Чудес не бывает?

— За что? — опешил Майк. Дюк никогда не требовал номинальных извинений, и Майк извинялся только тогда, когда действительно был виноват и чувствовал себя таковым.

— Ты еще спрашиваешь? — уставился на него отец.

Фредди присел на уголок дивана и вжался в стену. Майк рассказывал другу о тех переменах, что произошли с мистером Миндселлой, но Фредди и в голову не могло прийти, что отец Майка изменился настолько.

— Да, я спрашиваю, — кивнул Майк. — Потому что не понимаю. Потому что ты никогда не выуживал из меня извинений...

— Выуживал?! Ну это уж слишком, Майкл Миндселла! — Голос отца звенел все сильнее, а взгляд уже трудно было назвать холодным — он стал ледяным, словно Дюк нарочно засунул глаза в морозилку, а потом вытащил их, чтобы продемонстрировать сыну степень своей ярости. — Ты переходишь все границы дозволенного.

— Какие еще границы? — полюбопытствовал женский голос.

Час от часу не легче. Фредди, почти слившийся со стеной, первым заметил Сьюлен, которая вот уже минуту вслушивалась в перебранку между отцом и сыном.

Не меняя выражения лица, Дюк повернулся к жене. Майк, наверное впервые в жизни, был благодарен своей матери за то, что она появилась вовремя.

— Границы допустимого в разговоре с отцом, — изрек Дюк тоном глубоко оскорбленного человека, который не собирается прощать обидчика.

— С каких это пор ты начал очерчивать границы в разговоре с Майком? — полюбопытствовала Сьюлен.

Майк заметил, что тон отца и его поведение уже скорее возмущают, а не удивляют маму.

— С тех пор как ты забыла, что детей нужно воспитывать. Майк не умеет разговаривать со взрослыми. Ты считаешь это нормальным?

— Вообще-то именно ты всегда был сторонником демократического воспитания детей, — язвительно хмыкнула Сью.

— Тебе смешно?

— Мне?! — вскинула Сью и без того изогнутые, как кошачья спина, брови. — Мне не смешно с тех самых пор, как ты пришел в себя после удара. Фредди, — покосилась Сью на перепуганного мальчишку, — вы бы спустились с Майком в гостиную. Мне нужно кое о чем поговорить с мистером Миндселлой.

Фредди осторожно, словно боясь, что одним только взглядом Дюк превратит его в жабу, поднялся с дивана и вышел из комнаты. За ним последовал Майк, на этот раз не решившийся спорить с родителями.

Он прикрыл дверь, из-за которой все же донеслись обрывки фраз, из которых Майк явственно расслышал одно только слово: «психоаналитик»...

— Думаешь, твой отец свихнулся? — поинтересовался Фредди, запихивая в рот ложку с консервированной кукурузой.

Майк задумчиво посмотрел сквозь друга и изрек:

— Я думаю, все похуже.

— В шмышле? — с набитым кукурузными зернами ртом поинтересовался Фредди.

— У меня есть подозрение, что мой отец вовсе не Дюк Миндселла.

— А кто же он тогда? — проглотив кукурузу, полюбопытствовал Фредди.

— Инопланетянин, — прошептал Майк и приложил палец к губам.

— Нет, это у вас семейное, — покачал головой Фредди.

— Инопланетянство не болезнь. Его не передают по наследству.

— Да я не об этом. — Фредди махнул рукой так, что с ложки полетели оставшиеся на ней кукурузные зерна. — Просто вы оба психи. А это передается по наследству.

— Да я не шучу, Фредди! — возмущенно покосился на друга Майк. — Ты видел, как он изменился? Разве может нормальный человек так измениться всего-то за несколько дней? Да какое там несколько! Он уже в больнице был такой... Зуб даю, что инопланетяне прилетели в больницу и поменяли...

— Майк, хватит пороть чепуху, — перебила брата Лин, заглянувшая на кухню. — Просто папа наконец решил стать нормальным человеком.

— Нормальным?! — вспыхнул Майк. — Да он же теперь форменный псих.

— Нет, это он раньше был немного тронутый, а теперь с ним все в порядке, — просияла Лин.

— А тебя, как я погляжу, все устраивает?

— Если отец отчитал тебя за то, что ты нес чепуху, я только рада. Давно пора. Странно, что он раньше тебе во всем потакал.

— Нет, он точно инопланетянин. — Майк повернулся к Фредди. — Хотите, я вам всем докажу?

— Хотела бы я знать как? — хмыкнула Лин. — Нарядишься зеленым человечком и выпрыгнешь на него из-под дивана?

