Жизнь на двоих

Министр обороны освободил из перевязи свой палаш вместе с ножнами и двумя руками церемонно протянул его своей королеве. Клинок, извлекаемый твёрдой рукой, зазвенел, и Савка, увидев блеск остро отточенной стали, встал на четвереньки, повернулся боком и вытянул шею, явно подставляя её под удар. Почти полминуты стояла звенящая тишина, пока до присутствующих дошло — гость ждёт казни.

Такого хохота я никогда не слышала. Казалось, что стены сейчас рухнут. Даже стража заглядывала в двери, хотя её место снаружи. Ну да сегодня всё идёт не по правилам. Делать замечание гвардейцам никто и не подумал.

Наконец Савку поставили, как положено, мама возложила клинок на его плечо и сказала, что принимает в число своих пажей.

— А что я должен делать? — утомленные длительным хохотом ряды зрителей отозвались только несколькими сдержанными смешками.

— Тебе придётся бывать при дворе, — мама сочувственно посмотрела на искреннее огорчение, написанное на лице моего любимого, и сжалилась, — по вторникам.

На сей раз выражение обречённого горя, которое продемонстрировал этот «мужлан» снова тронуло её сердце и она дала ещё одно послабление:

— До обеда.

Я прекрасно знаю, что Савка умеет торговаться, но тут оказался продемонстрирован просто высший класс. Потому, что негодник сделал вид, что от последних слов воспрянул духом, и произнёс:

— Спасибо, Вашество! Значит, после обеда по вторникам я тоже смогу исполнять волю Провидения.

Измождённый «зал» изнурённо хрюкал. Для настоящего смеха ни у кого просто не оставалось сил.

— И выдайте ему сольдо, — заключила королева. — Ещё полведра.

Последнее слово осталось за ней.

Вот наконец-то первое затеянное мною мероприятие прошло от начала до конца без сучка и без задоринки. Савка прекрасно сымпровизировал, надо отдать ему должное, но в целом осуществляли мы мой план, и добились поставленной цели. Мой муж теперь дворянин. Маленький, безземельный, но пожалованный самой королевой, возжелавшей иметь шута.

Что же касается служения «Провидению», понятно, что в полуведро золота оно не уложилось. Когда после морозцев и метелей начала зимы пришли оттепели, санный путь от шахт Гринринга расквасило, и ожившие, было, плавильни начали голодать. Савка нанял возчиков, и пустая порода от наших рудников пошла на дорожное покрытие. Хорошо, что он умеет торговаться и есть в нём рачительная мужицкая скрупулёзность, так что каждая монетка шла туда, куда надо. А ещё я потихоньку продавала свои драгоценности, клянчила у мамы и даже у Ника заняла… надеюсь, без отдачи.

Знаете, присутствуя на заседаниях королевского совета, я с удивлением поняла, что выделения средств на мощение дорог или даже их ремонт добиться невозможно — множество более срочных и важных дел требуют незамедлительных затрат. Вот сейчас всё уходит на армию. А я, после того, что пережила из-за этого треклятого угля, просто не могу смотреть на то, как телеги с ним увязают в грязи.

Так вот, сегодня, пусть и с клоунадой, впервые удалось добиться государственного финансирования дорожного строительства. И это, несомненно, прогресс.

Думаю, здесь больше (по крайней мере, пока) моего вмешательства не требуется. Что там дальше по плану?

ГЛАВА 28

Ритуал разрыва помолвки мы с Домиником провели в церкви при стечении всего двора. Простыми словами освободили друг друга от ранее принятых на себя обязательств. На другое утро, когда я желала маме доброго утра, она спросила меня, как я отнесусь к браку с Тектоланом Гринрингским.

— Он ведь еще слишком молод, — брякнула я первое, что пришло мне в голову, совершенно не готовая к такому повороту событий.

Нет, конечно, в том, что такое предложение последует, я нисколько не сомневалась. Но чтобы так скоро?!

— Тебе вовсе не обязательно выходить за него замуж немедленно, а молодость, знаешь ли, не вечна, — пожала плечами мама.

