Страница 29 из 78
Но внезапной атаки не последовало. Похоже было, что командир войска Марика решил позволить Серому Легиону Смерти спастись. По крайней мере на время.
Проблемы заключались в том, что Серый Легион Смерти оказался на грани полного уничтожения. Все их запасные боевые роботы плюс значительное количество снаряжения пехотинцев и тяжелых орудий находились на борту шаттлов. Как минимум, треть техов, вернувшихся вместе с Легионом с Си-риуса-5, весь корабельный экипаж, медперсонал и большинство тыловых работников оказались в плену. Даже полковые повара были захвачены.
Во-первых, у легионеров не осталось никакой еды, кроме пятидневных пайков НЗ на борту нескольких боевых роботов и глайдеров. На Хельме водились и дикие, и домашние животные, но для того, чтобы их поймать, требовалось время. К тому же мясо необходимо обрабатывать и где-то хранить. Соль? А где здесь возьмешь соль? Соль для засолки мяса можно было найти на отмелях высохшего моря в пятидесяти километрах к югу, но тогда пришлось бы попытаться как-то отделить чистую поваренную соль от множества других примесей, которые коркой покрывали скалы вдоль давно опустевших берегов.
Во-вторых, вода. Как уцелевшим решить проблему хранения воды? На вершинах холмов попадались родники, вдобавок через лесистую долину, в которой уже разместился лагерь беженцев, протекала река Арага. Грейсон знал, что лагерю, состоящему из сотен людей, необходимо огромное количество воды, и если не соблюдать элементарные правила гигиены, эти люди, могут с легкостью превратиться в сотни трупов. Вода была ещё одной трудной задачей в длинном списке проблем, вставших перед легионерами. Воды в резервуарах «Фобоса» и «Деймоса» хватило бы на месяцы, а специальные корабельные восстановители непрестанно извлекали бы чистую воду из отходов и воздуха.
В-третьих, боеприпасы. У пехоты осталось всего пять десятков снарядов на человека да несколько орудий. После недавней битвы некоторые виды снарядов, такие, как реактивные боеголовки, оказались практически полностью исчерпанными. Сам Грейсон истратил четырнадцать обойм, по сотне стодвадцатимиллиметровых зарядов каждая. Теперь у него оставалось одиннадцать — как раз еще на одну битву, если экономить выстрелы. В результате проверки, которую Грейсон организовал вместе с Дэвисом Макколлом, выяснилось, что у «Людоеда», как и у «Снайпера» самого шотландца, имеется по шесть обойм на шестьсот снарядов для каждого скорострельного орудия. Плюс недюжинные способности «Снайпера» прошибать ферроволокнистую броню... В-четвертых, раненые. Пятнадцать человек, включая капитана Рэмеджа, получили слишком серьезные ранения и не могли передвигаться самостоятельно. Без квалифицированного врача, медикаментов, антибиотиков, запасов плазмы или крови, даже без стерильных бинтов, их шансы на выживание были невелики. Менее пострадавших и все-таки требующих медицинской помощи было ещё чуть более двадцати человек.
Грейсон чуть не поддался искушению вызвать полковника Лангсдорфа и договориться об условиях капитуляции. Его остановило только то, что по какой-то причине легионеров считали изгоями. Капитуляция для них не будет означать обычной репатриации либо выкупа хозяином. Сдача Лангсдорфу, вне всяких сомнений, привела бы Легион к суду за какое-то преступление или преступления, в которых легионеры были абсолютно неповинны.
Но что это за преступления? И кто обвиняет в них Легион? Ведь легионеры выполнили все условия своего контракта с Янусом Мариком на Сириусе-5! Почему же теперь войско Марика их преследует?
Внешне Грейсон не проявлял видимых признаков беспокойства. Он отдал приказ колонне двигаться на север со всей возможной скоростью, пока следящая система на борту «Снайпера» Макколла не сообщила, что последний из следивших за ними «Бумерангов» вернулся к развалинам Хельмфастской крепости, где расположилось марикское войско. По-видимому, теперь за колонной вели наблюдение либо корабли, либо спутники с орбиты. Грейсон увел своих людей в лес^ что покрывал большую часть территории, окаймлявших Северную возвышенность, и они пошли на северо-восток. У подножия Арагайских гор севернее Дюрандели лежала Арагайская долина, куда он отослал лейтенанта Де Вильяра вместе с дюрандельскими беженцами. Место было укромным и неприметным. Там они смогут отдохнуть и обсудить свои дальнейшие планы.