— Если не испугается, значит, точно инопланетянин, — засмеялся Фредди и запихнул в рот еще одну ложку кукурузы.

— А вот как... — Майк потянулся к Фредди и отобрал у него банку с консервированной кукурузой.

На лице несчастного Фредди появилось такое разочарование, что Лин расхохоталась.

— Что и требовалось доказать, — торжествующе изрек Майк и вернул Фредди банку.

— Что-то я не догоняю, — растерянно посмотрел на него друг.

— Все знают, что мой папа обожает шоколадные конфеты. Когда мама запретила ему есть сладкое, он их даже начал прятать. Он мог забыть что угодно, даже бабушку Ди. Но вкуса шоколадных конфет папа никогда не забудет, — торжественно изрек Майк и вытащил из заветного шкафчика коробку с дорогими сердцу Дюка конфетами. — Если папа разлюбил шоколад, это точно не папа.

— Если Майк перестанет болтать чепуху, это точно не Майк, — насмешливо отозвалась Лин.

— Мне не до шуток, — серьезно посмотрел на сестру Майк. — В отличие от тебя я беспокоюсь за отца. А тебя волнует только то, как на него будут смотреть другие.

— Неужели? — ехидно покосилась на брата Лин. — По-моему, ты и сам его стеснялся.

— Это ты о чем?

— О том, что идея с дядей Дюком принадлежала не мне.

Майк обиженно покосился на сестру. Ну зачем она так? Он и без того чувствует себя виноватым и уже раскаялся в этой недостойной слабости.

— Я был полным идиотом и стараюсь исправиться, — буркнул он.

— Что-то незаметно, — кивнула Лин на коробку с конфетами. — По-моему, ты как был им, так и остался.

Майк хотел огрызнуться и сказать в ответ сестре какую-нибудь гадость, но передумал. Возможно, очень скоро ему понадобится ее помощь. На нынешнего папу рассчитывать не очень-то приходится, а ведь кто-то должен помочь Майку подготовиться к прослушиванию. И не просто помочь, а сделать так, чтобы мисс Скриббл решила, что Майк единственный мальчик в школе, достойный сыграть Ромео.

— Лин, а что ты скажешь, если я и в самом деле возьмусь за ум? — немного помолчав, поинтересовался Майк.

— Хотела бы я знать, что ты имеешь в виду под словосочетанием «возьмусь за ум»? — Лин, кажется, совершенно не воспринимала его всерьез.

— Ну, например, начну играть в школьном театре, — ответил Майк и пристально посмотрел на сестру.

Вместо того чтобы удивиться, Лин расхохоталась. Она упала на табуретку и чуть не стукнулась о край стола головой, которая буквально подпрыгивала от смеха.

Майку стало обидно: от смеха на глазах у его сестры даже слезы выступили.

— Что ты там будешь играть? — немного успокоившись, спросила Лин. — Фокусы показывать? Тоже мне, Дэвид Копперфилд, Гудини. Ой, не могу! — прошелестела Лин и снова расхохоталась.

— Спасибо, сестренка, ты мне очень помогла, — сквозь зубы процедил Майк и посмотрел на Фредди. — Готовься, дружище. Это, — кивнул он на рыдающую от смеха сестру, — только репетиция. Главный спектакль у нас впереди.

— Угу, — буркнул Фредди и, заглянув в банку из-под кукурузы, с огорчением обнаружил, что она опустела. — Это была последняя?

— Как ты можешь думать о еде, когда мы затеяли такое предприятие? — раздраженно поинтересовался Майк.

— Ой, не нравится мне все это, — посерьезнев, заметила Лин. — Вы что, решили сорвать школьный спектакль? Тебе, Майк, мало штрафного? Впрочем, в театр тебя все равно никто не примет. Оценки у тебя неплохие, но репутация такая, что эта, как ее... мисс Скраббл...

— Скриббл.

— Ну Скриббл, суть от этого не меняется. Думаю, мисс Скриббл и близко тебя не подпустит к сцене.

— Это мы еще поглядим, — заметил Майк. — Я, правда, думал, что моя сестра поможет мне выучить роль. Но в этой семье, кажется, не ценят гениев и талантов.

— Даже не мечтай, гений, — покачала головой Лин. — Во-первых, я готовлюсь к старшей школе и хочу перейти в нее с самыми высокими баллами. А во-вторых, я не верю, что ты решил играть в театре только потому, что обнаружил у себя какой-то там талант. Готова поклясться, ты что-то задумал. А я хочу закончить «Петер-линк» раньше, чем ты развалишь эту школу.