— Я подумаю об этом, — мне не хотелось скандалить. Поэтому я не стала категорически возражать и тут же чуть злорадно предложила. — Кстати, поскольку мой бывший жених отрёкся не только от меня, но и от трона своей страны, давай, пригласим его в наш королевский совет вести протоколы заседаний. С одной стороны — доброе дело, рука помощи благородному человеку, оставшемуся без средств к существованию. С другой, — я хмыкнула, — будет забавно видеть его с чернильницей вместо шпаги.

— А ты по-прежнему жаждешь мести за то ведёрко холодной воды? Или гневаешься, как женщина, от которой отказались, пусть даже по её просьбе? — мама улыбнулась. — Ладно, отпишу ему сегодня. Пусть приходит.

Наверное, полгода назад я бы обиделась за то, что меня заподозрили в столь низменных чувствах и склонности к мелочной мести. Но сейчас просто удовлетворилась согласием и постаралась изобразить смущение, словно меня действительно уличили в недобром.

Выйдя из спальни в приёмную, увидела в числе толпящихся здесь дворян Савку. Улыбнулась. Конечно — сегодня у нас вторник. И утро.

— Мам, я позаимствую у тебя нового пажа? — обернулась я через ещё не закрытую дверь.

— Бери любого, все они в высшей степени достойные люди, — донеслось в ответ.

— Вы, Савватей, — указала в сторону мужа, — распорядитесь, чтобы заложили коляску для прогулки, и извольте сопровождать меня.

Мы ехали не к Улькиному домику, а к нашему загородному дворцу. Это в ту же сторону, но несколько дальше. Полусотня кавалергардов следовала за нами неотступно. После недавних событий гвардейцы неизменно выказывали ко мне повышенное внимание и шагу не давали ступить без охраны.

Я же горько жалела лишь о том, что не воспользовалась каретой — в открытом экипаже даже прижаться к любимому нельзя. Клуша.

Зато на обочине дороги, на взгорке, увидела сестру. Она, одетая в тёплый кожушок, обмотанная, по-бабски, пушистой шалью, собирала с веток редкие недоклёванные птицами, побитые зимними холодами ягоды рябины.

«Наверное, кто-то угорел» — привычно подумала, припомнив содержание Улькиных тетрадок.

Захотелось помочь, но слишком много внимательных глаз вокруг. Солдаты могут приметить сходство между нами, если мы окажемся рядом. Да и что обо мне подумают сопровождающие, увидев, что их принцесса ползает по земле и что-то собирает, отдавая набранное при этом какой-то крестьянской девчонке. Едва слышно хихикнула: то-то будет потеха!

Поэтому я лишь едва заметно кивнула внимательно оглядывающей меня сестре и больше на нее не смотрела. Во избежание.

Голые ветви ещё не распустивших листья деревьев — даже почки пока не пробудились, осевшие сугробы и многочисленные проталины, не оживлённые ни одной зелёной травинкой. Низкое серое небо — казалось бы, настроение должно быть — хуже некуда.

Но я предвкушаю встречу с местом, где когда-то была счастлива. Тогда папа еще не ушел на войну, и мы часто подолгу жили здесь, буквально в нескольких шагах от хижины сестры и домика Моти.

От Моти, знавшего нас обеих, наверное, ещё с младенчества. Во всяком случае, я помню егеря столько же, сколько и себя. На мгновенье замерла, пораженная этой невысказанной мыслью: тогда кто, кроме него, может знать тайну нашего с сестрой рождения?

Виконт Фоше — кастелян нашего загородного дома, был озадачен появлением в его владениях молодой хозяйки. И нисколько не обрадован, хотя и старался делать вид, что испытывает неподдельный восторг при лицезрении Моего Высочества. Впрочем — какое мне до него дело?! Я обошла все помещения и убедилась в том, что мебель зачехлена, а протоплены только те комнаты, где обитает домоправитель с домочадцами. После чего гуляла по парку и саду в сопровождении «пажа». Во мне крепла убеждённость, что было бы здорово переехать сюда насовсем, чтобы избавиться от надоевшего мне в последнее время двора.

Хотя, — вздохнула, — двор никуда не денется — последует за королевой, если она решит присоединиться к дочери.