосер являлся не только поэтом, но был также и дипломатом и чиновником, курировавшим то королевские стройки, то таможенную службу Лондонского порта. Он

побывал и судьей, и членом парламента.

Будучи лондонцем, он находил первых и непосредственных своих слушателей среди

богатых и влиятельных лондонских купцов, но при этом, увлекаясь французской и

итальянской оэзиеи, делал отличные переводы с этих языков. Известность ему принесли в

основном “Кентерберийские рассказы”, однако произведение это было создано Чосером уже

под конец его поэтической карьеры, а перед тем он отдал дань и стихотворным пророческим

видениям, и басням, и моралите; им была написана и длинная поэма “Троил и Хризеида”, которая может претендовать на звание первого современного романа. Он был плодовит и

совершенен, обладал широтой интересов и изобретательностью. Его называют отцом

английской поэзии, но странное то было отцовство. Чосер доказывал свою ученость и

приверженность науке, ведя при этом активную жизнь успешного дельца. Являясь тихим и

скромным человеком, он был привлекаем к суду за долги и обвинен в изнасиловании.

Пользуясь славой сочинителя непристойных пародий и фарсов, он предавался мистическим

прозрениям и религиозным размышлениям. Но во всех этих контрастах проступают контуры

единого четкого образа, который мы и постараемся уловить.

Глава первая

Лондонец

Чосер вырос и обрел свое место в городе, именовавшемся тогда “нашим главным”.

Родился он в семье, которая, по выражению Оскара Уайльда, принадлежала к “цвету

лондонского купечества”. Ему не пришлось пробиваться в жизни благодаря собственной