Несмотря на внешнее спокойствие, Грейсона тяготила мысль о том, что для него все кончено. Очевидно, двадцатичетырехлетнему командиру подразделения пришлось столкнуться лицом к лицу с последствиями своих собственных недостатков и ошибок, столь серьезных, что они обратили в прах весь Легион.
Колонна продвигалась на северо-восток, а Грей-сон стал подумывать о самоубийстве, которое принесет с собой забвение и положит конец всем тяготам. Т-корабль Дома Марика под названием «Мицар» появился в заданной точке прыжка вблизи Хельма. Рядом находились другие корабли эскадры, беззвучно балансируя на потоках невидимых частиц, которые испускали их плазменные накопители. Лавируя между этими струями, «Мицар» маневрировал до тех пор, пока его корма не оказалась направленной в сторону оранжевого сияния хельмского светила. Затем огромный абсолютно черный — чтобы улавливать малейшие частицы энергии — парус корабля начал разворачиваться, вынырнув из своего отсека. Солнечный свет устремлялся сквозь отверстие в центре паруса, что позволяло стационарным накопителям «Мицара» выдерживать давление, не нанося повреждений хрупкому материалу паруса.
На борту герцогского шаттла «Гяадиус», в самой роскошной каюте, служившей ему апартаментами, регент Рашан пристегнулся в кресле у своего стола. Набрав определенную комбинацию на клавиатуре возвышавшегося на столе компьютера, он запустил специально составленную программу — параболическая антенна «Мицара» обратилась к Хельму сразу же, как только Т-корабль вышел из подпространства; через две-три минуты, необходимые для того, чтобы новости с «Мицара» со скоростью света достигли Хельма, отправилось в путь сообщение от братьев Рашана в Хельмдауне.
Связист «Мицара» отослал поток принятой им бессмысленной тарабарщины на монитор компьютера Рашана. Декодирующая программа вернула тарабарщине смысл, и на дисплее возник текст сообщения. Рашан подался вперед, вглядываясь в раскодированный текст, и на его лице появилась сияющая улыбка. Хорошие пришли новости. Очень хорошие.
Длинные ряды походных палаток, укрывшихся под сенью деревьев, окутала тьма. Внутри одной из них вели невеселые разговоры двое близких людей.
— Да, Лори, ну и заварил же я кашу!
Лори уловила в его голосе нотки былого легкомыслия. Она знала, какое бремя тяготит Грейсона, и то, что во всех неприятностях Легиона он обвиняет только себя. Ее чувства к этому человеку постоянно менялись в течение четырех пролетевших лет их дружбы, порой она не могла бы сказать, любит его или ненавидит. Но, как бы то ни было, Лори знала Грейсона Карлайла лучше, чем кто-нибудь еще. Никто, кроме нее, не замечал поселившейся в его глазах скорби. Ни Рэмедж, раньше всех начавший работать с Грейсоном, ни Ренфорд Тор, познакомившийся с ним еще раньше, не умели читать у него в душе. Только Лори могла заставить молодого военачальника на время забыть о его обязанностях — да и то не всегда.
— Грей, — умоляющим голосом произнесла Лори. — Грей, ты не виноват! Нас предали. Этот чертов Графф! Ты ничего...
— Ничего!
Грейсон повернулся к ней, и его глаза сверкнули. Даже в тусклом свете слабой лампочки она увидела, какая мука написана на лице Карлайла.
— Ничего не мог сделать? Я допустил ошибки, фатальные ошибки, я делал их на каждом шагу! А теперь мы все... потеряли...
Лори, протянув руку, тихонько дотронулась до его плеча. Он обнял ее и притянул к себе, точно боясь, что она исчезнет.
— Лори, Лори, что же нам теперь делать? Господи, что мы сможем сделать?
Лори прижалась к нему, благодарная за этот взрыв искренности. Он не часто позволял себе, показать, как нуждается в ней, и она знала, что скоро Карлайл опять уйдет в себя. Сейчас они займутся любовью, и он будет страстным и сильным. А завтра командир придумает план действий, снова станет бесстрашным вожаком Серого Легиона Смерти. Но сейчас, в эти недолгие часы, он снял свой панцирь, и Лори была нужна ему — не как помощник и не как боевой друг, но просто как женщина. И он был ей нужен!